(глазами свидетеля, очевидца и участника событий)
Продолжение, начало в #420, 421, 422
НОВОЕ – ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ
Описывая структуру государственных органов СССР в период «развитого социализма» и сопоставляя ее с государственными структурами сегодняшней России, я отчетливо вижу их абсолютную идентичность по содержанию. Некоторые же отличия по форме постоянно пытаются выдать за нечто новое. От того что назначенный президентом губернатор больше не называется секретарем обкома или крайкома, а назначенные им, в свою очередь, главы администраций не являются секретарями райкомов, по сути ничего не меняет.
Несколько видоизменились производства и формы получения неучтенных доходов. Коррупция и теневая экономика процветают. Возьму на себя ответственность утверждать, что даже богатых в России назначают. Ни один олигарх или очень богатый российский бизнесмен ничего бы не добился, не будь он в самой тесной связке с представителями высших эшелонов власти. Все нынешние богатеи – либо выходцы из комсомольско-партийной номенклатуры, либо бывшие чекисты, или же те и другие в одном лице. Есть еще прослойка авантюристов, которые вовремя сориентировались, оказавшись в нужное время в нужном месте, а также некоторые высококвалифицированные профессионалы, без которых эти самые номенклатурщики просто не могут обойтись. Все построено на личных связях и круговой поруке. У них свои законы и правила, не имеющие ничего общего с законами и нормами жизни государства, в котором они живут. Как говорится в уголовной среде, они «живут по понятиям». И не дай бог, кому-нибудь захочется нарушить эти понятия. Реакция будет мгновенной, жесткой и беспощадной.
Самое трагичное заключается в том, что вся страна эту ситуацию понимает, а народ относится к ней, как к неизбежности, с полным равнодушием и обреченностью. Когда речь заходит о мафии, то имеется в виду определенная преступная группа, имеющая связи во властных и силовых структурах, и, возможно, в каждой стране есть своя мафия, но только в России у мафии есть вся страна.
Номенклатура, чиновники, милиция и прочие всегда жили хорошо. А вот народ – плохо. И тогда, и сейчас в России говорили и говорят, будто «жируют» лица кавказской национальности и всякие другие инородцы. Работают на «хлебных местах», в торговле, общепите, на рынках, открывают цеха, мелкие производства и т.д. Вопрос – почему? Ответ – потому что всегда платили и платят всем: чиновникам, милиции, налоговикам и прочим. Не будь всепоглощающей коррупции, это государство не продержались бы и дня, и ни одно лицо никакой национальности никуда бы не попало. Так что если что-то в этой стране и двигается вперед, то это только благодаря коррупции. И очень трудно отследить, когда чиновник превращается в преступника, а преступник – в представителя власти.
ЧАСТЬ 3
Обращаясь к прошлому, хочу поделиться некоторыми воспоминаниями из той поры, когда я был сотрудником министерства внутренних дел Грузии.
Глава 1
«Мои университеты»
Быть сотрудником министерства внутренних дел, как я отмечал ранее, было достаточно престижно, однако имелись, конечно, и издержки, и неудобства. В управлении исправительно-трудовых учреждений периодически проводились учебные тревоги. Среди ночи раздавался телефонный звонок дежурного, и требовалось срочно, при полной экипировке, с «тревожным» чемоданчиком (смена белья, запас консервов, фонарик и т.д.) явиться в назначенное место.
Однажды ночью раздался подобный телефонный звонок. Своего автотранспорта у меня не было. И в таких случаях было предусмотрено, что за сотрудником заезжает либо кто-нибудь из сослуживцев на личном транспорте, либо служебная автомашина. В ту ночь меня «подобрал» сотрудник, живший в соседнем доме. Имея стаж работы более 10 лет, он выразил сомнение, что эта тревога учебная. И оказался прав. По прибытии в МВД нам приказали оставить тревожные чемоданчики и немедленно садиться в автобусы, которые стояли на улице. Уже по пути нам сообщили, что в колонии строгого режима, на окраине города, начался бунт. Убиты зам. начальника колонии, начальник оперативной части, пятеро активистов. Но эти данные в любую минуту могут измениться.
Причиной бунта, по всей вероятности, были обнаружение и изъятие «воровского общака». Как я отмечал выше, воровской общак (общая казна) существовал не только на воле, но и на «зонах». Из этих денег подкупались нужные сотрудники колоний, определенные суммы могли направляться и на волю – для поддержки своих, подкупа должностных лиц и т.д. Изъятие общака в колонии, как правило, сопровождалось бунтом. Что же произошло на самом деле, мне неизвестно. Когда мы приехали на место, то я сразу обратил внимание на бронетранспортеры, пулеметы и фары которых были направлены в сторону ворот колонии. Вокруг БТР ов цепью располагались автоматчики. Сама территория колонии была погружена в полный мрак. Тут же находился первый заместитель министра, старый опытный оперативник, как говорили, очень бесстрашный человек, легенда сыска. Из примерно сотни прибывших сотрудников центрального аппарата зам. министром были отобраны около 30 молодых сотрудников, в число которых вошел и я. В то время я был достаточно спортивного телосложения.
Нас отвели в сторону, и этот самый зам. министра провел инструктаж. Мы узнали, что сейчас, по его приказу, откроют ворота колонии и мы, возглавляемые им, должны будем войти на территорию. Ситуация чрезвычайно серьезная и непредсказуемая. Мы без оружия должны его прикрывать, а он через мегафон будет обращаться к заключенным, и при этом мы постепенно должны оттеснять их к жилой зоне. Позади нас, вне зоны, будет оцепление автоматчиков, и в том случае, если заключенные пойдут на прорыв, солдатам будет отдан приказ стрелять. Естественно, что в кромешной тьме не будет видно, кто свой, кто чужой. Поэтому надо быть предельно собранными и готовыми ко всему. Хочу сразу оговориться, что в то время в МВД еще не существовало таких специальных подразделений, как ОМОН, СПЕЦНАЗ и т. д.
Через некоторое время ворота начали открываться, и мы вступили на территорию колонии. Когда глаза начали привыкать к темноте, примерно метрах в пятидесяти, в глубине колонии, я различил огромное темное пятно, которое громко гудело. Это была толпа взбунтовавшихся заключенных. В это же время я услышал голос зам. министра. Единственное, что я запомнил, – это его первые слова: «Я первый заместитель министра внутренних дел такой-то». Нервы были напряжены до предела. Страх готов был парализовать все тело. На тот момент ничего страшнее дворовых детских драк и экзаменов в институте я в своей жизни не испытывал. И вдруг – предел. Наверное, единственное, что меня тогда поддерживало, это желание ни в коем случае не опозориться в глазах сослуживцев. Мне до сих пор непонятно, как зам. министру удалось успокоить эту обезумевшую толпу, а нам – оттеснить их в жилую зону. Однако мы это сделали. Этот день я считал днем своего боевого крещения.
Меня как молодого и холостого сотрудника постоянно гоняли в командировки. Праздники я проводил в тюрьмах и колониях, на так называемом «усилении». В одной из тюрем, Зугдидском следственном изоляторе, я впервые услыхал имя Дуру Хурцилава. Я умышленно избегаю называть какие-либо имена и фамилии. Однако в этом случае делаю исключение.
Дуру Хурцилава – это знаменитый абхазский разбойник конца шестидесятых. Убийца и грабитель, наводивший ужас на все население Западной Грузии. Он и его банда скрывались в труднодоступных горных районах Абхазии и периодически совершали налеты на населенные пункты, в том числе, и на такие крупные, как Гульрипши и Сухуми. Вся банда была хорошо вооружена и действовала крайне жестоко. Когда они появлялись, то выживали только те, кому удавалось вовремя спрятаться. Сам главарь был патологически жесток и обладал невероятной физической силой.
Говорили, что он изнасиловал и сжег свою племянницу. Одним словом – нелюдь. Ценой колоссальных усилий его трижды задерживали, но каждый раз ему удавалось бежать. Угрозы и подкуп делали свое дело. О размерах взяток за его освобождение даже не торговались: платили любую сумму. Кроме того, в двух случаях его признавали психически невменяемым и переводили в тюремную «психушку», откуда бежать было гораздо легче. Сотрудники Зугдидского следственного изолятора показывали мне узлы, завязанные им из металлических угольников, которые применяют при изготовлении нар. В конце концов, в ходе фактически боевой операции, в которой были задействованы значительные силы внутренних войск, он был задержан и помещен в следственный изолятор. На нем было такое число убийств и других тяжких преступлений, что хватило бы на несколько казней. Но его опять-таки признали невменяемым, и никакой суд не мог принять решение о приговоре в виде смертной казни.
И вот однажды, в срочном порядке, весь центральный аппарат УИТУ был вызван к вышеупомянутому зам. министра. Он нас информировал, что радиостанция БиБиСи сообщила, что особо опасный преступник и убийца чувствует себя как дома в тбилисском следственном изоляторе. У него в камере есть холодильник, набитый всевозможными деликатесами, телевизор и т.д., а единственное, чего там не хватает, – это новогодней елки (время было предновогоднее). Особое беспокойство вызывал факт утечки информации. Хочу пояснить, что следственный изолятор – это не просто тюрьма, где находятся подследственные, это учреждение, куда запрещено вносить абсолютно все, даже записку, клочок бумаги. Я думаю, что понятно, по каким тарифам все туда попадало.
Только после этого в дело вмешалась Москва. В Тбилиси прибыла специальная комиссия. Все руководство следственного изолятора было снято с должностей. Назначены новые начальники. Медицинская комиссия, прибывшая из Москвы, провела новую психиатрическую экспертизу. Преступник был признан психически здоровым, и суд приговорил его к высшей мере наказания. Новый начальник изолятора получил внеочередное звание полковника за приведение приговора в исполнение.
