Пожалуй, нет в Хьюстоне человека, который бы не слышал или не видел экспонат, 
сделанный двумя талантливыми архитекторами Дином Рагом (Dean Ruck) и Деном Хавелом (Dan Havel). Проект «Inversion» – «вывернутость» или «изнанка» располагается в самой богемной части Хьюстона на Montrose рядом с магазином «Art Supply» нa территории, принадлежащей Арт Лиге.
Перед нами почти апокалипсическая работа, позволяющая, как мне показалось, иммигрировать в другое пространство. Проект вызвал огромный интерес не только “экспертов-харизматиков”, но и не ангажированной публики. Работа зрелищна и художественна, и мне захотелось встретиться лично с творческим тaндемом, чтобы задать им несколько вопросов.
Как получилось, что вы решили сделать эту работу, и сделать ее именно так?
Идея родилась достаточно экспрессивно и исходила именно от Арт Лиги. В тот момент Арт Лига, которой принадлежат эти два здания, решила их снести. Первое, что мы увидели, это центральный переход, насквозь пронизывающий оба здания перпендикулярно улице Montrose. Поначалу нам казалось, что это может походить на поток воды, но после пришла мысль вместе с названием “Inversion”, показать интерьер в экстерьере.
Мы подошли к проекту серьезно, рассмотрев сначала все технические характеристики домов, стараясь учитывать внешнюю облицовку и интерьер. Обращая внимание на оживленность улиц, мы поняли, что самая зрелищная сторона должна быть обращена в сторону Montrose.
Вам кто-нибудь говорил, что теоретически можно проводить параллели визуального восприятия вашего проекта с ситуацией, сложившейся в Нью Йорке 11 сентября?
Один из кураторов отдела современного искусства музея Fine Arts тоже сделал подобное предположение после прочтения статьи в журнале «Gulf Coast», в которой говорилось о нашем первом большом сюрреалистическом проекте «O-House», когда с помощью световых ощущений нам удалось создать подобие гигантской «камеры обскура», что предавало ей законченность и умиротворение, тогда как “Inversion” в противовес ему устрашающе впечатляет. Это интересно, но, задумывая этот проект, мы ничего такого не имели ввиду. Основой у нас был дом, сам по себе, но, что, действительно, нас удивило, так это то, как зритель интерпретировал наш проект: каждый наблюдатель получает собственное ощущение от увиденного, и сейчас работа уже зажила собственной жизнью.
Вы для себя определили название стиля вашего творчества? К какому «изму» его можно отнести?
Наше направление именуется «Site-Specific Sculpture» (объект в среде), хотя сам процесс создания инсталляции уже является творческим актом, его также можно отнести и к перформансу.
Вы документируете собственные проекты? Для тех, кто не успел увидеть, где можно посмотреть?
Документация велась до, во время и после. Мы к этому относимся серьезно. У нас всегда при себе маленькая цифровая камера, а также местный художник Марк Ларссен приходил со своей профессиональной видеокамерой. Эта документация в будущем может служить самостоятельным творческим проектом, выставляясь в музее. Но все же главное для нас – это память людей, непосредственная реакция зрителя на увиденное.
Насколько для вас важно, в какой период времени возникает это произведение искусства? Почему вы выбираете объекты под снос, это определенная идея или же обстоятельства?
Дин, действительно, считает, что каждому акту свое время. Благодаря тому, что проект не вечен и вскоре будет демонтирован, все торопятся увидеть его, и, как нам кажется,человеку лучше удается запоминать работу. Именно временность вызывает особый эмоциональный отклик.
Дин, что вы преподаете, и были ли ваши студенты готовы к подобной акции?
Я преподаю скульптуру, архитектуру и керамику в St. John’s High School уже 10 лет. Я был польщен массовым просмотрами не только студентов, но и бывших учеников, для всех это был большой сюрприз.
Как вы относитесь к инсталляциям, где важен не только образ, но и звук, свет, возможно, запахи, где вы выходите за рамки строгой архитектурной классификации?
Конкретно этот проект, сочетает в себе продуманную нами визуальную структуру пространства, а также звуки и запахи – мы используем естественную среду, заставляем ее работать.
Каков на ваш взгляд критерий определения художественной удачи?
На самом деле, огромное значение в искусстве имеет коэффициент удачи. Для нас важно быть признанными. Пожалуй, это основное, хотя мы делаем много вещей, не связанных напрямую с карьерой. Сегодня мы счастливы и для нас открылись большие возможности.
Вы готовы назвать русские имена, значимые для вас в искусстве?
Да, это Комар и Меламид, хотя большинство известных нам русских художников уже не живут в России.
Проект, как я понимаю, не коммерческий. Вам что-нибудь диктует рынок?
Действительно, продать это трудно, но мы оба имеем контракты с коммерческими галереями, и еще мы работаем за зарплату. Это помогает нам избежать давления и работать без оглядки, только чтобы выжить. Также мы вовлечены в публичные архитектурные проекты. Правда, у нас не существует такого бюджета, который позволил бы окупать затраты, ведь проекты раз от раза становятся более дорогостоящими. Для нас творческие акции – не путь зарабатывания денег. Кстати, мы будем рады, если у нас появится в России возможность сделать инсталляцию из полуразрушенной церкви, и это не имеет никакого отношения к маркетингу.
Как вы относитесь к критике и получали ли вы ее по окончании работы над проектом?
Поскольку удивление берет верх над критикой, то это скорее комментарии. Наиболее серьезная критика исходит из самого проекта, который изначально настроен на саморазрушение.
Ваша акция, случайно, не профессиональный протест против типового американского жилья?
В принципе, да. Мы не принимаем американскую однотипную архитектуру, и вы можете рассматривать это как протест. Мы терпеть не можем массовые застройки, насыщенные однотипными кондо. Мы создаем новую эстетику разрушения. Возможно, это не столько протест, сколько ликование над уходящим. Кстати, на этом месте скоро будет новое здание Лиги, где, наверняка, будут выделять для художников гранты, а также вестись артклассы.
С какими трудностями вы как художники сталкиваетесь сегодня?
Наша основная трудность – это ежедневная работа с 9 до 5, мы можем и умеем делать деньги, но то, чем нам, действительно, нравится заниматься – бесприбыльно. Вот Дин родился и вырос в Миннесоте, там огромные средства отчисляют на гранты для художников, и это распространенная практика. К сожалению, именно Техас славится малым количеством грантов для подобных артпроектов. Сейчас мы рассчитываем получить международную поддержку от различных организаций.
Можно узнать ваше творческое кредо? А поскольку вы выполняете коллективные действия, возможно, у вас существует девиз?
Мы хотим напомнить людям о том, чтобы они более внимательно относилось к собственной среде обитания. Мы делаем искусство из мира. Осознание и есть искусство.
