ГОЛОС В ТЕМНОТЕ

Оксана Сергиево-Посадская

b0 В 2009 году исполняется двести лет со дня рождения Луи Брайля,
основателя рельефно-точечной системы чтения для слепых.

Экскурсию по реабилитационному центру для слепых вел Анхель, парень лет двадцати в черных очках под козырьком бейсболки. Наверное, не я одна подумала о нереальности прогулки, на которой десяток зрячих следует за слепым проводником, но в данных обстоятельствах все было верно: в этом измерении мира зрячему легко оступиться. Например, в компьютерном классе, куда мы заглянули через порог, занятия шли в темноте, и один из экскурсантов машинально дернулся к выключателю, но его поймали за рукав.

В жилом крыле на кухне полки были помечены брайлем, и стажер на ощупь изучал содержимое кухонного шкафа – начальный этап обучения готовке без помощи зрения. Местные обитатели часто употребляют это выражение «без помощи зрения» там, где бы мы сказали «вслепую». Например, «отпилить заданный отрезок деревянной планки без помощи зрения», что нам и продемонстрировали в мастерской, заставленной мебельными заготовками. Курс в мастерской обязательный, не столько ради плотничанья, сколько ради развития веры в себя. Мол, после электропилы все остальное не так страшно.
– Анхель, что ты будешь делать после реабилитации?
– Хочу открыть пекарню.

…Нам раздают картонки, на которые наклеено шесть кружочков из материала «велкро», используемого в застежках-липучках. Кружки расположены, как точки на игральной кости, в два столбика по три кружка. Это шеститочие. По команде мы надеваем на глаза повязки. Велкро на подушечках пальцах шершавый, как собачий язык

Верхний кружок слева – это точка 1, она же буква «А», – объясняет преподавательница центра Тина. – Средний кружок слева – точка 2, нижний слева – точка 3. Справа в том же порядке – точки 4, 5 и 6. Если одновременно найти точки 1 и 2 – это «В», а 1 и 4 дают букву «С».

Без зрения вдруг ощущаешь себя альпинистом, повисшим на пальцах, куда перетекло все внимание – и внимание на голос в темноте:
– Возьмите из папки распечатку с брайлем и положите ровно перед собой. Сидеть нужно тоже прямо, иначе легко соскочить со строки. Как вы узнали, что страница перед вами не вверх ногами?
– По скрепке! – доносится с разных концов конференц-комнаты, в которой новых сотрудников Департамента вспомогательных и реабилитационных служб (проще говоря, Департамента по вопросам инвалидности) знакомят с работой учреждения.
– А если бы не было скрепки?
– Внизу страницы – пустое место! – догадывается чей-то голос.
– Правильно, пробелы тоже несут информацию.

Кисти рук с округленными пальцами свободно лежат на странице. Указательные пальцы находят начало первой строки и один за другим движутся по ней: брайль, как и латинский шрифт, читается слева направо и сверху вниз. bБумажные пупырышки слабо отзываются на непривычной коже. К концу урока нам удается прочесть свое первое слово на брайле из первых трех букв алфавита:

После брайля каждому участнику тренинга предлагают задать вопрос о слепоте.

– Когда вас одевают или причесывают, откуда вы знаете, что сделано так, как вам хотелось?
– У меня нет прислуги, – усмехается преподавательница (белый свитер, деловой пиджак в тонкую полоску, тонированные очки). – Может, какой-нибудь суперзвезде и делают укладку каждый день – было бы неплохо, но меня никто не причесывает и не одевает. Вот, скажем, если у вас электричество отключилось, вы что, не сможете одеться? Конечно, не хотелось бы появиться на людях клоуном в розовой блузке и салатно-зеленых брюках. У каждого выработана своя система, чтобы знать, что с чем одевать. Когда такая система установлена, предметы одежды узнаешь по текстуре ткани и деталям. Кстати, многие слепые женщины сами накладывают макияж.

– Почему нельзя гладить собак-поводырей?
– Потому что они не на прогулке, а на работе. Вот смотрите, сейчас Сесилии не слышно и не видно, – Тина указывает в угол при входе, где топорщится короб с белыми тростями, но предполагаемая там же собака ничем не выдает своего присутствия. – Но если каждый встречный-поперечный будет ее гладить, играть, подкармливать, она быстро растеряет дисциплину. У собак-поводырей существует понятие «осмысленного неповиновения». Скажем, на переходе я не услышала, как приближается какой-нибудь бесшумный электромобиль, и подаю знак собаке идти – она не двинется с места, я еще раз подам знак, и если та же реакция, то я знаю, что, вероятнее всего, впереди препятствие – не машина, так яма. Понятно, что будет, если у собаки ослаблена дисциплина и ее отвлекут в этот момент.

– Видят ли слепые люди сны? – спрашиваю в свою очередь.
– Мне недавно приснилось, что меня уволили! – смеется Тина. – А вообще, если снится красная пожарная машина – вижу во сне красную пожарную машину! Но я не слепорожденная, теряла зрение постепенно, а окончательно – пару лет назад. К слову, не все ощущают слепоту как черноту. Слепота индивидуальна. Для одних – черно, для других – серо, третий видит туман, четвертый – постоянные радуги, пятый различает свет, шестой – движение, седьмой – сосчитает пальцы на руке, если поднести достаточно близко…

Голос докладчицы звучит приятно ровно, фразы набегают одна за другой почти без замешательства, как будто окутывавшая ее темнота позволяет лучше сосредоточиться, хотя, возможно, просто хорошие ораторские способностями. К тому же, ее отличает особенная статичность, которую я тоже приписала слепоте. Там или иначе, в контрасте со скупыми жестами и мимикой голос и слово набирают значимости, и временами хочется закрыть глаза, чтобы не отвлекаться на второстепенное.

– Почему многие слепые носят солнцезащитные очки?
– У каждого свои причины. Например, беспокоит яркий свет. Я ношу очки, чтобы защитить глаза от свисающей ветки или дверцы кухонного шкафа, которую забыли закрыть.

– Когда вы платите в магазине, вам не страшно, что вас обманут?
– Нет, я не сталкивалась. Большинство людей честные, а если и нечестный, ради чего рисковать потерять работу или еще похуже? Чаще всего расплачиваюсь дебетовой карточкой. Для распознавания наличности существует простой способ. В некоторых странах купюры различаются по размеру, по текстуре, но долларовые купюры все одинаковые на ощупь. Поэтому мы их держим по-разному свернутыми в кошельке. У меня долларовые бумажки лежат развернутыми, пятерки свернуты пополам, десятки тоже пополам, но продольно, двадцатки – в четыре раза. Пятьдесят долларов? – Это значит, не мой кошелек. Кроме шуток, все довольно просто.

– Какие бестактности чаще всего допускают зрячие по отношению к слепым?
– Некоторые, когда проходишь мимо, прерывают разговор, останавливаются, прижимаются к стенам, как будто сами хотят стать невидимыми. Это же нонсенс – молчать и прятаться рядом со слепым вместо того, чтобы просто поздороваться. Другие, наоборот, бросаются помогать слишком рьяно. Когда видите слепого, переходящего улицу, необязательно подхватывать его под белы руки. Есть вероятность, что он здесь живет и ежедневно переходит эту улицу. Всегда сначала поинтересуйтесь, нужна ли ваша помощь…

В перерыве я разговариваю с одной из слушательниц, модно одетой молодой женщиной, чью белую трость я поначалу ошибочно приняла за жест солидарности:

– Ты меня видишь?
– Вижу.
– А что ты видишь?
– Твое лицо.
– А какое оно? Как луна? Как блин?
– Нет, лицо я вижу хорошо, а вокруг ничего не вижу. Знаешь, как в детстве, когда сворачивали лист бумаги и смотрели, как в подзорную трубу? У меня поле зрения десять процентов, что тоже подпадает под официальное определение слепоты.

Под конец дня – урок навигации с белой тростью. Нас инструктируют: постарайтесь идти своим обычным темпом. Если пойдете слишком медленно, потеряете равновесие. Легко сказать. Один за другим мы слепо выходим из комнаты. В идеале трость должна невесомо покачиваться в повернутой кверху кисти, исследуя пространство по ширине плеч (больше не нужно, чтобы пройти), но нам не до тонкостей. Мы превратились в слух.

Ковролин сменился напольной плиткой – значит, кончился холл и начался коридор. Цокот каблуков мимо – женщина. Трость стукнула деревянно – видимо, дверь, я слишком забрала вправо. Приближается голос преподавательницы, которая поправляет меня, потому что я шаркаю, не отрывая трости от пола, вместо того, чтобы постукивать ею на отлете. Голос удаляется, а навстречу неразборчиво -многочисленный звук шагов.

– Hello? – приветствие служит как эхолокатор, и по ответу я определяю, что прошли двое мужчин и женщина, незнакомые. Вдруг впереди механическое повизгивание с волной холодного воздуха – автоматические двери восточного входа, в главном – обыкновенные, а значит, конец коридора, конец нашего маршрута. Мы возвращаемся каким-то другим путем, перекликаясь, чтобы удостовериться, что все вошли в лифт, задевая друг друга тростями по ногам, и, переступив порог конференц-комнаты, с облегчением сдираем черные повязки.

…Вернувшись после тренинга в будничную колею, некоторое время я стараюсь увидеть вещи, как будто в первый раз, но вещей слишком много. Их новизна быстро смывается течением дня. Единственное, когда теперь мне попадается навстречу слепой кассир Рэй, который работает в нашем кафетерии, я больше не прижимаюсь к стене, а говорю: привет, Рэй!