ДОБРОЕ УТРО

Оксана Сергиево-Посадская

Две минуты девятого. Звонок!

– Доброе утро. Департамент здравоохранения и социальных услуг. Чем я могу вам помочь?

– У меня назначено слушание с клиентом Эрика Виллануэвы.

Это значит, что звонит инспектор и Эрика нужно достать из-под земли.

– Одну минуту, – сканирую алфавитный список сотрудников, набираю дополнительный номер, слушаю длинные гудки и перевожу линию на «удержание звонка». Набрав код на внутреннем телефоне, делаю объявление:

– Эрик Виллануэва, пожалуйста, соединитесь с оператором! Эрик, соединитесь с оператором!

– Между прочим, интерком не работает, – бросает на ходу Лана. – Со вчерашнего дня.

– Подожди, у меня инспектор висит на линии! Объяви по кухонному селектору, будь другом!

– … соединитесь с оператором, – доносится эхо из кафетерия.

Звонок! Вторая линия.

– Доброе утро. Департамент…

– Что? Инспектор? Где Эрик? – это руководитель отдела всполошился. – Дело должно быть в его кабинете. Кто клиент? А этот давно ждет? Перезвоню.

Я возвращаюсь на линию к инспектору:

– Спасибо за ваше терпение. Мне не удалось сразу связаться с мистером Виллануэвой, но через минуту с вами будет говорить руководитель отдела.

– Собственно, истец не явился, слушание отменяется.

– Ложная тревога, – говорю я в интерком. – Ложная тревога!

Интерком не работает…

Звонок!

– Доброе утро. Департамент здравоохранения и социальных услуг… чем вам помочь?

Из потока ответной речи выныривает слово «сеньорита».

– Ун момэнто пор фавор, – исчерпывав свой запас испанского, перекидываю звонок. – Эстер, возьмешь испано-говорящего? Благодетельница!..

В узкой приемной появляется пожилой негр в автоматизированном инвалидном кресле. Он намертво перегораживает проход. Из-под соломенной шляпы глядят спокойные глаза и седая курчавая бородка. На нем щегольские узконосые ботинки. Неторопливо он снимает рюкзак из-за спинки кресла.

– Доброе утро, – говорю я с невольной вопросительной интонацией. Дело в том, что наш офис не принимает посетителей.

– До вас трудно дозвониться, и я решил занести документы сам, – доброжелательно объясняет человек. У него мягкий интеллигентный голос. После обмена вопросами и ответами нахожу дело Лэри Харисона.

Звонок!

– Доброе утро, департамент… чем вам помочь?

– Я, это самое, получил письмо. Хочу, чтобы мне его объяснили.

– А от кого письмо, сэр?

– Не знаю. Я не умею читать…

Звонок! Вторая линия.

– Да я уже звонил туда! Меня весь день отфутболивают! Звоню сюда – дают местный офис, звоню в местный офис – дают горячую линию, а горячая линия дает ваш!

– Мне очень жаль, но мы, действительно, не занимаемся медицинскими страховками.

– А чем вы вообще там занимаетесь? Я подам жалобу! Дайте мне вашего начальника!..

Звонок! Третья линия.

– Скажите, по каким дням уроки массажа?

– Как вы сказали?

– Уроки массажа!

Между тем мистер Харисон беседует с соцработником. Коммунальные счета, рецепты, чеки, непонятные затертые и заляпанные бумажки покрыли журнальный столик, как прошлогодняя листва, и осыпаются на пол. Ошеломленный работник снимает с некоторых копии. Мистер Харисон, напротив, в своей тарелке. Он вежливо попросил разрешения позвонить куда-то и уже получил оттуда факс.

Звонок! Доброе утро…

– Она говорит, что ребенок от меня, а я к ней на милю не подходил! И подает везде заявления, и получает пособие на питание, и еще на ребенка…

– Какой вам ущерб, если она получает помощь?

– А алименты? Она такая, везде врет, а я к ней на милю…

– Проконсультируйтесь у юриста.

Звонок! Доброе утро…

– Привет! Это я, Ксавье. Кажется, на проводе русская клиентка, поможешь?..

В режиме конференции:

– Доброе утро, вы говорите по-русски?

– Да.

– Я буду для вас переводить.

– Не надо мне ничего переводить, деточка! Я прекрасно его понимаю!

– Этой леди не нужен переводчик. Она прекрасно тебя понимает.

– Но я ее не понимаю!

– Почему он меня не понимает!? У меня прекрасный английский, и диплом есть!..

Мистер Харисон медленно упаковывает бумаги в рюкзак, очень медленно. За его спиной по коридору приближается пара сотрудников, замедляя шаг. Я показываю им знаками идти в обход. Кивнув, они исчезают за поворотом коридора.

Звонок! Доброе утро…

Женский голос:

– Вы знаете, что такое эстафетный звонок?

– Нет.

– Вам звонит глухой человек. Я буду печатать все, что вы говорите (это появляется у него на экране), и читать вам то, что печатает он. Готовы?

– Да.

Замедленная речь:

– Я звоню из хьюстонского филиала. Мне нужно перевести дело из вашего офиса.

– Очень хорошо. Номер дела, мэм?.. Номер вашего офиса?.. Номер вашего округа?.. Ваш индекс, мэм?

– Я – он!!!

– Извините… ваш индекс… сэр…

Рюкзак как будто собран, но мистер Харисон никуда не торопится.

– Вы не напишете мне здешний телефон?

– Разумеется!

Он снова открывает рюкзак и достает разбухший от бумаг ежедневник, похожий на китовый ус. Я подаю записку. Он засовывает ее в толщу еженедельника, еженедельник рассыпается. Я помогаю его собрать и замечаю на одном конверте адрес приюта для бездомных.

– Номер моего дела тоже пригодится, – продолжает он задумчиво.

Вторая записка исчезает в том же направлении, еженедельник – в замызганный пластиковый пакет, пластиковый пакет – в рюкзак.

– Сейчас еще съезжу в офис на бульвар Аэропорта, – говорит мистер Харисон и не двигается с места. Мы молчим, и звонков нет. – Жарко сегодня… – замечает он наконец.

– Июль, – соглашаюсь я.

Звонок! Доброе утро, департамент…

– Расслабься! Подменить тебя?

В десять часов полагается пятнадцатиминутный перерыв. Я беру зонтик, используемый как парасоль. Лана усаживается за пульт многоканального телефона.

– Сегодня обещали 101 по Фаренгейту, – любезно обращается к ней мистер Харисон. На этих словах двери лифта закрываются, как занавес.