СКАЗКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

Екатерина Турикова

Часовая любви

– Ты стоишь у окна, небосвод высок и светел, ты стоишь и грустишь, и не знаешь, отчего…

Рапунцель мурлыкала себе под нос грустную песню. Окошки ее башни, как всегда, светились. Это работа такая, стоять и ждать Рыцаря. Нельзя отвлечься ни на минутку.

Рапунцель тряхнула длинными косами. Вдруг Рыцарь проедет как раз под тем окошком, в котором не видно ее лица.

– Оттого, что опять он прошел и не заметил…

Почему, почему она так жестоко наказана при рождении? Почему ее посадили именно в эту ужасную башню, где слишком много окон?

Рапунцель медленно пересчитала окна. Все как всегда. Круглая комната, 7 оконных проемов. Семь.

А вдруг Он проедет там, где не видно ее прекрасной головы? Ужасная судьба. Да, конечно, надо верить в сказки, но все-таки стоить бдить. Быть на страже и не прозевать своего Принца.

Рапунцель ущипнула себя за мизинец. Не спать, дежурить. Кто их знает, этих Трубадуров. Стоит зажмурить глаза, чихнуть или зевнуть, и вот уже проскочили мимо башни, не обратив внимание на Рапунцель. Нет, нет, быть настоящей Рапунцель – никогда не покидать свой боевой пост.

И все-таки. Вдруг он идет с той, другой стороны? Вдруг она его пропустит, проворонит свое счастье? Ах, эти Царевичи. Они так непредсказуемы, надо ожидать от них худшее. Но так трудно сделать выбор. Почему окон так много?

Как трудно, трудно исполнить свой долг. Дождаться и не упустить Счастье. А как прикажете застать Принца, глядя из башни, в которй семь окон? Целых семь!

И кто только придумал такие освещенные помещения. Рапунцель сладострастно зажмурилась, представляя, что бы она сделала с тем архитектором. Эти люди не понимают, что очень, очень сложно дождаться Любимого и быть всегда наготове. Ведь окон целых семь, семь. А у нее всего шесть голов.


Любовь

– Почему он это делает? Ну почему? Опять и опять, ходит и ходит?

– Нравишься ты ему, Василиса, вот чего.

– Ну, а может, это ты нравишься, Марья, или вообще Елена?

– Я нравлюсь? Да он, как не придет, все драться норовит… Ходит и ходит, пристает и пристает…

– Бьет – значит любит.

– Но он и вас тоже бьет. Что же он, всех нас любит, выбрать не может?

– Вот, гляди, опять приперся. Третий раз за сегодня. Накраситься, что ли, надо…

Головы Змея Горыныча ломанулись к единственному зеркалу. Какой ни есть Иван-царевич, пусть даже драчун и буян, однако ж поклонник.


Церемониал

Принцесса с трудом открыла глаза. Выспишься тут! В покоях шептались в ожидании царственного пробуждения пятнадцать дюжих служанок.

– Принц прибыл, одеваться не изволите ли? Ваш папенька велел, – запричитала старшая служанка, аккуратно подтягивая кавалькаду дам к царскому ложу.

– Ну, что у нас тут? – с тоской потянулась Принцесса.

– Наряд парадный, парча золотая, вышивка жемчугом, номер 312, не ношеный, от модного хранциского портного Диору, только что из Лютеции, – нараспев зачитала Придворная дама.

Служанки почтительно протянули 15 пар рук. На руках красовались части наряда номер 312. Корсет, панталоны нижние, панталоны парадные шелковые верхние, 8 пар нижних юбок, тюрнюр… глаза Принцессы разбегались. Бока побаливали, как будто в них уже впился жесткий китовый ус.

Последняя из служанок подкралась к краю постели.

– А вот 30 пар перчаток, не изволите ли, Ваше Высочество…

Принцесса тоскливо моргнула.

– А, может, мы сегодня по-простому, без всяких церемоний, а? Вы, вы все, ВСЕ можете быть свободны.

Дамы, печально шушукаясь, отступили в коридоры власти. Опять она одевается сама и по-простому. Король будет недоволен этой демократией.

Принцесса спрыгнула с кровати и радостно натянула на себя лягушачью кожу.

– Надо быть ближе к народу, да и устала я от этих утренних церемониалов, – квакнула она и весело поскакала навстречу Принцу.


Метаморфозы

Колдунья прокашлялась, опробовала русалочкин голос:

– Ляяяя!

Голос эхом отразился от стен раковины. Колдунья удовлетворенно хмыкнула и запустила пятерню в длинную русалочью шевелюру. День, кажется, удался…

Внезапно створки раковины Морской колдуньи распахнулись. На пороге стояла яростная, но невыразимо прекрасная фигурка. За ее спиной порхал крылатый младенец.

– Венера, – в ужасе поперхнулась Колдунья.

– Она самая, – грозно выгнула бровь Венера, – пришла старые счеты свести.

– Какие такие счеты, – мелко заморгала Морская колдунья.

– Какие-какие… “И тогда ты станешь пеной морскою” – говорила? Убить принца подговаривала? Нет, дорогуша, теперь-то я знаю, что пена – это не последняя стадия метаморфоз! Отдавай голос!

Колдунья нервно икнула. Голос пропал.

Венера ловко дернула Колдунью за волосы:

– И волосы венерины нечего присваивать. А то мигом с таким ангельским голосом в ангелы определю… То-то.

Богиня развернулась и захлопнула за собой дверцы раковины:

– Ну, кто там у нас на очереди? Принц? Не любил, значит? Ну, это мы еще посмотрим…


Сокровище

Дракон резво вцепился в копье рыцаря. Выпускать из челюстей приличных размеров металлический штырь он явно не собирался.

Рыцарь безнадежно потянул копье на себя. Бесполезно. Дракон стоял, как скала.

– Может, поторгуемся? – дракон пряданул ушами и завертел головой в знак несогласия. Не приучен он был общаться с купцами.

– Ты-мне, я-тебе, – рыцарь порылся в походной суме и достал с десяток цветных камушков. – Вот глянь-ка, красота какая!

Дракон никак не среагировал.

– Ну зачем тебе сдалась Златовласка, – голос рыцаря стал умоляющим, – принцесс вокруг-похищай, не хочу, выбирай любую… вот только Златовласка зачем? Я тебе сокровищ подкину…

Дракон презрительно фыркнул и сплюнул остатками копья.

– Сокровищ, значит? Принцесс? Ну и какие у тебя сокровища?

– Сундуки с монетами… камни, да посуда всякая, чаши, кольца, – рыцарь вытащил из сумы длинный свиток.

Дракон презрительно рассмеялся:

– Монеты! Нашел чем удивить? Да знаешь, зачем нам сокровища?

Рыцарь покачал головой.

– Мы на них спим! И ты мне предлагаешь ночевать на металлических кружках или кованых сосудах… Что я, йог что ли? Иди сам попробуй на этом выспаться, – Дракон чихнул дымом, подтянул себе под щеку толстую косу Златовласки, – а тут и сокровище, и здоровый сон, – зевнув, Дракон уютно устроился на волосяной подушке.

Рыцарь завистливо поглядел на него. Сам он не спал которую ночь.


Животные инстинкты

– Настоящие женщины, – она торжествующе обвела взглядом учениц, – настоящие леди умеют будить в мужчинах животные инстинкты.

– Страсть? – переспросила ученица, вертя в руках длинную русую свою косу.

– Ну, зачем же сразу страсть… хотя можно и страсть… инстинкты могут быть разными. Допустим, страсть… Василиса!

Василиса бодро вылезла к профессорской кафедре.

По знаку пальцем в зал ввели задрипанного, бомжеватого вида мужичка.

– Целуй!

– Но, госпожа профессор, он же не царевич…

– Целуй!

Василиса зажмурила глаза и чмокнула мужика в небритую щеку.

На пол шлепнулся симпатичный зелененький лягушонок.

– Ничего, пару лет на болоте в высшем свете пообтешется, настоящим царевичем станет. Уведите, – рассеянно повела рукой профессор. – Но годятся и инстинкты попроще. Утоления голода или жажды… Хорошо работают также запреты… Аленка!

Сутулая девица с ковшом воды молча подошла к кафедре.

Из-за двери к ней бросился детина. От него несло перегаром.

– Ваня, не пей этого, козленочком…

Аленка не успела договорить. Мучимый похмельем юнец запрокинул в себя весь ковш водицы. И теперь на паркете переминался с ноги на ногу серенький козлик.

– Неплохо, очень неплохо, немного практики и… 2 недели в изоляторе, алкоголя не давать. Мы его выведем из запоя, голубчика.

– Госпожа профессор, – дверь, скрипя, приоткрылась.

– Что там? У меня лекция!

– Да опять женихи пожаловали…

– Ну, ведите их сюда. Настоящая леди умеет разбудить в мужчине его сущность… Устали, гости дорогие, с дороги? Накормить, напоить, в бане попарить да спать уложить?

– Напоить, – распорядился старший пришелец.

Аленка было шагнула вперед.

– Не надо, я сама, – подмигнула госпожа профессор и разлила по кубкам вино, – таким дорогим гостям воду даже и не предлагаю…

Около чаш с вином бодро захлюпали три поросенка.

Кирка пригубила горчащее вино.

– Урок окончен.

Хлопнула дверь за последней ученицей.

Госпожа профессор сидела, обняв ладонями виски, мотала головой из стороны в сторону и с отчаянием пялилась на поросят:

– Боже мой, боже мой, за столько лет волки, бараны, козлы, свиньи… и ни одного человека! Что зелье, зелье просто дает возможность показать истинную душу, – Кирка плотнее, до синяков впилась в лоб тонкими, почти прозрачными пальцами, – ни одного человека, ни единого. За единого малюсенького человека – все бы эти награды!

Кирка невидящим взглядом обвела стены.

На полках красовались тысячи, миллионы кубков с гравировками:

– Лучшей свинарке…