Субъективные заметки из техасских лесов

Этот «вопрос философического свойства» Михаила Щербакова пришёл на ум в индейской резервации Алабама-Кушата, на 27-м, а для меня первом, слете Клуба авторской песни. Если произнести «КСП», то, как говорил Вайль, перед умственным взором непременно встанет ностальжи-консервы «Завтрак туриста» у костра и сам турист, с «изгибом гитары желтой» напевающий «Солнышко лесное», отмахиваясь от комаров (как вариант – чудак в свитере и лыжной шапочке, поющий у печки под расстроенную гитару про «лыжи у печки стоят»). Всё оказалось совершенно иначе.

Меня захлестнули два чувства – восторг и недоумение. Сюрреалистичность подстерегала на каждом шагу. Начиная с пейзажей. Мы, не живущие в Техасе, имеем стереотипное представление о штате Одинокой звезды – нефтяные вышки, ковбои и прерии, прерии… И вдруг леса, которые можно увидеть в средней полосе России. Пришвинско-паустовское озеро. Всё как положено – гладь зеленоватой воды, отражающиеся в ней деревья, солнце, играющее бликами. Мосточек, типичный для Мещёрской стороны. Камыши. Утренние тургеневские туманы. Короче, есть где припасть к привычной матери-природе. И вдруг – совершенно южная черепаха, высовывающая голову из воды, и светская фраза подруги Софии: «В этом озере аллигаторов нет».

Удивительно, но комаров тоже не было. Социальный опрос показал, что причину их благословенного отсутствия почему-то никто не знает. Да это и неважно.

С погодой повезло. Природа индейской резервации встретила теплой улыбкой доброго деда. Ночью время от времени падали огромные яркие звезды. А звездное небо было такое красивое, что хотелось плыть по Млечному пути и твердить: «Спасибо тебе, Господи, и прости, что я условно религиозна».

Как в Израиле по лицам легко узнать репатриантов, приехавших когда-то из Советского Союза, так в техасском лесу сразу было понятно, откуда именно приехали родители детей, носящих имена Лера, Верочка, Света, Димка… Голубоглазые мальчишки с льняными волосами – таких много в Минске или Гомеле, черноволосые быстроглазые украинско-еврейские девчонки, чьи родители приехали из Киева или Винницы, слегка акающие московские ребята, нордически спокойные прибалтийские дети. И вновь удивление, нет, скорее, недоумение – все они говорят между собой только на английском. Даже когда играют в «дурака», самую популярную в СССР, а сегодня в странах бывшего Советского Союза карточную игру.

Дети носились в отведенных им местах маленькими тиранозаврами – свободными, бесстрашными и радостными. Малышня с разрисованными счастливыми мордашками прыгала в надувном замке, ребята постарше катались на скутерах и каких-то новомодных гибких досках с двумя колесами и неведомым мне названием. Крошечных возили в колясках – удивительно, но за 3 дня я ни разу не слышала детский плач, хотя самому младшему участнику слета было всего 2 месяца.

«Здравствуйте, товарищи родители и товарищи дети! Сейчас я выдам вам карту, подскажу, где находятся ориентиры, и вы будете искать сокровища в заветных местах. Там спрятано что-то интересное или что-то вкусное», – красивая высокая девушка по имени Ольга быстро организовала компанию маленьких исследователей. Последний день слёта совпал с началом Хэллоуина, и толпы счастливых чебурашек-черепашек нинзя, русалочек и мультяшных злодеев бродили по лесу. Добрые ведьмы, которые заразили веселой игрой и меня, раздавали им сладости. Фотографии можно посмотреть на сайте http://www.ourtx.com/photo?album=146&gallery=154.

За дни слёта моему сомнению подверглось революционное открытие Песталоцци: «Дети – это другие». Дети вовсе не были другие. Очень-очень похожие на своих родителей, они вместе с папами играли в войлебол и рыбачили на озере, занимались с мамами йогой и, конечно, семейно выступали во время концертов. Весело при этом было всем – и большим, и маленьким. Каждый год возвращаясь в этот лес, дети убеждаются – всё хорошо, все на месте и их мир детства, лучший из миров, – всё также в полном порядке. И не страшно, что детство кончится «и муравьед остался невостребованным, скачет, где скакал», и ежик резиновый больше не будет насвистывать дырочкой в правом боку. Будет, еще как будет, потому что они приедут сюда со своими детьми, а потом детьми детей…

Отдельная тема – собаки. Я познакомилась с милейшими туристами, взятыми когда-то из техасских приютов, с таксой, представляющей из себя 4 килограмма чистого восторга, с любознательным шарпеем, красивым русским спаниелем Павликом, величавым ньюфаундлендом Техасом, привезенным из России. Собаки все двуязычные – с ними говорят по-русски и английски, довольно часто они носят русские имена. Моё сердце было отдано очаровательной Калинке – полосатой, как дитя уссурийского тигра, полюбившего стаффордшириху. Калинку любили все, и она это знала – подходила, улыбалась и поворачивалась к умиляющимся всеми своими сторонами: «Я, собственно говоря, только поздороваться. Хочешь погладить? Гладь. Вот тут еще не почёсано. Почеши, а я тебе хвостом помашу».

Еще одно «удивительное рядом» – секьюрити. Полное ощущение безопасности не покидало круглосуточно. Охрану нашего покоя осуществляли полицейские из племени, у которого были арендованы площадки. Один из офицеров, Брайан, был похож на латинского красавца-любовника из какой-нибудь голливудской мелодрамы со сказочным концом.

Я быстро поняла, что подходя к любому из столиков, можно попасть в гастрономическое рабство одновременно с алкогольным крепостничеством. Меню откровенно радовало. На столах я обнаруживала малосольные огурцы «из прошлого», кружочки докторской колбасы, привычный в раннесоветском детстве кефир. Понятно, конечно, что пили не только кефир, но и «капли датского короля» под разными этикетками. «А кто не пьёт, покажи!» (голосом Велюрова, незабвенного Мюллера-Броневого). На гриле жарилась говядина, маринованная для фахитос, грудинка брискет и знаменитые на весь мир техасские стейки. Но воздух был густо насыщен ароматом традиционного классического шашлыка с кавказским акцентом.

То, ради чего «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», продолжалось нон-стоп три дня и две ночи. Концерт гостей открылся выступлением Жени Рока. Его «группа поддержки» c сайта (так называется площадка, на которой разбивают бивуак) № 97 была так дружна и горяча, что теперь «сайт 97» для меня имя нарицательное.

И вновь щербаковский вопрос: «Где я, девушка, девушка, где я?» На «Груше»? На сцене гость техасского слета КСП, дипломант и лауреат Грушинского фестиваля, участник «Рябиновок», «Петербургского аккорда», ныне житель Торонто Игорь Саркисов – автор почти 70 песен, которые он обычно исполняет с женой Мариной.

Или, быть может, я на Пущинском фестивале, где юная Таисия Саркисова исполняла известную папину песню «Младшая сестра королевы»? Марина рассказала, что Таисия выросла за кулисами сцены, в прямом смысле слова на руках известных бардов. Неудивительно, что Таисия и её младший брат тоже приняли участие в концертах – взрослых и детском.

Еще один гость слёта – обожаемый всеми Владимир Каденко, «автор народных песен», причем разных народов. Французы считают своим фольклором его «Вдову Клико» и песню о парке (Люксембургском саду). Англичане, конечно, не согласны с французами, полагая, что эта песня английская и понятно, что она о лондонском Гайд-парке. По поводу адреса цветущей сирени можно было долго не гадать – Киев, конечно, это майский Киев и Днепр «в наряде то лиловом, то сизом, то белом».

«Помнишь, как червонным золотом
Вышивал проспект Литейный,
Мелко каплями исколоты,
Листья легкие летели?»

Это уже Ленинград и посвящение автора своему другу Евгению Клячкину, без которого невозможно представить песенную культуру страны с 60 по 90-е годы, и через чьи песни многие познакомились с поэзией Иосифа Бродского, не имевшего официальных возможностей для публикаций.

Писатель, поэт, филолог и переводчик философских, теологических, исторических, литературоведческих работ, сказок и стихотворений с нескольких языков, Владимир Каденко влюблен в мировую культуру, и «французское влияние» на его творчество велико. На слете прозвучали и чудесные «Осенние листья» на французском языке, и веселые стихи о Франции «Нормандский сыр». Он лауреат нескольких международных литературных премий, в числе которых «Высота», «Литературная сокровищница», премия имени Великого князя Юрия Долгорукого. Вот такой талантливый и добрый человек выступал на концертной сцене слёта, а потом в кругу у техасского костра читал свои стихи, пел и рассказывал смешные и трогательные истории.

Хоровое пение у ночного костра до 5 утра – это «отдельная песня». Как зачарованные, бродили мы от одного сайта к другому. Репертуар – на любой вкус. Везде пели и играли на самых разных инструментах. Самые буйные пытались сплясать под «Новый поворот» старого Макаревича. Пели от души – кто-то суперпрофессионально, кто-то в рамках художественной самодеятельности междусобойного масштаба, потому что «очень хочется петь». Но и те, и другие – с нескрываемым удовольствием. Давно я не чувствовала столько позитивной энергии, собранной в одном месте. Сколько же талантливых людей в Техасе! Как Доновпедро в Бразилии!

Прошлое расплеталось на цветные нитки. У одного костра молодежь исполняла русский рок, громкой армадой синхронно вспоминая не свою молодость. У другого – звучала классика жанра, вечная, как лавровый лист в борще. В этих песнях каждая строчка про нас лично. Те же чувства и эмоции… только вот слова Булат Шалвович смог найти точные, а мы нет.
У третьего костра узнала, что странный завораживающий инструмент, на котором так чудесно играл Женя Брук, называется клавишная гармоника мелодион, в народе – мелодика. А на другом непривычном глазу маленьком щипковом инструменте укулеле Наташа очень мило исполнила укулельско-бардовский вариант «Don’t worry».

Когда мы с Софией минут на 30 пустили корни на другом сайте, я попросила славную улыбчивую гитаристку исполнить «Осень» Шевчука. «Песня непростая», – глубокомысленно заметил кто-то. Талантливая Светочка взяла гитару и исполнила «Осень» так, что не стыдно было пригласить на огонёк самого Шевчука вместе с Кинчевым и Бутусовым. Тем более что под ногами шуршали осенние листья, точно также, как в Пушкинском парке. Да и слова народного хита, как осень, «вечно правы»:

Что такое осень? Это ветер
Вновь играет рваными цепями.
Осень, доползем ли, долетим ли до ответа:
Что же будет с Родиной и с нами?

Слава! Слава! Я говорю о Славе Надворецком. О, это был настоящий «Брюс Уиллис нашего городка». Он организовывал, развертывал и отлаживал (кстати, на мой незамутнённый взгляд со стороны, вся организация мероприятия была просто на высоте), между делом прекрасно пел, играл на разных инструментах и вообще был везде и всегда. Даже когда надо было поблагодарить алабама-кушатовцев, которые, решив принять участие в концерте, немного увлеклись исполнением аутентичных индейских ритмов.

На веселой «Чайхане» сердца зрителей покорили песня двух «летчиц-японок» Оли Бирбасовой и Иры Каган и новая дерзкая интерпретация старой комсомольской песни в исполнении Владимира Каденко. Традиционно хороши были и «Мадам Анжу» Славы Надворецкого, и «Дед Мороз и выборы» Андрея Мадьярова, и песня Слепакова в исполнении чикагского гостя Саши Кернермана, новая авторская песня Бориса Якубовича волнующегося о том, что скажет “аидише маме” по поводу тату в стиле Гугенхайма у потенциальной невестки, и хулиганская песня Ромы Рашковского.

Исполнители дурачились с рифмами, темами, поднимались к экзистенциальным высотам и улыбались несовершенству мира.

Но не смехом единым славятся концерты КСП. Открытие слета – переехавший в Хьюстон из Новосибирска Евгений Терехин – потрясающий голос плюс великолепная игра на маленьком интересном инструменте, который Женя называет travel guitar.

Прекрасной была «Девочка с персиками» Марина с внешностью «Весны» Боттичелли, отличным голосом, оригинальной манерой держаться на сцене и необыкновенной артистичностью.

Безоговорочно хороши были мама Аня и дочка Верочка. Дуэты родителей и детей и семейные выступления очень порадовали – Аня и Верa, Женя и Саша, Слава и Настя, а также Слава и Аля. Дети Славы и Насти – третье поколение, «взросшее на жанре». Надворецкий-старший, папа Славы, приехал на этот техасский слет с супругой, тоже поющей, из Подмосковья. Вообще гости собрались из самых разных мест – Торонто, Киева, Москвы, Сан-Диего, Чикаго, Нью-Йорка, мексиканской Пуэрто Вайярты.

Теперь я понимаю, почему счастливцы, живущие в Техасе, приезжают сюда уже второе десятилетие. Техасцы, вы мудры! Вы создали великолепный повод дважды в год собраться и потусить, как в десятом классе на дискотеке, как в студенческо-колхозный период, как с друзьями на кухне, на пикнике, на «капустниках». Психологи утверждают, что хорошие воспоминания – это наш личный запас счастья. Почему же от него отказываться, тем более, когда есть возможность его пополнять? Я абсолютно точно знаю, что приеду сюда еще. Во вторую ночь слёта, когда «мне звезда упала на ладошку», я успела это загадать…