ПУКС В НАШЕЙ ЖИЗНИ

Михаил Тувин

rcc_news_vladimir-voinovichК приезду Владимира Войновича

Его жизнь похожа на роман – скитания, нищета, преследования и принудительная эмиграция. «Вся моя жизнь не состоялась в России», – говорит о себе писатель, поэт, художник, автор культового романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», Владимир Войнович. Ещё бы, его «антипатриотический» нигилизм бесил многих. Как результат – книги самиздатом, исключение из Союза писателей, а потом и лишение гражданства. Однако он никогда не терял чувства юмора, присутствующего в его сочинениях, а также в воспоминаниях о пережитом.

Войнович – прямой продолжатель сатирических традиций Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Булгакова, человек прямой, смелый, ироничный, искромётный, потрясающий рассказчик. Вскоре писатель приезжает в Хьюстон. Это будет редкая возможность пообщаться с живой легендой.

Мы были приятно удивлены, что с Хьюстоном Войновича связывает личное знакомство.

Читатель нашей газеты Михаил Тувин поделился своей перепиской с писателем:

«Глубокоуважаемый Владимир Николаевич!

Михаил Тувин
Михаил Тувин

Мы с Вами незнакомы, но встречались примерно 40 лет назад. Я сын Юры Тувина, Миша.
Недавно, с подачи своего сына Дани, я прочел Ваш «Автопортрет», спасибо. С той поры, как Вы подписали ему книгу, по моих расчетам её прочло уже семеро родственников; все очень высоко оценили роман. В отличие от других членов моей семьи – поклонников Вашего таланта – я обязан Вам не только удовольствием от чтения, но и чисто практически.

Решил Вам об этом рассказать.

В восьмидесятом году, счастливо распределившись в Институт элементорганических соединений Академии наук, я записался на сдачу экзамена по философии для кандидатского минимума. Это был нудный трехступенчатый процесс: сперва сдача Истории КПСС, чтобы попасть на курсы марксистско-ленинской философии для научных сотрудников Академии наук, потом хождение на эти курсы, наконец сдача экзамена по этой самой философии.

Третий этап был особенно труден (особенно, если не учить эту муть). Заваливало экзамен порядочно народу, а пересдачи были отягощены – злопамятная кафедра не прощала неуважительного к предмету отношения. В общем, мероприятие было ответственным и чреватым последствиями.

Наш экзамен проходил в строгой торжественности, подобающей значимости момента. Тройка экзаменаторов сидела за столом, покрытым зеленым сукном. Посередине – сам завкафедры, старый партийный волчара, ревнитель веры, известный своей строгостью. Одесную от него ЖЭК-овского вида тётка, брезгливо порыкивавшая, ошую – мужчинка помоложе, комсомольский лидер, начинающий комиссар. Запустили первую партию; я решил обождать, потереться пока у дверей. В соседней комнате сервировали чай с печеньем, формально для всех участников. Я там и ждал, довольно долго.

Уже даже кто-то двойку получил. Наконец выходит взять чайку «Старый волк». Я тоже, разумеется, наливаю, и стараюсь говорить непринужденно, найти точки соприкосновения, расположить к себе. Как-то сразу повезло: очень удачно вышел на его хобби, совершенно невероятное. «Старый партийный волк» оказался, подобно председателю Гладышеву, старателем гибрида картофеля и помидора. Я сперва сгоряча и от неожиданности ляпнул «ПУКС!», мелькнула мысль об изощренной шутке, но увидев непонимающие глаза, нейтрализовал это восклицание, добавив «Вот ведь!» и «Да ну!»

Я очень осторожно упомянул, что «кажется-возможно-случайно» читал о такой попытке в каком-то художественном произведении о временах отечественной войны. У нас завязался оживленнейший разговор энтузиастов. Как и Гладышев, «Старый волк» был убежденным лысенковцем, обогатившимся, однако, современной терминологией. Его подход к выведению «Пукса» (если у него и было свой термин для заветного гибрида, я его забыл) состоял в «расшатывании генома» растения разными испытаниями, с последующей планировавшейся «тренировкой в избранном направлении». После нескольких лет работы были достигнуты первые успехи: геном-таки был «расшатан», о чем свидетельствовало то, что помидоры стали совершенно несъедобными.

Я позволил себе поделиться с селекционером идеей о смешивании различных удобрений (без ссылки на первоисточник, прошу великодушно извинить). «Старый волк» был очень этой мыслью впечатлен, и наша дискуссия перевалила за 20 минут. Становилось уже неудобно, чаепитие вышло за рамки приличного, и мне пришлось сперва деликатно напомнить экзаменатору об основном мероприятии, а потом даже и настоять на его возвращении на экзамен, пообещав, что мы вскорости же продолжим разговор.

Я тут же тоже пошел на экзамен, вытянул билет и решил отвечать без подготовки, пока железо еще горячо. Экзаменаторы были удивлены. Мой новый друг обрадовался, «Молодой комиссар» насторожился, а «ЖЭК-овская тётка» благолепно и медленно кивнула пару раз. Я начал что-то блеять по первому вопросу, о котором имел очень приблизительное представление. «ЖЭК-овская тётка» тут же почувствовала слабину, отбросила благолепие и рванулась вгрызться. Мой благодетель однако её вопрос перебил своим уточняюще-выручающим контрвопросом, на который я легко, точно и звонко ответил. Перешли к следующему пункту. Я тут же поплыл по новой, и всё повторилось.

Интересно, что «Молодой шакал» теперь стал мне помогать ещё пуще моего друга. Сориентировался мгновенно, понял, что я – особа особенная: то ли папа мой генерал КГБ, то ли женат я на внучке Фиделя Кастро, в общем, у Хозяина в личном списке, и если мелочь не сочли нужным предупредить заранее, то это только добавляет мне капитала. Раз «Старый волк» меня выделяет, то и «Молодому шакалу» подобает. (Интересно было бы узнать, как сложилась его судьба. Полагаю, он далеко пошёл с таким прекрасным чутьём). В общем, мы лихо справились с моим ответом по билету. Тётка только хмурилась, но молчала; тоже постепенно поняла, что валить меня не следует. Мой друг высказал сожаление, что на «отлично» мой ответ все же слегка не дотягивает, и предложил ответить на дополнительный вопросик, чтобы, все же, вытянуть меня на «пять». Но меня ограничивали кастовые приличия собственного сословия, а спортивного интереса не было совсем, так что я с благодарностью от вопросика отказался, намекнув (чтобы смягчить горечь разлуки), что мы обязательно должны продолжить наш личный разговор.

Разговор, однако, мы никогда не продолжили, и я так и не знаю, опробовал ли мой благодетель рецепты председателя Гладышева. Кто знает, может он добился успеха. В этом случае, не только я, но и он является Вашим должником.

Обязанный Вам сдачей на «хорошо» кандидатского минимума по Марксистско-ленинской философии,

Михаил Тувин»

А вот и ответ Войновича:

«Дорогой Миша!
Спасибо за Ваш поучительный рассказ. Могу Вам рассказать в ответ такую историю.

Когда я писал роман, я, естественно, воспринимал ПУКС как плод собственной выдумки, которая никогда не осуществится в реальности. Но в семидесятых или восьмидесятых годах учёные в Германии и в США создали такой гибрид, придя к этому разными путями. Не через обыкновенное скрещивание, а каким-то образом через слияние клеток картофеля и помидора. Этот гибрид даже продавался, а может быть и сейчас продаётся в Америке в цветочных горшках (можно, кажется, заказать по интернету).

И вот один мой немецкий читатель прочёл однажды в немецкой же газете интервью с немецким учёным, сотворившим такое чудо и настаивавшим на своем приоритете. Мой читатель купил и послал ему немецкое издание «Чонкина», в котором (в письме) утверждал в шутку, что приоритет принадлежит автору этой книги. Но учёный забеспокоился не на шутку и ответил очень сердитым письмом, что мол, нет, это он лично создал этот гибрид и готов отстаивать свое авторское право даже в суде.

Я, конечно, судиться с ним не стал, а письмо читателя потерял, о чём сожалею.

Всего Вам доброго
Владимир Войнович»

Приходите на встречу с Владимиром Войновичем 18 декабря в University of St. Thomas (Cullen Hall). www.showclix.com/event/evening-with-voinovich