В понедельник 23 января по приглашению Американского Еврейского Комитета в Хьюстоне прошла встреча общественности с известным борцом за права человека, Натаном Щаранским. В синагоге Бет Ишуран вместе с представителями еврейских общественных организаций присутствовали генеральный консул Чили, генеральный консул Египта, вице-консул Египта, генеральный консул Германии, генеральный консул Великобритании, вице-консул Израиля, бывший посол США на Багамах и многие другие. В выступлении перед собравшимися Натан Щаранский рассказал о своей недавно вышедшей в свет книге “В защиту демократии. Способность Свободы побеждать Тиранию и Террор».
Книга, которую я написал, посвящена моему учителю Андрею Сахарову. Андрей Сахаров верил, что его вклад в науку и мощь советского государства поможет стабильности в мире. Очень скоро он понял свое заблуждение и открыл другое оружие – правдивое слово, которое оказалось очень мощным оружием и привело в конце концов к развалу Советского Союза. Мы понимаем всю опасность оружия массового уничтожения, но недооцениваем такое оружие как правдивое слово, открыто сказанное в условиях тоталитарного режима.
Поэтому книга моя посвящена Андрею Сахарову и цель её напомнить читателям о силе правдивого слова. В ней подведены итоги моей 30-летней деятельности и прослеживается связь между правами человека и проблемами безопасности в мире.
Когда мы говорим о правах человека или демократии с одной стороны и безопасности с другой, возникают 3 вопроса:
- Кто сказал, что демократия – это то, чего хотят в мире? Западная культура – очень специфическая и молодая культура. Мы живем по демократическим принципам, но кто сказал, что именно эти принципы хороши для всех?
- Второй вопрос, даже если эти принципы хороши для всех, кто сказал, что нам будет лучше, если все остальные будут жить по демократическим принципам? Может быть, нам было бы лучше, если бы существовали дружественные диктаторы, которые контролировали свои народы, и это гарантировало бы нам стабильность и безопасность.
- И третий вопрос, если предположить, что демократия хороша для всех, и нам хорошо от того, что она хороша для всех, кто сказал, что мы должны играть в процессе демократизации какую-то роль? Должны ли мы насаждать демократию по всему миру и слать для этого наши войска в различные страны?
Как математик по образованию я не могу начать серьезное обсуждение какой-либо темы, не определившись с исходными понятиями. В этом, наверное, моя главная проблема как политика. В своей жизни я провел 9 лет в тюрьме и 9 лет – в политике. Политические деятели зачастую яростно сражаются, не определившись с исходными понятиями, а в конце дебатов выясняют, что имеют в виду одно и то же.
Итак, что мы подразумеваем под демократическим обществом или под свободным обществом? Определение свободного общества для меня пришло не из книг и не из университетов, а из моей жизни в Советском Союзе. Я сидел в одной камере с российским монархистом и украинским националистом, католическим пастырем из Литвы, которому не разрешали иметь никаких связей с Ватиканом, крымским татарином, сосланным в Сибирь, старовером из Сибири и многими другими людьми, которые были очень серьёзны в своих убеждениях. Их убеждения, их представление о будущем сильно отличались от моих. Мы горячо спорили, никто не хотел идти ни на какие компромиссы. Но очень скоро мы поняли, что при всех наших различиях у нас есть общий враг по ту сторону тюремной решетки, и этот враг – КГБ.
Мы поняли, что хотим жить в стране, где нас не будут наказывать за наши убеждения. Вот это и есть определение свободного общества. Существует еще проверка под условным названием «городская площадь». Заключается она в следующем: если вы выйдете на центральную городскую площадь, выскажете во всеуслышание свои взгляды, и за это вас не накажут – значит это свободное общество. Если же вы будете наказаны – вы живете в обществе страха.
В обществе страха существует три группы людей:
– Искренне верящие – те, кто на самом деле верит в насаждаемую в государстве идеологию;
– Диссиденты – те, кто не согласны и открыто об этом говорят, зная, что будут наказаны. Конечно, их всегда очень мало. Число диссидентов напрямую зависит от суровости режима в стране, от того, насколько жестоко будет наказание. Много ли было, например, диссидентов в Саудовской Аравии или в Советском Союзе во времена Сталина? Естественно, нет. Потому что понятно, что бы случилось с таким диссидентом. Если бы Ганди родился не в Индии, а в нацистской Германии, у него было бы гораздо меньше последователей, ну 2 – 3 от силы. То есть количество диссидентов зависит от жестокости режима;
– И всегда есть 3-я группа – люди с двойным мышлением. Эти люди не поддерживают режим, но не высказываются об этом открыто, потому что они боятся. Я, например, знаю точную дату, когда я превратился в человека с двойным мышлением. Это случилось в день смерти Сталина. Мой отец, убедившись, что никто из соседей по нашей коммунальной квартире нас не слышит, позвал меня и моего старшего брата (мне было 5, брату 7) и сказал нам, что сегодня большой и счастливый день: умер тиран, и мы должны запомнить этот день на всю жизнь. Но мы не должны открыто радоваться и говорить кому-либо, что случилось чудо. На следующий день я пришел в детский сад и плакал вместе со всеми детьми, потому что не стало нашего солнца, нашего дедушки Сталина, но про себя я помнил слова отца, что случилось чудо – не стало тирана. Так жили многие советские люди со дня рождения до дня своей смерти. Такой образ жизни стал настолько обыденным, настолько привычным, что к нему даже не надо было как-то особенно приспосабливаться.
Но наступает момент, когда людям больше не надо иметь двойного мышления. Так случилось, когда рухнул Советский Союз. Мы вдруг поняли, как ужасно мы жили и как замечательно быть свободным.
Я хочу сказать, что если людям с разной ментальностью, разной культурой и религией предоставить возможность не жить в постоянном страхе, они, конечно, выберут эту возможность. В своей книге я привожу примеры из жизни в Иране, Ираке, Северной Корее и Чехословакии. Я привожу слова женщины из Ирана, которая боится, что ребенок в школе скажет что-то не то, и их могут наказать.
Многие считают, что не все народы могут жить по демократическим законам, так как у них другая ментальность. Так после окончания 2-й мировой войны многие считали, что Германия и Япония не смогут стать демократическими странами. Они были не правы по отношению к Японии и по отношению к Германии, они не правы и сейчас по отношению к арабским странам. Конечно, формы демократии могут быть различны, но желание всех людей не жить в постоянном страхе – неизменно. Если у людей есть выбор – они предпочитают жить без страха.
Мы согласились, что свободное общество – хорошо для всех людей. Давайте разберемся, хорошо ли для нас, чтобы в других странах была демократия. Может быть нас бы больше устроили тоталитарные режими, во главе которых стоят дружественные нам диктаторы?
Я прошу прощения за цитату, но Линдон Джонсон однажды сказал: «Нам нужны свои сукины дети, нам нужны свои диктаторы». Наш народ хочет жить в свободном обществе, мы не знаем, как хотят жить другие народы, но нам необходима стабильность, а не хаос. Поэтому вопрос сохранения стабильности в мире путем поддержки дружественных нам диктаторов встает на повестке дня снова и снова.
Очень важно понимать, почему демократические государства не воюют друг с другом, и почему любые даже самые дружественные диктаторы остаются опасными. Что общего между руководителями всех государств как демократических, так и не демократических? Все они хотят находиться у власти как можно дольше. Такова человеческая природа. Но в демократических странах каждые 2 – 4 года президент должен убедить людей, чтобы они за него проголосовали и выбрали на следующий срок. Он либо делает все, чтобы соответствовать ожиданиям своих избирателей, либо хотя бы убеждает их в том, что делает для этого все. Вот почему демократические страны не воюют между собой и война для них самый последний шаг, так как большинство людей не хотят воевать.
Диктатор же хочет власти. Он не зависит от народа, народ зависит от него. Диктатор должен держать под контролем растущее число людей с двойным мышлением. Он применяет различные методы: конечно же, промывка мозгов, секретная полиция, тюрьмы, но это тоже не все. Самый действенный метод, который применяют при любых диктатурах – это создание образа внешнего врага. Нужно постоянно поддерживать атмосферу войны, это может быть холодная война или настоящая война, в зависимости от того, насколько сильна диктатура.
Посмотрите, что происходит даже с демократическими странами во время войны, во время опасности: люди готовы частично поступиться своими демократическими свободами. Что случилось с японскими населением в США во время 2-й мировой войны? Такого бы никогда не смогло произойти в мирное время. Было много дебатов по предложенному президентом Бушем Патриотическому акту. Ясно, что не было бы 11 сентября, никто бы и не рассматривал этот Патриотический акт.
Таким образом, если определенные свободы приносятся в жертву во время всеобщей опасности даже демократическими странами, что тогда говорить о диктаторских режимах. Даже если ты человек с двойным мышлением, даже если ты очень критически настроен по отношению к существующему режиму, во время всеобщей опасности ты либо перестаешь иметь двойное мышление, либо боишься его высказать.
Сталин проявил необыкновенную находчивость в создании общего врага. 25 – 30 лет люди жили с постоянным образом врага – странами Запада. То же самое можно сказать и о нацистской Германии, и о Ясире Арафате, и о Саддаме Хусейне. Еще один пример, возможно не очень приятный для США, – Саудовская Аравия. Если вы помните в начале 90-х годов сразу же после войны в Заливе, когда Саддам Хусейн захватил Кювейт и готовился напасть на Саудовскую Аравию, американские войска его остановили. Я был в Вашингтоне, встречался с представителями Белого дома и задавал один и тот же вопрос: как так случилось, что вы спасли Саудовскую Аравию и не настояли взамен на это на введении каких-либо демократических свобод? Вы не могли потребовать установления демократического режима, но хоть как-то смягчить их драконовские правила. Надо с чего-то начинать: Советский Союз начинал с требований разрешить свободную эмиграцию. Мне отвечали, что я не понимаю, нам не нужна демократия в Саудовской Аравии, нам нужна стабильность в регионе.
10 лет спустя, 11 сентября 15 из 17-ти террористов оказались выходцами из Саудовской Аравии. Идеологи ваххабизма, стоящие во главе терроризма – из Саудовской Аравии. Каждый террорист либо связан религиозно с этой страной, либо проходил подготовку в Саудовской Аравии. И конечно, эта страна финансирует терроризм. Эта страна с сильным диктаторским режимом, основанная на фундаментализме, но и в ней есть свои люди с двойным мышлением. Если бы вы смогли почитать, что пишут те, кому удалось уехать из этой страны, что думают они на самом деле, вы бы поняли, что там очень мнго своих людей с двойным мышлением. Именно поэтому диктатура в этой стране постоянно настраивает свой народ против внешних врагов, эта страна не только не несет стабильности для Запада, но, наоборот, финансирует терроризм.
Поэтому любое соглашение с диктатором, это временное соглашение. Вы нужны диктатору лишь до той поры, пока ему это выгодно. Может быть, сегодня у него другой враг и он мобилизует свой народ против этого врага, поэтому он провозглашает вас своим другом, но завтра ему понадобится новый враг, и вы легко превратитесь из друга во врага. Это случается с диктаторскими режимами снова и снова. Они подписывают самые надежные соглашения, которые потом ни к чему не приводят.
Я часто привожу в качестве примера соглашение, которое было подписано с Египтом. Египет далек от демократического государства, и мы подписали соглашение с ним в 1981 г. С тех пор у нас (я говорю об Израиле) нет войны с Египтом, но у нас и нет войны с Сирией, с которой мы не заключали никаких договоров. Наверное дело в том, что наша страна довольна сильна.
В результате соглашения с Египтом мы получили мир, и они получили многое (им вернули Синай, оружие, материальную помощь и т.д.), но Египет потерял одну очень важную вещь – они лишились врага в образе Израиля. А для режима, который не на 100 % демократический очень важно иметь политического врага. Как только они лишились нас как политического врага, там начался расцвет антисемитизма. «Протоколы Сионских мудрецов» за последние 10 лет были изданы в Египте больше, чем в любой другой стране мира. Как же так получается, когда мы были в состоянии вражды, в стране не было такого высокого уровня антисемитизма, но как только нельзя сказать подружились, но достигли мирного соглашения, антисемитизм возрос до небывалго уровня? Ответ прост. Обществу мы нужны в качестве врага. Они больше не могут рассматривать нас как вражеское государство, мы нужны им как враги евреи.
Итак, мы убедились, что всегда лучше иметь дело с демократическим государством, которое тебя ненавидит, чем с диктатурой, которая тебя любит. Но что нам с этим делать? Неужели, послав наши войска в одну страну, нам надо посылать их в следующую и т.д. Ответ довольно прост. Если бы мы не поддерживали диктаторские режимы, нам бы никогда не пришлось посылать свои войска в другие страны. Потому что диктаторские режимы могут быть жестокими, агрессивными, очень опасными, но они всегда очень слабы изнутри. Чем более жесток режим, тем он более слаб. Ведь диктатору надо использовать всю свою энергию на то, чтобы контролиривать людей с двойным мышлением.
Кто мог предвидеть, что Советский Союз распадется. А я скажу вам, кто это предвидел и кто об этом говорил – советские диссиденты. Мой друг Андрей Амальрик в 1969 г. написал книгу «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» Конечно, он поплатился за эту книгу многими годами в тюрьме, а позже погиб в автокатастрофе при очень странных обстоятельствах. В своей книге он приводит образ солдата-охранника с автоматом, который должен стоять на посту с этим автоматом день за днем, неделю за неделей, и в какой-то момент его мускулы устают и руки опускаются – все, кого он охраняет, разбегаются. Главная мысль книги – это обращение к Западу: прекратите подпитывать мускулы Советского Союза. С одной стороны диктатуре нужен Запад для образа врага, а с другой стороны Запад нужем для подпитки энергией. Советский Союз, поддерживая свой агрессивный тоталитарный режим, посылая войска в Никарагуа, Анголу, Прагу, Афганистан, ведя очень сильную антизападную, антиамериканскую пропаганду, и в то же время рассчитывал на помощь США и очень в этом преуспел. Президент Никсон и госсекретарь Киссинджер были готовы подписать торговый договор, предоставляющий миллиарды на развитие экономики Советского Союза в то время как СССР вел идеологическую войну против США.
Тогда впервые в истории сенатор Джексон предложил связать торговые договоры с другими странами с соблюдением прав человека в этих странах. Сенатор Джексон сказал, что без свободы перемещения людей не может быть свободы перемещения товаров. Кремль пришел в ярость. Госссекретарь Киссинджер пытался повлиять на диссидентов в СССР, он убеждал нас, что мы не правы, что в России не может быть демократии, этой стране нужна диктатура. Он говорил, что мы не можем решать за всех советских людей. Лучше быть в дружбе с Брежневым, и тогда Америка сможет помочь и всем жителям. На что Андрей Сахаров отвечал (мне довелось переводить их беседу): «Не думайте о нас, подумайте о своей собственной выгоде. Вы не можете доверять режиму, который не доверяет своему собственному народу. Вы не можете навязать демократию, но вы поддерживаете диктатуру. Перестаньте поддерживать диктатуру».
Затем была поправка Джексона-Вэника, затем было Хельсинское соглашение. Затем к власти пришел Горбачев, который позволил немного свобод, и Советский Союз немедленно рухнул. Диктатура не может позволить даже малую часть свободы – это её губит.
Великая победа свободного мира против коммунизма смогла произойти, когда левое крыло, борющееся за права человека, и правое крыло, обеспокоенное безопасностью смогли объединиться. Я верю, что сегодня секрет победы свободного мира над террором заключается в том же. Те, кто убеждены в важности отстаивания прав человека и те, кто призывает бросить все средства на безопасность должны действовать сообща и помнить, что террористы сегодня не были бы сильны, если бы 10 – 20 лет назад мы не поддерживали, как нам тогда казалось, дружественных диктаторов.
