«Бабье лето» – такое название дал пьесе американского драматурга А. Менчелла «Сеmetery club» театр им. Л. Варпаховского.
Заменив название на «Бабье лето», которое стало ключевым для понимания пьесы, создатель спектакля режиссер Г. Зискин придал ей принципиально иную тональность, которая отразилась, прежде всего, в оформлении спектакля: на сцене –осенний пейзаж. Впрочем, фабула осталось той же, да и сама история, казалось бы, стара, как мир. Три уже немолодые подруги – вдовы (Дорис – засл. арт. России Е. Райкина, Люсиль – засл. арт. России А. Варпаховская и Ида – нар. арт. Украины Л. Яремчук), объединены одиночеством, которое, среди прочего, оставили им в наследство ушедшие из жизни мужья. Перед нами три разных характера: рассудительная «гранд-дама» Дорис; трепетная, не очень уверенная в себе Ида, а между ними взбалмошная «бой-баба» в норковой шубе из комиссионки Люсиль: ей-то все ни по чем! Эти три женщины ни на минуту не оставят сцену, на которой им предстоит: «наводить марафет»; оценивающе осматривая друг друга, хвастаться приобретенными нарядами; демонстрировать и обсуждать ценники на одежде; распивать вино, закусывая куриными крылышками, отплясывать ча-ча-ча; а еще – завидовать, попрекать друг друга прошлым, глотать взаимные обиды, ссориться и быстро прощать, жалеть себя и друг друга и всем вместе злословить об их более удачливой подруге Сельме (та уже в который раз идет под венец!).
Короче – все, как ведут себя в жизни «лучшие подруги», независимо от точки на географической карте и исторического происхождения. Впрочем, нет! Три наши героини – еврейские женщины и вращаются в еврейском мире. Именно поэтому в спектакле звучит национальный юмор, для которого, как известно, характерны, в первую очередь, самоирония и сарказм. Когда три подруги готовятся в очередной раз совершить ритуальный выход, поторапливающая их Дорис бросает двусмысленную реплику: «Нам уже давно пора быть на кладбище!». Это лишь один пример, но из подобной игры слов, в которой звучит насмешка над собой и своим возрастом, и соткано полотно спектакля.
Появление элегантного холостяка (засл. арт. России – М. Янушкевич), мало чем напоминающего расхожий образ мясника, спутывает все карты в этом «тройственном союзе». Ведь у каждой из дам возникает шанс выйти из порочного круга одиночества. Как-то поведут себя подруги? Кому удастся завладеть сердцем этого солидного и уравновешенного господина? Уж не напористой ли, действующей с беззастенчивой прямотой Люсиль, которая без всяких преамбул приглашает Сэма провести вечер вдвоем? Но нет, после некоторых колебаний здравомыслящий Сэм, скорее всего, отдаст предпочтение женственной и скромной Иде. Однако стоп! «Лучшие подруги» не могут допустить такого поворота дел. Они пустят в ход все свое коварство, чтобы разрушить этот, с их точки зрения, «вредный» альянс.
К тому же, как известно, «свято место пусто не бывает», и вскоре рядом с Сэмом появится «дама полусвета» Милдред (засл. арт. России С. Головина). Две небольшие сцены с ее участием внесут яркую сатирическую краску: таких, как Милдред, приходилось встречать каждому. На ее фоне и Люсиль – святая добродетель. И куда уж до Милдред деликатной Иде! Теперь наша вновь собравшаяся троица будет хором осуждать Сэма за его «непристойный» выбор.
Однако к счастью для отчаявшейся Иды, разлука с надеждой оказывается временной. Любящие сердца в итоге найдут друг друга. Кокетливо взяв под ручку «своего» Сэма, Ида удалится со сцены. Значит, хэппи энд? Да, но не для всех. Из жизни неожиданно уйдет цельная и неколебимая Дорис. Исчезнет в одночасье. А что же Люсиль? Та, что так презирала кладбищенскую обстановку, хорохорилась, демонстрировала уверенность в своем успехе у мужчин? Именно ей придется остаться одной на «этом» свете и произнести заключительный монолог, cмысл которого выражен в известных стихах Б. Ахмадулиной:
«О, одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным».
Чем ближе финал пьесы, тем более «своими», близкими зрителю становятся героини «Бабьего лета». Женская часть аудитории, конечно же, узнает в них самих себя. Да и дважды повторенная в разные мгновения сугубо русская реплика: «Сейчас иду ставить чайник», говорит о том, что все происходящее в известной мере условно. Как условны и декорации, и реквизит (худ. Д. Клотц): стулья в белых чехлах, обозначающие надгробия. Как выплеснутое из пустого стакана молоко. Как разлитое по пустым фужерам вино. Как условны желто-красные листья, зацепившиеся за натянутую сетку серого осеннего неба.
Реальными же оказываются человеческие характеры и, прежде всего, женские судьбы, которые сыграны всеми участниками спектакля с большим мастерством. Все актрисы на удивление органичны и естественны. Каждая привнесла в роль частицу себя, своего жизненного опыта, увиденного и прочувствованного, поэтому созданные ими образы получились жизненными и реалистичными. Единственная мужская роль – в исполнении М. Янушкевича – сыграна также деликатно и без нажима. Может быть, самая трудная роль досталась А. Варпаховской, которой нужно было воплотить противоречивый образ: из-под личины бравады в конце спектакля обнажится незащищенное, раненое сердце. Но она, как и ее замечательные партнеры, которые ни разу не впадают в cладкую мелодраму, с блеском справилась с этой задачей, вызвав сопереживание зрителей.
Думается, что приглашение в «Бабье лето» актеров такого калибра, как Л. Яремчук, Е. Райкина, С. Головина и М. Янушкевич, позволило спектаклю выйти за рамки «бытовой» американской пьесы. Под руководством реж. Г. Зискина совместно с А. Варпаховской им удалось поднять спектакль на иную духовную высоту. На первый план режиссер выдвинул психологизм действия, которым все участники спектакля владеют в совершенстве. В этом, конечно, видна заслуга русской театральной школы, отказ от схематизма, принятых стереотипов, характерных для бродвейских мелодрам, массовой голливудской продукции и телевизионных «soap-опер». И главное достоинство спектакля «Бабье лето» и состоит в привнесении в него чеховского мотива, а грусть и печаль героинь созвучны стихам Б. Окуджавы. Именно их можно было бы поставить в качестве эпиграфа к спектаклю:
«Три сестры, три жены, три судьи милосердных
Открывают бессрочный кредит для меня»
В заключение (впрочем, с этого надо было бы начать) следует напомнить, что, как указано в программке, спектакль посвящен «95-летию великого Аркадия Исааковича Райкина». Это вклад театра им. Варпаховского в дело памяти легендарного и всенародно любимого артиста.
