ГОРОДОК В ТЕХАСЕ

Ольга Черенцова (Стрела), иллюстрации Ольги Черенцовой

– Вы привыкнете, – услышала я знакомую фразу. – Мы здесь несколько лет и ничего, привыкли.

Мы сидели в ресторане. Сослуживец Ричарда ежеминутно протирал салфеткой лоб, протянувшийся лысиной до затылка, смахивал крошки хлеба с остроконечной бородки и изучал меня с интересом поверх свалившихся на кончик его носа очков.

– Здесь даже есть свои преимущества, – вставила его жена – маленькая, щупленькая, с выпуклыми беличьими глазами.

– Какие преимущества? – скептически спросила я, мучительно пытаясь вспомнить, как их зовут.

Ричард уже приканчивал третью кружку пива, хрустел чипсами и громко сыпал остротами, привлекая внимание двух девушек, постреливавших взглядами в его сторону.

– Их здесь немало, – заверила она. – Низкая преступность, нет пробок на дорогах.

– Когда мы жили в Хьюстоне, – подхватил её муж, – я тратил на дорогу в один конец полтора часа, а сейчас всего пять минут.

– Вот именно! – воскликнула она. – Хьюстон мы любили, однако жить там было невыносимо. Бесконечные заторы на скоростных, жуткая влажность, про преступность я уж молчу.

– Вряд ли вы убедите этим Алекс, – заявил Ричард.

– Правда? – захохотала она неизвестно чему, как смеялась в ответ на все его шутки, которые я знала наизусть.

– Она фаталист и убеждена, что от судьбы не убежишь, где бы ты ни жил, – приписал Ричард мне, как обычно, мнение Стефани. Он был убеждён, что мы с ней во всём подражаем друг другу.

– Я тоже, в общем-то, фаталист, – пробасил его сослуживец, – но всё-таки шансов быть ограбленным или убитым в маленьком городе намного меньше, чем в большом.

– У человека намного больше шансов попасть в автомобильную аварию, чем быть убитым, – возразила я.

– Вот-вот, это как раз то, что я и утверждаю. Движения здесь практически нет, что и доказывает незначительное количество аварий.

Довольный оттого, что уличил меня в противоречии, он сильно раскраснелся. Влил в себя полкружки пива, празднуя победу надо мной, и поперхнулся. Пока он надрывно кашлял, и его жена усердно хлопала его по спине, на нас взирала пожилая пара, с аппетитом уминавшая сэндвичи.

– Надо быть осторожнее, – сказала его жена, когда он пришёл в себя. Мы замолчали, напряжённо ожидая, когда кто-то первый разобьёт паузу.

– Но, согласитесь, тоска здесь страшная, – сказала я, не зная, о чём ещё говорить.

– Особых развлечений здесь, конечно, нет, – согласилась она. – Зато спокойно. Что ещё нам нужно?

– В основном все живут в таких вот городках, – поддержал её муж. – В Америке больших городов раз два и обчёлся. В основном именно такие, как Мидланд. Далеко, кстати, ещё не худший вариант. Если зарплата хорошая, переедешь куда угодно.

Видя, что я собиралась возразить, Ричард дотронулся до моего колена, молчаливо упрашивая не вступать в пререкания. Мы опять замолчали и, неловко поглядывая друг на друга, напряжённо подыскивали новую тему, которая вывела бы лазейкой из наступившей паузы. Ричард забубнил что-то про работу, утомляя неинтересными мне подробностями, и они закивали головами, вдохновляя его вопросами. Рассеянно слушая, я рассматривала развешанные по стенам бесцветные пейзажи. Один из них отдалённо напомнил пляжи Калифорнии. Мысленно выскользнув из ресторана, я очутилась в Сан-Франциско. Прошлась по исхоженному мной вдоль и поперёк Фэрмонту, где мы жили. Поглазела на витрины магазинов, в которых замерли тонконогие, лысые манекены. Влетела в трамвай и понеслась с вершины холма вниз к набережной, где горланили на плотах, развлекая туристов, морские львы…

– Вы должны обязательно познакомиться с Кэри, – втянул меня назад в ресторан женский голос. – Я уверена, что вы подружитесь.

– Кто такая Кэри? – спросила я, всё прослушав.

– Джо и я с ней в одной группе, – подбросил Ричард забытое мной имя своего сослуживца и укоризненно прошептал: – Ты опять не слушаешь.

– У её мужа совершенно потрясающий магазин одежды! – прозвенела жена Джо. – Хотите, как-нибудь вместе туда сходим?

– Сходи, посмотри, – поддержал Ричард. – Кстати, Кэри обещала поговорить со своим мужем о тебе. Он может взять тебя на работу, если ты хочешь.

Я кисло поблагодарила под восторженные заверения жены Джо о том, что работать в их магазине будет одним удовольствием. Пока она с азартом рассказывала про то, какой там обширный выбор одежды, я полетела назад в Сан-Франциско.

… Китайский городок жужжал, как улей. По улицам растекался чесночно-инжирный запах блюд. Деревянные сандалии Стефани звонко отбивали дробь по тротуару, и я спешила следом за ней, боясь потерять её в толпе прохожих. Туман, сползая с крыш, медленно двинулся к горам. Солнце смахнуло с себя остатки облаков, залило долгожданным светом город и зажгло золотом продававшиеся в ларьках браслеты. Стефани приостановилась, примерила один браслет на лету и помчалась на другую сторону улицы, бесстрашно лавируя между гудящими ей машинами.

У входа в магазин плясали на ветру, подёргивая руками, тряпичные марионетки. Плосколицая китаянка, улыбнувшись нам, сообщила, что сегодня всё на распродаже. Стефани быстро прошлась по магазину, попутно наблюдая за своим отражением, перебегавшим из одного зеркала в другое. И следили за ней глиняные статуэтки, одетые кистью художника в ярко национальные костюмы.

«Ну не прелесть?» – сказала Стефани, указав на одну. – «Тебе нравится?»

«Да», – кивнула я, думая о своём.

«Ты что такая мрачная?»

«Неважно себя чувствую», – не сказала я правду. Она посмотрела на меня недоверчиво и стала перебирать нити бус, перепутанные между собой, как гроздья винограда. Выбрала одну нитку, приложила к шее, раздумывая, покупать ли, и спросила:

«Поругалась с Ричардом? Не стоит даже расстраиваться. Сегодня поссорились, завтра помиритесь. Это уже было не раз».

«Это серьёзнее, чем просто ссоры», – не стала я отпираться. – «Мы не можем жить вместе».

«Ты сама себя изводишь. Не могу поверить, чтобы до такой степени было плохо. Он тебя любит, опекает. Это самое главное».

«Вот именно – опекает, будто я его дочь, а не жена. Он хочет, чтобы я во всём от него зависела». И вдруг стрельнула пугающая мысль: в нём ли дело?

«Поговори с ним. Возможно, он не догадывается, что тебя что-то мучает».

«Говорила, и не раз. Он утверждает, что я всё выдумываю и дело только в том, что у нас нет детей. Дескать, у меня много свободного времени и я дурью маюсь».

«В чём-то он прав. Почему бы тебе не родить? Это может улучшить ваши отношения», – заявила она со свойственной ей прямотой – качество, которое я в ней ценила. Хотя эта черта порой вызывала у меня досаду. Я ждала от неё поддержки даже когда была не права. Советовалась ли я с ней только для того, чтобы услышать то, что предпочтительней было слышать? Доискиваться ответа на этот вопрос не хотелось, как и на остальные, а то я могла бы раскопать правду, которую предпочитала не знать. Тогда пришлось бы что-то делать – менять себя и свою жизнь. Я не была уверена, что хотела что-то менять.

«Ты же как никто другой знаешь, что если я рожу, то тогда я не смогу от него уйти».

«Разве ты хочешь уходить?»

«Не знаю… Я знаю одно – я с ним несчастлива. Мы постоянно ругаемся, а постель – одна тоска».

«Сходите на терапию, это поможет», – посоветовала она и добавила, что в любом браке приходится чем-то поступиться и идеальных отношений не бывает.

«А как же ты со Стивом? Тебя тоже что-то останавливает, раз ты не стремишься за него замуж».

«Зачем торопиться», – увильнула она. Убегая от ответа, она затараторила о том, как важно иметь надёжного мужа. В точности повторяя доводы моей мамы, с тем же рвением защищавшей Ричарда, она сказала, как мне крупно повезло, что не надо беспокоиться о куске хлеба. Её травянистые глаза, сливаясь с цветом её бус, потемнели, как бывало всегда, когда она была чем-то взволнована. И было неясно, кого она убеждала больше: себя или меня.

«Вам помощь не нужна?» – просунулась между нами продавщица. Мягко улыбнулась, копируя своей внешностью статуэтку, которую выбрала Стефани, и, указав на ряд браслетов на прилавке, сказала, что они пользуются большим спросом.

«Правда?» – оживилась Стефани. Умея с лёгкостью переключаться с плохого настроения на хорошее, она мгновенно забыла о нашей беседе и стала нанизывать на руку браслеты.

Я вышла на улицу, утомившись от магазинной толкотни. Гнусаво заныла гармошка, в которую дул сидевший на тротуаре бомж. Я положила в лежавшую у его ног кепку три доллара, невзирая на наставление Ричарда давать бездомным банки с едой, а не деньги, которые те, несомненно, пропьют. «Спасибо», – сухо поблагодарил тот, явно считая, что мало получил. Отчего-то стало неудобно, и я подложила ещё несколько долларов.

Мимо с бешеной скоростью пронёсся троллейбус. Неуклюже повернул и сорвался с проводов, собирая вокруг себя толпу зевак. И вдруг померещилось, что мелькнул в потоке пешеходов уехавший утром в командировку Ричард. Он ли это был или привиделось?…

– Какой колледж вы окончили? – настойчиво повторила жена Джо. По тому, как она сверлила меня зрачками, было очевидно, что она уже минуту добивалась от меня ответа.

– Пока никакой. Ходила года два в Университет, потом бросила, – смутилась я, оттого что опять всё прослушала.

– Да, да, я так это понимаю, учиться тяжело. Я тоже нигде не училась и совсем не жалею. Да и зачем женщине учиться, если муж прекрасно зарабатывает. С детьми итак хлопот предостаточно.

– Дети – это тоже работа, – поддержал Ричард. – Мы вот подумываем обзавестись.

– Это просто изумительно! – заохала она.

– Мы хотим, но пока решили немного подождать, – вставила я.

– Да, да, я понимаю, но не ждите долго. Дети – это такое счастье, – стала она убеждать.

Мне стало вдруг тошно. Захотелось очутиться в нашем доме, к которому, как ни рвалась я назад в Сан-Франциско, я успела привязаться. Хотелось прыгнуть в бассейн. Плавая по вечерам, я смотрела, как ветер крадёт у Мэри пушинки митра и кидает их на наш участок. Слушала хор цикад. И, глядя на нереально огромные звёзды, в неправдоподобном количестве засыпавшие небо, думала: не есть ли в перемене мест только видимость изменений?

– Пора двигаться, – сказал Ричард, разыскивая глазами официантку. По тону его голоса я поняла, что он был сердит. Я знала, что позже он не преминёт попрекнуть меня за то, что я опровергла его замечание, как мы мечтаем иметь детей.

Официантка принесла счёт, мы расплатились. Жена Джо прильнула ко мне, обнимая, как навечно обретённого друга, и прошелестела в ухо:

– Будет одиноко, приходите в гости.

Я пообещала непременно позвонить, и мы обе знали, что я не сдержу своего слова.

Назад возвращались молча. Упиваясь обидой, Ричард с силой крутил руль. Шины визжали на поворотах, тревожа спящий город.

– Сбавь скорость, – одёрнула я. – Джо предупреждал, что здесь на каждом углу прячутся полицейские. – И не удержалась, чтобы не съязвить: – Поскольку преступности, как мы установили, в этих краях не наблюдается, то у полиции куча свободного времени, чтобы ловить поздних водителей.

– Не смешно, – процедил он сквозь зубы.

Неожиданно сверкнул зигзаг молнии. Яростно налетел ветер, закачал машину, согнул к земле ветви деревьев. По стеклу застучали молотками крупные капли. Ливень плотной стеной заслонил дорогу. По крыше залупил град, раскатываясь горохом по машине.

– Вдруг это смерч, – струхнула я.

– Не волнуйся, скоро пройдёт, – оттаивая, успокоил он.

Навстречу из темноты вынырнул автомобиль, расчищая путь мутным светом фар. Окатил нас волной, переплывая через глубокую вмятину в асфальте, и исчез в водопаде. Гром надвигался со скоростью бегущего поезда. Всё вокруг грохотало, сверкало, гремело.

– Как же мы доедем, – в ужасе взирая на происходящее, сказала я.

– Такие ливни – в этом месте обычное дело. Не волнуйся, мы почти дома.

– Мало того, что здесь невыносимая жара, так ещё и это, – расстроилась я. – Ты мне не говорил, что здесь такая ужасная погода.

– Неужели ты предпочитаешь землетрясения в Сан-Франциско? – ощетинился он тут же.

Дом наш, выдернутый на миг из темноты молнией, казался убежищем. Мы вошли внутрь, и вспыхнувшие на потолке лампочки повёли по коридору, расчищая путь среди не распакованных коробок. Пахло свежей краской, бледным тоном покрывшей стены, одеколоном Ричарда, случайно пролитым перед уходом, и спелыми фруктами, купленными у жившего неподалёку фермера.

Позже, когда прошёл ливень, я никак не могла заснуть. Тревожила луна, бесцеремонно заглядывая в окно. Мешало похрапывание Ричарда. И в голове неотвязно крутилась роковая фраза: «Привыкнете. Все привыкают».

– Ричард, – окликнула я.

– Что такое? – пробурчал он, с неохотой вырываясь из сна.

– Мне надо кое-что тебя спросить.

– Давай завтра, – проговорил он и перевернулся на бок, стягивая с меня простыню.

– Я хочу знать, любишь ли ты меня по-прежнему, – решила я добиться от него того, что не знала, хотела ли услышать.

– Ну почему ты заводишь эти беседы по ночам? – пробормотал он.

– А когда ещё? Ты вечно занят или избегаешь разговоров.

– Ну хорошо, хорошо, – сдался он, – люблю.

– За что именно?

– Ты красивая…

– Только поэтому?

– Алекс, – взмолился он, – мне надо рано вставать.

Луна заполнила собой всю комнату и облила жемчужным светом плечи Ричарда. Я обняла его, прижалась, прошептала: «Люблю». Пробежала пальцем по холмистой линии его позвоночника. Поглаживая каждый мускул его крепкого тела, медленно добралась рукой до вялого комочка, заснувшего вместе с ним. Очнувшись от моих прикосновений, он шевельнулся, и Ричард, пробурчав: «Малыш, дай поспать», отодвинулся на край кровати.

Я вышла на задний двор, босыми ногами ступая по влажной траве. Деревья роняли на землю повисшие на них капли дождя. Во тьме голубел круг бассейна, разбрасывая разводы отражений воды по листве. Я сбросила с себя одежду, и они перескочили бликами на моё тело. Я медленно проплыла несколько кругов, перевернулась на спину и уставилась на чёткие звёзды, выстроившиеся в загадочные знаки, предсказывающие будущее.

– Не хочу так больше, не хочу, – прошептала я. И память, искушая, подкинула ответом светловолосого мужчину со шрамом на переносице, с которым я так и не отважилась в тот день заговорить. «Сходи опять в кафе. Может, он туда каждый день на обед приходит», – будто произнёс чей-то голос.

Продолжение следует.