ЗОНТИК И ДРУГИЕ СКАЗКИ

Т. Каретина

tЗОНТИК

Дождь хлестал не переставая. Он лил через край, не стесняясь, как будто решил затопить весь мир. Мокрые овцы испуганно метались из стороны в сторону, но струи дождя доставали их и в мокрой траве, и под пологом влажного леса, как будто не было на этой планете того места, в котором бы могла укрыться беззащитная овечка.

Белая овца совершенно промокла. Она печально разглядывала свою мокрую шерсть, даже не пытаясь выжать руно, с которого ведрами лило на расквашенную землю.

Овца присмотрелась к вспенившейся реке. Большущая рыбина прыгала и скакала среди бурных волн, зажав в толстых губах новенький сверкающий алый зонтик в белую крапинку.

Овца аккуратно зашла по колено в воду и, поеживаясь, проблеяла:
– Зачем, ну зачем тебе зонтик? Нужен ли рыбе зонтик?
Рыба молчала. Она радостно помахивала зонтом прямо под носом у мокрой овцы. Должно быть, рыба попросту была плохо воспитана и не желала отвечать.

Овца жадно посмотрела на зонтик. Так близко…
Ну зачем рыбе зонтик? А вот овце он решительно необходим…
Но рыба не желала выпускать зонт из крепко сцепленных зубов.

Овца помотала головой и нараспев начала читать стихи:
“Стояла у крыльца
С зонтиком овца,
Ей говорит прохожий…”

Рыба нервно моргнула. Она не видела никакого зонта у этой овцы.
Меж тем овца продолжала:
“На что это похоже…”

Рыба возмущенно подпрыгнула. Зонт был у нее, рыбы. У овцы зонта не было вовсе.
“…тебе не нужен зонтик…”
Но у овцы и не было зонта!!! Рыбу аж перекосило от столь чудовищной лжи.
“…поскольку ты овца…”

Рыба распахнула пасть и заорала:
– Поскольку я рыба! Рыба! Это у рыбы ЗОНТИК!

Овца ловко выхватила зонт у ошалевшой рыбы. Аккуратно придерживая зонтик ногой, она быстро прочитала:
“Овца в ответ молчала,
И головой качала,
И начинай сначала,
У сказки нет конца”

Рыба поняла, что зонтик потерян. Она хотела взвыть, но обнаружила, что совершенно потеряла голос. С горя рыба молча погрузилась в темные глубины, оставив после себя лишь эхо загадочного вопроса:
Ну зачем рыбе зонтик?

На берегу стояла удовлетворенная овца, крепко прижимая к себе огромный алый зонт. Овца думала о пользе знания классической литературы.


СЛОН ПОНАРОШКУ

Однажды Слон, такой воздушный, яркий, переливающийся всеми оттенками радуги Слон гордо вышагивал по лесу, подняв свой хобот. Настроение у Слона было самое что ни на есть радужное. Он легко перепархивал через стебли ромашек, попадавшихся на его пути, весело подпрыгивал к вершинам молодых сосен, подражая стремительному полету бабочек, и был вполне счастлив.

Но тут навстречу Слону выскочила средних размеров Мастодонтиха и издала воинственный клич.

– Привет, Слон, дружище! – и хвать по плечу со всей силы воздушного Слона.

Слон сжался и посерел… Ноги его налились тяжестью. Он почувствовал, как воздушный пузырь радужного настроения колышится на грани взрыва под мощными дланями Мастодонтихи. Однако Мастодонтиха была довольно-таки толстокожей особой и не заметила изменения окраски Слона.

– Как твои делишки, – проорала она бодро в самое слоновье ухо. И нервный Слон отшатнулся.

– Да так, ничего, – промямлил вежливый Слон, почуяв, что внутри его желудка тяжелеет камнем плохое настроение.

– А ну-ка, подробнее, подробнее, – Мастодонтиха явно не собиралась выпускать Слона из своих навязчивых объятий.

Слон с тоской взглянул на бабочек, с которыми он бы полетал, вместо того чтоб беседовать с этой непонятливой особой. И тут его осенило, то есть в буквальном смысле голова его задела какое-то дерево, и сверху на Слона просыпались листья, мелкие листья – чем не сено?

– Я бы очень рад с тобой поболтать, но дело в том, что я – это вовсе не я, – обьявил он Мастодонтихе страшным шепотом, – я здесь ПОНАРОШКУ.

Мастодонтиха страшно изумилась:

– Да вот же ты. Ты – это ты, Слон!

– Я – Слон, но понарошку, а на самом деле я тоже Слон, но в другом месте. Вон, видишь ту большую тучу? На самом деле я – за этой тучей. Разве настоящий Слон может летать? А я вот летаю…

Мастодонтиха от удивления выпустила Слона, и он тут же радостно взмыл в воздух и упорхнул, напевая песню про то, как хорошо жить и тут и там и летать понарошку, пока веришь в собственное личное маленькое и трепещущее чудо.

А Мастодонтиха осталась в растерянности сидеть на траве и думать: как это, разве можно ходить одновременно там всерьез и летать здесь понарошку?


СКАЗКА ПРО РЕПУТАЦИЮ

Дождь хмуро настукивал в дверь, привычно барабанил в окна, усердно бился о крышу. Мир промок, и милая сердцу сушь, наверно, осталась только в одном единственном месте – в надежном доме. Там горел оранжевый огонек лампы, там мирно скрипело кресло-качалка, там было хорошо. Даже странно, что когда-то ей надо было вот так бродить под дождем, и все из-за репутации. Как приятно быть небольшой пони в уютном доме.

Так думалось маленькой лошадке Долли, медленно попивавшей теплый чай из большой фарфоровой кружки. Временами Долли смотрела в окно, но за окном был все тот же дождь. Тогда Долли добавляла себе еще кружочек лимона в чашку. На данный момент в чашке кружилось уже пять таких круглых-прекруглых кусочков лимона, пять маленьких солнечных дисков.

Долли задумчиво поглядела в окно и только было схватила свою изящную серебряную ложечку, чтоб подцепить одно солнышко и сунуть в рот, зажмурившись от кислоты, как в двери постучали. Осторожно и очень похоже на стук дождя, но не в такт. А потом еще чуть более решительно. Долли отложила чашку, встала с кресла, откинув клетчатый шотландский плед. Половица скрипнула, когда Долли неторопливо, как подобает истинной пони, подошла к окну. Не было видно ничего, совсем ничего, только серость и капли. И какой-то темный силуэт.

– Это Волк, – подумала Долли. С детства она слышала о Сером Волке, который питался бабушками красных шапок, семерыми козлятами и овцами с зонтиком, – это Волк, и он пришел за мной.

Маленькая пони Долли расстроилась и откинула с глаз длинную челку. Волк-то оно волк, но на дворе такое ненастье, надо пускать. Она медленно потянула на себя ручку двери.

И, конечно, за дверью торчал один-одинешенек, как перст, грозный Серый Волк, долговязый детина, мокрый насквозь, наверно, злой, но вид имевший крайне жалкий.

Долли мило улыбнулась и заржала:
– Проходите, поРЖАлуйста, – она была на редкость вежливой пони.

Волк удивленно сморгнул, его редко кто сам подобру-поздорову приглашал в дом. Особенно когда видел, КТО он такой. Сморгнул и сделал шаг к теплу.
– Садитесь, – Долли предложила гостю второе кресло, бордовое плюшевое. Волк мрачно плюхнулся в плюшевую ловушку. Кресло обволакивало, приглашало расслабиться, мешало сделать что-то важное, то самое… ах да, он же Волк и должен СЪЕСТЬ эту лошадку.

– Да вы не торопитесь, не щелкайте зубами, хоть согрейтесь сначала, – приветливо улыбнулась Долли, – а потом и есть будете.
– Ты почему меня пустила? Поросята не пускали, козлята не пускали, ягнята не пускали, а ты пустила, – недоверчиво рыкнул Волк. – Ну теперь я тебя СЪЕМ.

Долли опустила длинные ресницы.
– Но вы же мерзли, и как вас можно не пустить.
– Это да! Меня все пускают. А я их ЕМ. Не то чтоб очень-то хотелось, но РЕПУТАЦИЯ. Хотя и живот местами побаливает…

– Да, РЕПУТАЦИЯ, вот обсохните и скушаете, а торопиться некуда. Вы хоть отогрейтесь сначала.

Волк нерешительно постучал зубами. Из кресла вылезать никак не хотелось. Но ДОЛГ и РЕПУТАЦИЯ.
– Вы не устали так вот целыми днями скитаться, выискивая, кого бы еще съесть, – участливо спросила добрая пони.

У Волка аж слезы навернулись от неожиданного сочувствия к самому себе. И впрямь, вечно мотаться туда-сюда, под дождем…

– Я Волк. Меня ноги кормят. И в дождь и в град, и в снег. – Волк чуть ли не в голос ревел, – но Долг есть Долг! – как он хотел жить в таком вот маленьком домике такой вот уютненькой жизнью, но РЕПУТАЦИЯ. – Прожить бы жизнь заново, не ЕЛ бы я тебя…
– И что, так и ходите, без шляпы, без сапог, без пальто? – невинно поинтересовалась Долли.

Ветер на улице засвистел особенно пронзительно. И новые капли ливня с утроенной силой попытались прорваться в домик пони. Волк плотнее вжался в теплое кресло. Ему очень не хотелось уходить. Но Волки, как их не корми, все в лес смотрят, пора.

– Ну, пора так пора, – согласно кивнула Долли. – Я все понимаю, РЕПУТАЦИЯ, ничего личного. Трудно быть Волком, и удастся ли прожить другую жизнь, Бог весть. Ну да я вам помогу, мне-то уж не понадобится, а вам, может, и пригодится, – и Долли протянула Волку настоящее пальто в крупную шотландскую клеточку.
– Вы знаете, каждый Конь имеет свое пальто, вот и у меня есть пальто, берите, не стесняйтесь, это у меня с самого детства, померяйте, может, налезет.
– Ну что ж, спасибо…
И впрямь, пальто каким-то непостижимым образом натянулось на длинную костлявую фигуру Волка.

Тот неожиданно почувствовал себя в приятнейшем расположении духа, да и есть как-то расхотелось, и РЕПУТАЦИЯ отступила куда-то далеко-далеко.
– Я, пожалуй, не буду вас есть.
– Я так и знала. Да вы теперь вовсе никого кушать не захотите, а лимоном вот угощайтесь, – и она поднесла к лицу гостя зеркало.

В зеркале отражалась лошадиная морда. Конь в пальто, а вернее, небольшой, в яблоках жеребенок, расстегнул пуговицы и плюхнулся в кресло. Ему было хорошо, и он молча потянулся за круглым кусочком лимона.

Долли посмотрела в окно. Даже странно, что ей когда-то нравились такие прогулки под дождем. Она тогда и не знала, что значит быть маленькой пони. Как хорошо порой потерять репутацию.