Войдя в Метрополитан Опера (Мет), я был приятно удивлен непривычно оживленно журчащей русской речи. Ещё бы, сегодня идет представление оперы П.И.Чайковского “Евгений Онегин”.
В этой праздничной суете любопытство театралов возбуждал, непривычно контрастно выглядевший, черный занавес. Знающие содержание оперы “русские”, недоуменно переглядывались, надеясь, что они, как всегда, будут вознаграждены сюрпризом нового видения американской постановки.
Первые лирические вздохи оркестра, управляемого именитым дирижером Мариинского театра Валерием Гергиевым, осторожно вошли в темный фон сцены, где посередине, в пучке луча прожектора, одиноко сидел Онегин, осыпаемый, сначала снежинками, а затем опадающими листьями. Аллегория картины давала надежду, что постановщики действительно ушли от традиционной постановки.
Вот поднялась последняя преграда в виде газовой занавеси и нам предстала сцена, полностью усеянная пожелтевшими листьями. Это, как я понял в дальнейшем, и был тот, ожидаемый по идее постановщиков, эффект, при виде которого все должны были “обалдеть”. Вначале все так и было, но по мере смены 7 картин, когда зритель убеждался, что кроме опавших листьев он больше ничего не увидит, мы пришли в уныние от такого, мягко говоря, странного видения жизни русского дворянства.
Читатель может сказать: “Как так, а комната Татьяны, гостиная, сцена бала во дворце…” Все, повторяю, все происходило на этом фоне. Правда, в комнату Татьяны, показанной в виде пустой сцены, внесли стол (как – никак она должна была писать письмо Онегину) и узенькую солдатскую кровать. Затем, видимо, чтобы подчеркнуть “стесненные дворянские условия” в полу приспособили деревянную дверь, куда грузная няня под тревожным наблюдением своей воспитанницы, периодически тяжело спускалась.
Но вот, наконец, в третьей сцене, выходят женщины – крестьянки, разумеется, в серой рабочей одежде и под прекрасное хоровое пение, с помощью метелок очищают от листьев центр сцены. Оказывается не зря – здесь, якобы в саду, состоится знаменитое объяснение Татьяны с Онегиным. Вот теперь, наверное, пора переходить к действующим лицам.
Американская суперзвезда Мета Рене Флеминг (сопрано), достойно справившись с русским языком, лирично и убедительно сыграла сначала молодую неискушенную мечтательницу Татьяну, а затем, уже повзрослев, преданную супругу князя Гремина.
Роль Онегина сыграл не менее талантливый певец из России – баритон Дмитрий Хворостовский, который своим уникальным голосом и импозантностью подчеркивал, что другого Онегина нам не надо. Оба артиста, даже в отдельности, собирают в Мете на свои представления аншлаги, а уж вместе – это был аншлаг в квадрате. Билеты были распроданы еще в начале открытия сезона.
Ленского спел представитель мексиканской школы Рамон Варгас, обладающий мягким лирическим тенором. Его известная ария “Куда, куда Вы удалились” вызвала долгие аплодисменты зрителей. И, если б он был несколько повыше да в два раза тоньше, то он бы мог понравиться и нам.
Все остальные актеры были представлены российской географией: меццо- сопрано Елена Заремба (Ольга) из Большого театра, и певцы из Мариинского театра – меццо-сопрано Ларисы Шевченко (племянница Татьяны) и баса Сергея Алексашкина, отлично исполнившего арию князя Гремина “Онегин я скрывать не стану”..
Было бы нечестно не поделиться с читателями уникальными “находками” постановщика спектакля Роберта Карсен. Едва окончилась дуэль, как тут же, на фоне тех же осенних листьев, выставив Онегина на свет рампы, начинается его экстренное переодевание. Несколько лакеев под феноменальный полонез, который являлся триумфом Чайковского в опере, стремительно меняют не только сюртук, но и белье на белоснежном теле Хворостовского. Опережая вопрос читателя – брюки, к счастью, не тронули. Использовав весь полонез на это благое дело, Евгения тут же выпускают на бал в замке князя Гремина. Здесь я должен оценить усилия декоратора, придумавшего вместо шикарного зала дворца, использовать все в ту же пустую сцену, благо уже без листьев, но уставленную по периметру квадрата, разнобокими стульями, которую в ужасной тесноте заполнили дворянской знатью, опять-таки, в черном одеянии.
Ну а возглас Онегина “ Кто там в малиновом берете?”, был вообще смешен и не уместен, поскольку берета на Татьяне просто не было.
Однако великолепная музыка и талантливые исполнители несколько смягчили курьезы американского варианта лучшей русской оперы.
Читатель, вероятно, заметил, как я “ловко” обошел тему о содержании оперы. Разве можно напоминать деликатному читателю о том, о чем он знал уже в младенческом возрасте, что поэму “Евгений Онегин” написал А.С. Пушкин. Беру на себя смелость посоветовать каждому, имеющему заветные томики гениального поэта, найти их и, хотя бы, пробежаться по странницам бессмертного произведения. Уверяю вас, вы не успокоитесь пока не дочитаете поэму до конца. Лично я попал именно в такую ситуацию. Легкость, изящество, эрудиция и светлость рифмы, пленяет и роднит вас с великим поэтом.
Остается добавить, что первая постановка оперы на сцене Мета состоялась 24 марта 1920 года на итальянском языке, а на русском языке только в 1977 – 78 гг.
Премьера же нынешней постановки состоялась 13 марта 1997г.
