Итальянцы традиционно называют свою страну не иначе, как «la bella Italia» – «красавица Италия». Порой кажется, что она была всегда – но ведь на самом деле Италия как государство – одна из самых молодых стран Европы. Сегодня ей исполняется ровно 150 лет – «детский возраст» по сравнению с многими европейскими соседями.
Как только не называют итальянцев в Европе! «Сумасшедшие» и «крикливые», «макаронники» и «певцы», «взрослые дети» и «лучшие торговцы» – все это итальянцы, люди, подарившие миру банковскую систему и неореализм в кино, оперы Верди и Пуччини и автомобили «Феррари» и «Ламборджини», пиццу с огромным разнообразием макаронных изделий, «итальянский феномен» постоянного мелькания все новых правительств, прекрасную архитектуру, отвратительную доктрину фашизма – и одновременно основы современной религиозной философии христианской веротерпимости… Иностранцам остается лишь поражаться этому пестрому калейдоскопу, в то время как сами итальянцы лишь пожимают плечами: ну вот такие мы, мол, что уж тут поделаешь?
На самом деле понятие «итальянцы» – наверное, слишком молодое. Сами они себя таковыми не считают. Развивавшийся столетиями локальный патриотизм не дает места патриотизму государственному – и, наверное, поэтому большинство итальянцев просто не понимает, почему их называют «итальянцами» – ведь они генуэзцы и римляне, неаполитанцы и миланцы, венецианцы и калабрийцы, не говоря уже o вспыльчивых даже по итальянским меркам островитянах-сицилианцах, для которых слово «итальянец» – это просто оскорбление. Вот и к своему 150-летнему юбилею Италия подошла расколотой и спорящей – вплоть до того, что в богатых северных провинциях кое-кто всерьез поговаривает о необходимости создания независимого государства Падания – чтоб не тащить, мол, на своем горбу попрошаек-южан…
В самом деле, экономическая пропасть, отделяющая богатый север Италии от бедного юга, становится год от года все глубже. Чтобы понять и прочувствовать это, достаточно проехаться поездом через всю страну – рассказывает Филиппо Каллипо, предприниматель из Калабрии, одной из южных провинций Италии. От Рима до калабрийского Реджио такое путешествие займет примерно семь часов. Из Рима в Милан, расположенный севернее – лишь половину этого срока, хотя расстояние в данном случае немногим меньше. Почему? Все очень просто: рельсовые пути на юге постарше и похуже, железнодорожное полотно давно не менялось, так что поезда снижают скорость и плетутся, теряя в пути минуты и часы. «Тут у нас, на юге, нет этого позитива, который ощущается в северных провинциях, – жалуется Каллипо, – нет всех этих грандиозных проектов улучшения жизни, нет такой развитой социальной сети – на все это попросту не хватает денег. Северяне быстрее соображают, им больше доверяют, они более организованы в работе, так что им не составляет труда выхватить у нас из-под носа очередные инвестиции, которые мы видим лишь во сне да на бумаге. На нашу долю, как обычно, остаются крохи, выделяемые правительством, а вместо денег – толпы нелегальных мигрантов, плывущих к нам из Африки».
«Вот только не надо нам рассказывать про выхваченные из-под носа инвестиции! – обычно возмущенно откликаются северяне, – у нас тут сосредоточены основные промышленные мощности, мы, в отличие от южан, работаем, не покладая рук, зарабатываем да еще и юг кормим!». Это представление и в самом деле весьма распространено на итальянском севере: побирушки-южане, мол, сидят у нас, трудолюбивых северян, на шее, ножки свесили да еще и жалуются, все им мало. А мы-де пашем, как папы Карло, и если бы не необходимость кормить ненасытный юг – давно уже жили бы припеваючи, не зная ни бед, ни кризисов. Наверное, именно поэтому североитальянская правая партия Lega Nord («Северная Лига»), входящая, кстати, в правящую коалицию Сильвио Берлускони, давно уже вслух рассуждает о необходимости отделиться от «бесполезного юга» и образовать «независимое государство Падания». Члены этой партии открыто протестуют против использования символов объединенной Италии – вроде национального гимна и зелено-бело-красного государственного знамени страны. Многие политики, в особенности, уроженцы южных провинций, видят в усилении «Северной Лиги» недвусмысленную опасность для целостности Италии как государства. По их мнению, член этой партии, не признающий Дня национального единства, не желающий вставать на общественных мероприятиях под звуки итальянского гимна, публично сжигающий флаг своей страны – должен быть попросту выслан из Италии. «Если ты, как итальянец, пользуешься всеми благами, которые тебе предоставляет это государство, и при этом говоришь – «Я, мол, не итальянец, я – паданец» – ты не должен здесь жить. Иди и строй свою Паданию где-нибудь в другом месте», – считает Филиппо Каллипо.
К чести итальянцев, как южан, так и северян, следует сказать, что Италия – не единственная такая «раздробленная страна» в Европе. Всем известны конфликты между живущими в Бельгии валлонами и фламандцами, все слышали о непокорных басках и жаждущих самостоятельности каталанцах в Испании, а в Великобритании, кроме вечно воюющих ирландцев, есть, кстати, и партия, провозглашающая необходимость отделения Шотландии. Да что там – даже самая мощная в экономическом отношении страна Европы, Германия – и та, как говорится, не без греха: к примеру, Бавария вполне официально носит название не «федеральной земли», а «свободного государства Баварского» («Freie Staat Bayern»). Что же касается Италии – то нынешний локальный патриотизм здесь гораздо старше, чем сама страна, он зародился еще в Средневековье, когда итальянские города-государства отчаянно воевали друг с другом в бесконечных междуусобных войнах, в религиозных стычках между гвельфами и гибеллинами, в битвах между Венецианской республикой и Феррарским герцогством… Чему удивляться? Современная Италия появилась ровно 150 лет назад, когда ее северные провинции вышли из-под владычества Австрии, а южные избавились от протектората Бурбонов. При этом настоящее чувство национального единства так и не проявилось – считает философ, бывший мэр Венеции Массимо Качьяри: «На самом деле, такого понятия, как итальянский патриотизм, никогда не существовало. Это искусственное изобретение политических и культурных элит времен Воссоединения, позже поддержанное фашистской мифологией Муссолини».
Так что не стоит удивляться, что в Италии, так же как и в Германии, многие попросту с подозрением относятся к патриотическим проявлениям. «Большинству итальянцев на понятия «Родина» и «нация» попросту наплевать», – утверждает Качьяри. По его мнению, Италия – это общность «малых родин», не ставших ни для кого одной большой Родиной – об этом говорил еще великий философ Джакомо Леопарди. Главной целью любого итальянского патриота является не благополучие Италии, а благополучие родного города. Второстепенной – благополучие родной провинции. До благополучия родной страны дело уже попросту не доходит.
В таких случаях порой помогает взгляд со стороны, мнение знающего местные реалии иностранца. К примеру, профессор Лутц Клинкхаммер, преподаватель Германского исторического института в Риме, уверен: «Все итальянцы глубоко убеждены, что их чувство национального единства весьма слабо выражено. Но если взглянуть на них из-за рубежа – можно понять, что это далеко не так. Итальянская культура, итальянская кухня, итальянский дизайн и архитектура воспринимаются за рубежом, как общеитальянские достижения, а не как достижения отдельных провинций либо городов». Это в самом деле так: вряд ли кто-то из иностранцев, даже близких соседей, станет дотошно разбираться, в каком городе придумали пиццу, а в какой провинции делают знаменитую кожаную обувь. Это все – итальянское.
Да и сами итальянцы, как минимум, в одном случае проявляют чувство общегосударственного патриотизма – когда болеют за свою непобедимую «Squadra Adzurra», футбольную сборную страны. Вот тут-то даже самые заядлые апологеты «страны Падании», самые закоренелые сицилианцы напрочь теряют свои местные отличительные черты. Миланец обнимется с неаполитанцем, северянин упоенно станет орать вместе с южанином слова государственного гимна: «Fratelli d’Italia, l’Italia s’è desta!» («Братья-итальянцы, Италия пробудилась!»). Так что, пожалуй, в день 150-летнего юбилея Италии рановато еще говорить о том, что эта красавица-страна, мол, вот-вот развалится от ветхости. «Бельгийский вариант» тут не пройдет, а южане и северяне, несмотря ни на какой местный патриотизм – все же один народ.
