СОБИРАЯСЬ В ОТПУСК
В моей жизни, в силу обстоятельств и профессии, было 45 разбросанных по всему миру стран. Однажды, накануне Рождества, устав от работы и постоянных перелётов, я решила вознаградить себя парой месяцев отдыха в тёплом месте. На память пришли слова одного уважаемого английского писателя, чьё имя я никогда не помню: «Поездка в Испанию – это побег в свежесть из скучной формальности». И хотя работу журналиста скучной формальностью никак не назовёшь, я решила последовать умному совету. Тем более, что совершенно случайно (а случайность, как всем известно, есть частный случай закономерности или в крайнем случае – знак) мне на глаза попалась статья, утверждающая, что из 100 опрошенных испанцев 78(!) заявили, что они абсолютно довольны жизнью. Что может быть лучше, чем встречать Рождество в стране счастливых людей? Причём в подлинной, с горячим темпераментом Андалусии. Финикийцы и греки, римляне и вандалы, вестготы и карфагеняне, арабы и евреи – кто только не оставил в этом древнем месте Европы свою самобытную культуру. Эта земля была колыбелью римских императоров Траяна и Адриана, художников Мурильо, Веласкеса и Пикассо, поэта Гарсиа Лорки – имена притягивали меня, странные, гениальные. Из портов Андалусии отправлялись открывать новые континенты Колумб и Магеллан. «Ужасно, если все понимаешь. Какое счастье, когда способен встретить неожиданность», – говорил Бунюэль. Поеду-ка и я за неожиданностями, открывать свою Испанию.
Приехав гостем на Рождество, с первого же момента я почувствовала себя как дома, впитывая доброжелательную местную атмосферу. Страна эмоций. раскрыла свои объятия, приветствуя меня, незнакомку, даря мне неожиданные подарки, обещая счастье, вдохновляя воображение. Довольные собой испанцы улыбались моему Спэнглишу “Hello! ¡Hola! ¿Como estas?”. Мы пили божественное вино, после которого, по прекрасному чешскому определению, не бывает «болеглава и стеногрыза», ели хамон, нарезанный с настоящим андалусским флёром, и не задумывались о ценах, ибо это было то самое место в Европе, где, как мне показалось, практически даром можно получить всё лучшее, что создано человечеством. Я мгновеннно влюбилась в богатый вкус испанской кухни и в голову мою закралась мысль: «А ведь буду скучать по этому, когда уеду». «Ностальгия по дому начинается с ностальгии по еде», – говорил Че Гевара. Возможно, он в этот момент скучал по любимому аргентинскому carne asado, пока бойцы революции разговаривали в Сьерра-Маэстра о войне.
«Неужели у меня, перекати-поля, первый раз в жизни таким странным образом начинается ностальгия?» – подумалось мне. И, видимо, дело не в еде или испанцах. Неужели я … дома? И вдруг я поняла, что пока не стоит покидать страну, давшую мне такие необычные мысли в качестве первого рождественского подарка.
Рецепт рождественского коктейля «Андалусия», возможно, некоторым образом объяснит моё решение. «Возьмите большую ложку синего моря, добавьте несколько капель цветущего апельсина, щепотку римских развалин и арабских замков, смешайте с порцией чего-нибудь страстного (фламенко, севильяны, корриды, сальсы – выбирать по вкусу), добавьте оливкового масла, посыпьте орегано и подавайте с красным вином и любовью к жизни».
Говорят, что в жарких странах чувства становятся более интенсивными. Это правда. И свет здесь другой, и краски ярче, и от музыки закипает кровь. На испанской земле все иначе, необыкновеннее. Цветы – особенных размеров. Море – того удивительного цвета, что получается от слияния средиземноморской синей волны и атлантической бирюзовой. Веселье – до самого утра. Мастерство – на грани гениального безумия. А уж в Андалусии, как квинтэссенции Испании, тем более, потому что вся она – солнце, небо и синяя вода.
Вода. Какой другой элемент природы принесёт в нашу жизнь столько свежести? Неудивительно, что моим первым городом в Испании стала рождённая из средиземноморской волны Малага. Она была создана, чтобы жить в радости, с её непредсказуемыми ветрами, буйно цветущей бугенвиллией, маленькой белой церквушкой Iglesia del Mar, с апельсиновыми деревьями у старинных ворот и величественными горами в качестве заднего плана красивой картины. “Малага – это город-рай, – утверждал нобелевский лауреат Висенте Александре. – Здесь всегда хорошая погода и у всех хорошее настроение. Здесь сладкое вино и приживаются любые деревья”. Кстати, местное вино стало ещё одним открытием для меня. Я поняла, почему очарованная его вкусом Екатерина Великая разрешила беспошлинный ввоз этого напитка в Россию. Отдавал ему должное и знавший толк в винах Ф.М.Достоевский. Недаром его обитатели села Степанчикова лечились целебной малагой от многих недугов. Да что там русские! От этого вина не могли отказаться даже непьющие мавры, правда, чтобы “не гневить Аллаха”, они иносказательно называли его “сиропом”.
Сеньорита Малага предстала передо мной жизнерадостной черноволосой толстушкой, хохотушкой и страстной танцовщицей, которая любит жизнь во всех её проявлениях, радуется солнцу, морю и вкусной еде – такова Малага на первый взгляд. Да, собственно, и на второй тоже. Малага – это искусство жить. Столица Коста дель Соль всегда приветлива. Даже на постоянные колкости изысканной Севильи, столицы всей Андалусии, не признающей “столичности простушки-провинциалки”, Малага беззлобно шутит: “Представляете, что сказала бы Севилья, если бы у неё было еще и море!” И продолжает радоваться жизни – солнечной погоде, приятному морскому бризу и наполненности каждого своего дня. Встреча с колоритным старым центром города помогла мне понять, почему известный датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен, приехав на недельку в эти места, влюбился в Малагу так, что задержался здесь на несколько лет.
Эмоциональная драгоценность Малаги – чувственность и грусть фламенко, с его способностью мгновенно вызывать глубокие чувства у того, кто исполняет, слушает или просто проходит мимо. Я не говорю о фламенко профессиональных артистов. Настоящее случается далеко за полночь, скорее под утро, в маленьких прокуренных барах, вдали от туристических муравьиных троп, где нет чужаков, скучающих или любопытных, либо во время фиест в старинных белых деревушках, оседлавших горы. Мир, поверь мне – это зрелище незабываемо, и уже непонятно, как ты, глупец, глядя на приземистую, коротконогую женщину скептически думал: «Неужели это и есть прославленная испанская красота?» Взмахнули руки танцовщицы, щёлкнули пальцы, стукнул каблук и через минуту понимаешь, что не встречал еще женщины красивей, чувственнее, страстнее и нет сил противиться самым крамольным мыслям, будоражащим кровь. Только прочувствовав это, можно сказать: «Я видел фламенко». И это было следующим подарком, полученным мною на Рождество.
«Не путайте город со словами, которыми его описывают», – предупреждал Марко Поло. У каждого есть свое собственное представление о Малаге. Пока не знаю ваше, а моё – это языческий инстинкт к удовольствию, с его особенным андалусийским искусством сиесты, пасео и долгими разговорами за глиняными тарелочками тапас, страстью корриды и традициями, что пережили века и войны, деспотов и диктаторов, с особенной поэтикой места, однажды названного Иберией.
Эта страна подарила мне очень дорогие рождественские подарки, неожиданные, простые: музыку моря, крики птиц, играющих с ветром над синей волной, интимное перешептывание пальм, старинный шарм мавританских улочек, громкие голоса пожилых сеньор, спешащих на рынок субботним утром, сам рынок – как место, где можно изучать межличностные отношения. И, конечно, запахи – свежие запахи чистоты, острые и пряные – страсти, нежные – покоя.
И был ещё один незабываемый подарок, к которому готов не каждый из нас, ибо не зная многовековых ритуалов и традиций, неискушенный зритель останется в стороне, не понимая сути происходящего. Я приняла этот подарок с благодарностью, ибо опасность соблазняет так же, как красота, и зрелище восхитительное, не знающее себе равных по драматизму и красоте, сжимает мир до размеров старой арены . «Это жжёт, как огонь, – писал Гарсия Лорка, – бравура Испании, играющей со смертью, иррациональная сила, которую нельзя объяснить». Ритуальный пасадобль, мокрый песок арены, мулета и плащ, мужество огромного зверя против элегантной грации тореро, благородство обоих. В то Рождество я поняла, почему леди Брет сбежала с матадором.
Но Испания не остановила поток рождественских даров на моих новых открытиях. В ночь перед Рождеством она сделала самый бесценный подарок – настоящего caballero, сильного и нежного, того, кто подвластен только правилам, диктуемым гитарным аккордом, степом фламенко или балладой Лорки.
Как это случилось? Не знаю. Нет ни карт, ни указателей на дороге, чтобы подсказать, есть только знаки – когда интеллектуальный интерес и глубина эмоций встречаются с чувственным удовольствием, как море встречается с рекой в маленькой рыбацкой деревушке Эль Пало, что на окраине Малаги. И забываются законы, отпадают сами собой запреты, и нет ни сил, ни времени, ни желания рассуждать, анализировать, думать, закипает кровь и сила фантазий становится равной фантасмагориям Гойи или Дали.
Мой caballero много не говорил, но слова, которые он шептал, открывали дорогу четырём ветрам духа Дуэнде. Это слово я впервые услышала именно в то Рождество от подруги, американской писательницы Мишель Адамс. Деревушка Эль Пало сделала ей свой рождественский подарок – идею для написания нового романа «Дуэнде». Мишель вдохновили потрескавшиеся стены прилепившихся друг к другу белых домиков, «архитектурного чуда» времён Франко, с неизменной трогательной геранью на окне, очарование полного отсутствия наманикюренных туристических мест, и, конечно же, наши соседи – громкие пожилые señoras, спешащие (насколько могут спешить испанцы) за объектом своих рыночных фантазий – свежими морепродуктами, суровый рыбак Пако, перебирающий по вечерам сети в компании весёлой облезлой собачонки с экзотическим именем Culo, молодые, полные machismo, лентяи, стоящие на пороге бара “La Rosa”, чьего ненужного внимания вкупе с традиционным “Guapa!” избежать невозможно практически круглосуточно.
Любой вид искусства подвластен Дуэнде. Дух этот вдохновлял Моцарта, Бизе и Глинку. Настоящие aficionado чувствуют его в каждой строчке Хемингуэя. Всю жизнь искал его Ницше. «У Высоцкого было Дуэнде», – уверяет Пётр Вайль.
Но ни в одной другой стране мира Дуэнде не правит так властно, как в Испании. Мистический дух повсюду. Он выжимает апельсины и маринует оливки. Он в каждой ноте танго, что моя соседка tia Antonia поёт правнуку в качестве колыбельной, и в каждом стуке каблуков Хоакина Кортеса. Он в улыбках молодёжи, что сидит на вытащенных на берег перевернутых лодках, щёлкая семечки, как стая попугаев, прилетающих в эти края из Африки. Он в язычестве корриды, начинающийся великолепной иберийской весной, когда открывается старый алтарь и Человек приносит в жертву Быка, отважного и агрессивного, а потом тёмные боги вдруг решают, что Человек тоже может быть принесён в жертву. Дух Дуэнде вселяется в лучших певцов и танцовщиков фламенко, художников, тореро, гитаристов. Он освещает пейзаж, улучшает вкус вина, усиливает громкость разговора. Его можно найти в чудесном логическом ритуале под названием siesta, когда солнце становится врагом, и в жарких футбольных дебатах в кафе ранней ночью. И конечно, в самой испанской ночи, когда сплетаются руки, но не в молитве, и в небеса, el cielo, смотришь не в ожидании знака о спасении. ¡A vivir que son dos dias! Живи, как будто завтра уже не наступит! И нет большей правды жизни.
Дуэнде благословил мой подарок гармонией средиземноморских ночей, когда соловьи поют с закрытыми глазами. «Они поют слепыми, – писал Лорка, – потому что слова страсти, как и страстные ноты, лучше всего получаются именно в темноте андалусийской ночи». И я узнала, что у поцелуев бывает не только разный вкус. Испания наполнила их разными мелодиями. Утренние, сонные и ленивые, – румба, дневные, быстрые и неожиданные – джаз, вечерние жаркие – сальса, нежные – романтические испанские баллады, ночные, полные страсти, когда даже соловьи закрывают глаза – cante jondo. Что ещё нужно для полного счастья? Разве что горячий шоколад с churro, который солнечным утром принесут руки, что обнимали тебя всю ночь, и океан будет петь свою нескончаемую песню любви только для двоих, для вас двоих. На Пасху в Semana Santa мы объявили о помолвке.
Год спустя мы переехали дальше по побережью, сначала к продуваемому оффшорными ветрами Гибралтару, потом в Марбейю, совершенно другой мир, где роскошь – норма жизни. В промежутке были незабываемые горы Коина – земля воспетых Лоркой апельсиновых рощ и тысяч оливковых деревьев. Но сердце моё осталось в Эль Пало. Мы любим туда возвращаться. Ничего не изменилось в рыбацкой деревне за эти годы. Те же мягкие улыбки черноволосых сеньорит, те же abuelas в чёрных платьях, спешащие поутру на рынок, яркая герань на окошках, знакомый запах орегано. Даже Culo всё еще жива. Или это её дочь?
Время, за которым нам не угнаться, остановилось здесь, в этой испанской деревушке, подаренной мне на Роджество 7 лет тому назад страной обожжённых солнцем камней, уютных пустых патио, старых арен – алтарей, воплощённой страсти фламенко и грациозности севильян; страной, где плачут статуи Святых Дев на помостах сумрачных процессий, земные женщин жгуче-прекрасны, а жизнью правит магический дух Дуэнде и повсеместная готовность к празднику или сиесте. Этот подарок останется со мной навсегда…
