Думаю, вы не удивитесь, если я сообщу вам, что среди бесчисленных вашингтонских мемориалов преобладают не памятники отцам отечества, деятелям искусства и корифеям науки, не врачам и не святым, пророкам или апостолам, а генералам. Даже на Красной площади Москвы в день военного парада вам не увидеть их столько! Нет, недаром самые известные персонажи истории – это великие полководцы, а ее хронологию мы ведем по войнам. Что ж, такова специфика нашей цивилизации, нашей культуры, если ее можно так называть.
Бронзовые генералы пришпоривают коней и натягивают удила, вздымают шпаги, палаши и сабли, и лишь самые гениальные обходятся без оружия, но таковых немного. Они в сапогах и в ботфортах, в мундирах всех видов и степеней пышности, в погонах и эполетах, в фуражках, треуголках и шляпах с плюмажами. Англосаксы, французы, поляки, немцы, латиноамериканцы – целые когорты маршалов, фельдмаршалов, генералов. Ну и лошадей, соответственно.
Они на каждой площади – и не по одному. В Лафайет-сквере рядом с Белым домом их пять! Но Вашингтон очень зеленый город и любоваться генералами лучше всего осенью, когда спадет жара и яркая зелень листвы уже не скрывает тусклой патины бронзы. Даже архитектурная ось города, Национальный Молл, грандиозная аллея от Капитолия до титанической иглы обелиска Вашингтону, начинается у памятника полководцу северян в годы Гражданской войны 1861-1865 гг. генералу Улиссу Гранту. Он тяжело сидит на коне и угрюмо смотрит на пацифистов, втыкающих в траву у подножия обелиска флажки в память о погибших в Ираке. Флажков уже более четырех тысяч, а генерала в свое время прозвали «мясником»…
И только на Арлингтонском кладбище их практически нет. Нет, генералов, естественно, там предостаточно, а памятников. Там ни оград, ни монументов (во всяком случае, не они определяют лицо кладбища), нет даже могильных холмиков. Лишь зеленая трава и каменные плиты: имя, фамилия, звание и две даты. Только здесь понимаешь, что это значит: Америка знает и помнит всех своих павших поименно, в отличие от советских солдат, которых до сих пор не могут ни похоронить по-человечески, ни сосчитать. Ровные ряды белых плит, вековые дубы и клены, роняющие осеннюю медь и золото, вечный покой и тишина, как будто и нет посетителей…
А их много. Они толпятся у могил семьи Кеннеди, где горит вечный огонь. Президент как главнокомандующий имеет право упокоиться на этом военном кладбище. Но больше всего людей привлекает церемония смены караула у могил неизвестных солдат. Она долгая, сложная, с балетной шагистикой, отрывистыми командами и эквилибристикой с карабином, но нам, жившим в державе с вековыми военными традициями, кажется театральной. Зрители, однако, смотрят, затаив дыхание. Американцы вообще серьезно относятся к своей стране и ее истории. А что у них нет глубоких военных традиций – так и слава Богу! Конечно, века армейской муштры оттачивают и доводят до блеска подобные церемонии, придают им некую элегантность и чеканную простоту, но у американцев не было нужды в армейской муштре. Рекрутчине они всегда предпочитали добровольцев, и им можно простить некоторое дилетантство в военных церемониалах.
Да и я человек гражданский, и куда более обаятельными показались мне памятник отцу гомеопатии Ганеману на Scott Circle и замечательному Эйнштейну, что стоит, а точнее, сидит возле Академии наук. Да, ничего не скажешь, большой ученый – более шести метров в высоту! Он уже стар, мудр и потому грустен, он в мятых штанах и сандалиях на босу ногу, держит книгу со знаменитыми формулами, но всматривается не в нее, а куда-то в дальнюю даль – такую дальнюю, что лучше об этом и не думать. Жизнь прошла, и он понимает, как мало, в сущности, знает о мире…
Но Эйнштейнов и Ганеманов всегда было мало, поэтому вернемся к нашим генералам. На них я еще в советской армии насмотрелся, однако генерал Скотт хоть и не имел к ней никакого отношения, явление абсолютно уникальное! Не потому, что все мы с детства знаем о его подвигах, или за ним их числится особенно много, нет – в тот день я впервые о нем услышал. Дело в ином. Наш эрудированный гид знал буквально все обо всем, в том числе и цену себе. Двое суток он практически не замолкал, капризно требовал внимания и мешал фотографировать. И правильно делал. Работал он блестяще! Но обедню ему портил один дотошный и въедливый дедок, которого интересовало буквально все. Что это за дом, кто его построил, когда и за сколько? А тот? А кому этот памятник? А тот? Гид сражался, как лев, но, согласитесь, невозможно знать все, тем более о таком удивительно разнообразном и многоликом городе, как Вашингтон! Дед же считал, что и возможно, и необходимо, а гид просто не знает своего дела.
И на сотом вопросе и двадцатом памятнике доведенный до белого каления гид ответил, что это известный монумент известному генералу Скотту, в честь которого названа площадь. Величественный генерал возвышался в центре и сурово смотрел на юг, вдоль 16-й стрит – там виднелся памятник генералу, а «заодно» и маркизу Мари Жозефу де Лафайету, за которым угадывался Белый дом. Кстати, славного французского аристократа, ставшего героем Войны североамериканских колоний за независимость, вполне можно было бы назвать воином-интернационалистом…
Следующий памятник также воздвигнут в честь не менее славного генерала Скотта и мы поняли, что гид принял вызов! Скептически настроенный дед, конечно, не поверил, но начался дождь, выходить проверять не хотелось, и наш Вергилий объяснил, что генерал совершил не один подвиг и одержал много побед, а по американским законам за каждую полагается памятник. Крайне заинтригованные, мы кружили по улицам столицы от монумента к монументу, и что вы думаете? И третий памятник, и четвертый – все Скотту! Пока они были конными, дед терпел и лишь что-то бурчал себе под нос, не очень-то веря в такой фейерверк подвигов и в неслыханную щедрость американского правительства, но когда и скромный пеший памятник оказался посвящен феноменальному генералу, дед взорвался и заорал, что не позволит больше морочить себе голову!
– Но ведь генерал не всегда был генералом, – урезонивал его теперь уже иезуитски спокойный гид, – он и рядовым солдатом совершал подвиги!
Так мы доехали до угла Пенсильвания-авеню и 7-й стрит – и там фантастически победоносный генерал гарцевал на бронзовом коне и зорко вглядывался в мокрую даль. Дрожащий от бешенства дед потребовал немедленно остановить автобус. Все дружно вышли под дождь – так нас заинтересовал великий американский полководец. Каков же был конфуз злопыхателя, когда гид с чувством, хорошо поставленным голосом прочитал надпись на постаменте: генерал Уинфилд Скотт Хэнкок! Ну а точку поставил видавший виды водитель, меланхолично заметивший, что Скотт, видимо, был даже генерал-адмиралом, поскольку в его честь названа еще и аллея на Арлингтонском кладбище в адмиральском квартале. Все умолкли, потрясенные, даже гид, но тут холодный ветер и тяжелые капли поздней осени загнали нас в автобус, а тот увез на север, в зиму, домой.
Я преисполнился почтения к Америке, ее истории, которую она умудряется защищать без особых комиссий и уголовного преследования, и к ее славным генералам, но вообще-то рассказ этот не столько о них, сколько о том, как хорошо жить в эпоху Интернета и Википедии! Дома я за полчаса выяснил, что это и был второй и последний в городе памятник генералу Скотту. Но не тому, который весил 150 кг и брал штурмом Мехико – тот сидит в седле на Scott Circle, хотя грузному генералу трудно было ездить на коне (мнения коня никто не спрашивал…) А тому, который был худой, молодой, в седле держался прекрасно, но под Мехико еще не был генералом. Адмирал Уинфилд Скотт тогда еще в школу не ходил, поэтому и памятника ему не поставили…
