МАРК РОЗОВСКИЙ ПРИВОЗИТ В ХЬЮСТОНЕ БОБА ФОССА, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В МОСКВЕ…

А. Кавторина

На сцену выйдут Мэрилин Монро и Чарли Чаплин, Алла Пугачева и Игорь Николаев, прозвучат голоса Луи Армстронга и Эллы Фицжеральд, а также ретро музыка 30-40-х годов прошлого века. (Не подумайте, что девятнадцатого. Двадцатого, нашего бурного и грешного двадцатого…)

Марка Розовского, известного российского режиссера, драматурга, создателя и художественного руководителя московского театра “У Никитских ворот”, русскоязычным американцам представлять не надо. Впрочем, как и многим коренным жителям США. Его пьеса “История лошади” в свое время шла на Бродвее. Другая, под названием “Кафка: отец и сын”, была поставлена в известном нью-йоркском театре “Ла мама”. Театр “У Никитских ворот” неоднократно гастролировал в США со своими лучшими спектаклями.

И вот теперь, 7 октября, Марк Розовский со своим новым нашумевшим спектаклем «Кабаре или Боб Фосс живет в Москве» посетит Хьюстон.

Сам Марк Григорьевич о своем театре говорит так: «Мы, конечно, театр для избранных, но вся прелесть в том, что этими избранными могут быть все».

Марк Розовский о себе и о своем детище – Театре у Никитских:

– Марк Григорьевич, Шиллер говорил: “Будь верен мечтам своей юности”. Если 17-летний Марик встретил сегодняшнего Марка Григорьевича, он не был бы испуган?

– Как 17-летний Марик бредил театром, так и сейчас я им брежу. Что, в сущности, изменилось?! Наверное, только то, что ныне у меня другие возможности для самовыражения.

Самым страшным было, когда НЕ ДАВАЛИ что-то сотворить, когда унижали и оскорбляли вычеркиванием – не из списков, нет, а из самой жизни.

Когда показывали: ты – лишний, чужой или заставляли делать то, что мне было глубоко противно… Можно сказать так: весь советский народ, от мала до велика, шел на компромиссы. За исключением только диссидентов. Но я их считаю мучениками за всех нас. Это они выстрадали все лучшее, что есть в нашей сегодняшней жизни.

– Почему разогнали студенческий театр “Наш дом”?

– “Наш дом” был театральным самиздатом того времени, вот за это его и разгромили. Не помогла даже бешеная популярность, оказалось, что мы были никому не нужны, кроме зрителя. Конечно, нами занималась Контора Глубокого Бурения, точнее, Организация, еще точнее, Система. Убийство произошло 23 декабря 1969 года. Нашими киллерами выступили члены объединенного профкома МГУ – среди них было несколько профессоров, докторов наук, даже один проректор… А главный убийца – как бы теперь назвали “заказчик” – секретарь парткома МГУ тов. В.Н.Ягодкин сидел рядом, в кабинете, на том же этаже высотного здания и ждал, когда его сообщники вынесут нам приговор с революционным словом: “ликвидировать”. Нас, действительно, ликвидировали. Классный театр уничтожили как класс. Это была первая трагедия моей жизни.

– После того как “Наш дом” был закрыт, начались годы вашего варяжничества: БДТ – Товстоногов, Рижский драмтеатр – Кац, МХАТ – Ефремов… Кто из них оказал на вас наибольшее влияние, и кого вы считаете своим учителем?

– Время от времени (когда это удавалось!) я работал в лучших театрах страны – какое же это “варяжничество”? С Товстоноговым мне повезло, с Ригой у Каца – это была судьба, с Ефремовым во МХАТе – Божья поддержка… Каждому из них я обязан жизнью.

Они помогли мне, проявив немалое мужество. Ведь для других я был: а) еврей, б) “антисоветчик”, в) “без театрального образования” и г) “опасный конкурент”. Безусловно, у каждого я чему-то учился, хотя моим учителем в прямом смысле слова никто из них не был. Но я учусь и сегодня – у Мейерхольда, у Станиславского…

– На ваш взгляд, вписывается ли театр “У Никитских ворот” в культурный ландшафт столицы, потому что, честно говоря, порой складывается впечатление, что вы вольно или нет из него как-то выбиваетесь, стоите особняком?

– Это верное впечатление. Действительно, театр “У Никитских ворот” живет какой-то отдельной от всех жизнью. С одной стороны, мы на виду, аншлаги 19 лет подряд, постоянные зарубежные гастроли, с другой – мы вне обоймы. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что помогает сосредоточиться.

А плохо потому, что театр – общественное дело и хочешь не хочешь, а артисту требуются и успех, и признание со стороны не только зрителей, но и коллег… Важно не сойти с ума, не закомплексовать, не втравиться в безумную погоню за деньгами – иначе гибель тебе самому и твоему делу. В российском искусстве всегда было такое понятие – служение. И не просто служение, а служение Высшему. Его нам всем сейчас не хватает, как никогда.

Театр, забывающий это понятие или сознательно отвергший его, обязательно приходит к дурновкусию форм, к выветриванию содержания. Вот почему я зову и себя самого, и своих актеров к другому – к акту полноценной художественной игры, где не пустота правит бал, а происходит некий, извините за высокопарность, духовный поиск.

Впрочем, иногда и поразвлечься можно. Потешать надо тоже уметь!.. Театр – дело веселое, разноязыковое, разностильное… Тем он и прекрасен.

Марк Розовский об Америке:

– Итак, Марк Григорьевич, когда же вы открыли “свою” Америку?

– Начать нужно с того, что первые 50 лет своей жизни я был невыездным, по разным причинам. А впервые я оказался в Америке в 1988 году, сразу после гибели своей жены. Помню, что ехал туда в чудовищном внутреннем состоянии. Но одновременно понимал, что если давняя мечта вдруг начала осуществляться, нельзя от нее отказываться. Да и состояние мое требовало перемены всего и вся. Это была моя первая концертная поездка, в хорошей компании – артисты театра “У Никитских ворот”, Саша Филиппенко, Сережа Эрденко (ныне руководитель знаменитого на весь мир цыганского ансамбля “Лойко”), Маша Иткина. Мы на автобусе проехали с концертами по всему побережью.

А вот следующая моя поездка была совершенно уникальной и фантастической. Группа достаточно известных советских режиссеров, считавшихся “андеграундными”, была приглашена в страну Госдепартаментом для ознакомления с театральной Америкой. В той компании были Анатолий Васильев, Юрий Погребничко, я и многие другие.

– С чем же вас “ознакомили” и каковы были ваши впечатления от увиденного?

– В Нью-Йорке нам, естественно, показывали мюзиклы, а в других городах мы видели очень разные театры. И надо сказать, показанные спектакли произвели на меня колоссальное впечатление. С тех пор я укрепился в совершенно противоположном мнении, по контрасту с тем, которое у нас заглазно существовало. Я на днях прочел где-то, что один наш известный режиссер, просмотрев 34 американских спектакля, сделал вывод: российский театр на взлете, а там все не слишком интересно. А мне показалось совсем наоборот. Америка ведь – это не только мюзиклы, там грандиозная сеть блистательных драматических театров. И я имел счастье и наслаждение видеть такой глубинный психологический театр, который нашему МХАТу просто не снился. Я вообще убедился: только ты сделаешь какой-то вывод в отношении американской культуры и театра, как жизнь реальная тут же твое мнение опровергает. Америка – совершенно непредсказуемая страна. Вот говорят, что “в Греции все есть”, так в Америке есть все и немножко больше. Там грандиозные драматические актеры, прекрасная режиссура, удивительный авангардный театр, очень серьезный, глубинный. Есть и традиционный театр. Фантастическая драматургия, обращенная к человеку. А в этом, безусловно, угадывается прикосновение российской культуры. Я имею в виду прежде всего Т.Уильямса, А. Миллера. Это все очень серьезное, человечное искусство.

– Посетило ли вас желание поработать в Америке в качестве режиссера?

– Знаете, после произнесенного панегирика в адрес Америки скажу, что у меня остались впечатления и иного характера. Америка, имея все это и находясь в курсе лучших театральных направлений Европы, все-таки, мне кажется, остается достаточно закрытым обществом. Вот мы в советские времена говорили о “железном занавесе”, так там – железобетонный занавес. В том смысле, что они ориентированы только на самих себя. Что же касается театральных влияний, то Америка смотрит только на Лондон и практически больше ни на что не ориентируется. И то, что моя “История лошади” по “Холстомеру” Льва Толстого и другая пьеса, «Кафка: отец и сын», были поставлены в США, это на самом деле просто чудо, везение мое. Ведь успех действительно был.

Как создавалось «Кабаре»:

Марк Розовский придумал пьесу летом, лежа на пляже Евпатории. А к “вылеживанию” его подтолкнула поездка на гастроли в Нью-Йорк, где режиссер вволю насмотрелся мюзиклов-посвящений Бобу Фоссу. Однако его версия переплевывает все американские по наглости и смелости решения: ведь якобы это только за океаном все думают, что знаменитый Фосс умер несколько лет назад. На самом деле он тайно мотанул в Москву, к “Никитским”, где ставит новое блестящее шоу с русскими артистами.

По сюжету на кастинг к Фоссу (его играет известный конферансье Андрей Васильев ) идут толпы начинающих и известных артистов, среди которых встречаются величины уровня Чарли Чаплина, Лайзы Миннелли, Мэрилин Монро и Майкла Джексона. Их номера исполняют Ольга Лебедева, Валентин Середа и Татьяна Кузнецова. В мюзикле занято много молодежи, специально набранной Розовским в труппу театра.

Самый маленький участник “Кабаре” – 13-летняя Тася Ручковская, рыжая бестия с копной длиннющих волос и живым взглядом. Она играет дочку Фосса – Джуди. В работе никаких скидок на возраст ей не делают, потому что с самого начала девочка выделялась среди актеров умением классно делать все: петь, танцевать, быть естественной и раскованной.

Премьера «Кабаре» состоялась в Москве в начале апреля 2002 года и совпала тогда с бурно праздновавшимся 65-летним юбилеем самого режиссера. С тех пор этот мюзилк с успехом гастролирует по всему миру, стабильно собирая полные залы.

Подготовлено по материалам русскоязычной прессы.

В Хьюстоне спектакль состоится:

7 октября в 8:00 вечера

в помещении Bellaire High School

5100 Maple St Bellaire, TX 77401

Билеты: 25-45 дол.

Заказ билетов по телефону:

713-395-3301