ЛИКИ ПИТЕРА

Андрей Герваш, Санкт-Петербург

ЮБИЛЕЙНЫЕ ХРОНИКИ ГОРОДА НА НЕВЕ

Питер, знаменитый уникальными архитектурными ансамблями, прекрасный, величественный, но, в тоже время, холодный, чопорный, зарегулированный, давящий на человека, не комфортный и неудобный для жизни простых людей, за последние годы меняется. Его пространство, инфраструктура становятся более раскованными, доступными для повседневного быта и понимания обычным человеком.К 300-летию много сделано, чтобы вернуть городу его былое величие и красоту – восстановлены исторические здания, отремонтированы мосты и дороги, установлены новые памятники, открыты музеи.

Часть 1. ВЕЛИКИЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Вот на знакомой до дыр Владимирской площади встал памятник самому Федору Михайловичу! А где же и быть ему, как не на площади, обозначившей вехи начала и завершения его творчества. Я встал возле фигуры мудрого пожилого человека, который словно присел тут передохнуть, и посмотрел на противоположную сторону площади, где на углу Графского переулка и сегодня стоит трехэтажный дом Пряничникова, в котором снимал квартиру выпускник Инженерного училища Федор Достоевский. Здесь в мае 1845 года около четырех утра раздался резкий звонок. Живший неподалеку Некрасов, только что закончив чтение первой рукописи Достоевского «Бедные люди», вместе с Григоровичем прибежал, чтобы поздравить автора. «Они, – вспоминал позже Достоевский, – бросаются обнимать меня в совершенном восторге, и оба чуть сами не плачут…»

А направо от памятника, метрах в ста, за Кузнечным рынком дом Клинкострема, где закончились земные дни писателя, и теперь там известный его дом-музей.

Вот и вернулся он туда, где в последние годы любил посидеть, подышать городским воздухом. Если быть точным, писатель сиживал на скамеечке буквально в 20-ти метрах от теперешнего своего изваяния, в скверике у Владимирского собора. А сейчас, расположившись между двумя станциями метро «Владимирская» и «Достоевская», он сразу, как говорят сегодня, «вписался» в местный пейзаж. Вокруг всегда люди. Бывает, прямо на нижнем камне его пьедестала в теплый денек кто-то закусывает модной нынче шавермой, рядом торгуют семечками, солеными огурчиками или яблоками из собственного сада. А то и выпивохи заглянут с бутылочкой «портишка» или знаменитого на всю Россию пива «Балтика». В дни святых праздников над площадью, где навечно осталась фигура великого страстотерпца, плывет тревожащий сердце густой колокольный звон.

А памятник Гоголю появился вблизи от воспетого им Невского на Малой Конюшенной, где открыта первая пешеходная зона в Питере. Вообще говоря, памятник Николаю Васильевичу собирались поставить еще в 1952 году, когда в СССР отмечали столетие со дня смерти Николая Васильевича. На Манежной площади состоялась тогда закладка будущего памятника. Нескольких студентов филологического факультета Ленинградского университета, и меня в том числе, освободили от лекций и послали в профком. Там вручили кусок белой материи и два древка. С самодельным плакатом «Великому русскому писателю – от ленинградских студентов» мы отправились на Манежную. Плакат оказался всего один, нас поставили в центр небольшой толпы любопытных и поэтому, несмотря на сильный мороз, нам пришлось до конца выстоять предусмотренную процедуру. Зато, когда появился свежий выпуск «Ленинградской кинохроники», мы убегали с лекций через Дворцовый мост, в ближайший кинотеатр «Баррикада», чтобы посмотреть самих себя на экране.

Большой темный камень в центре Манежной на долгие годы стал вроде бы своим, близким. За полвека он заметно осел в землю, стерлась надпись, никто уже и не знал, что это за глыба тут торчит. И вот: о, чудо, памятник все же появился! Правда, в другом месте.

Кстати, бронзовый Гоголь не вызвал восторга у элиты питерской критики. Вернее всего, потому, что деятели фонда, соорудившего памятник, уложились не в полвека, а всего-то в 2 года, непостижимым образом миновав многочисленные обсуждения проекта. Мэтры отомстили шумным критическим залпом. Один автор назвал эту работу «эстетически неполноценной» и весьма остроумно заметил, что «этот слегка молодой человек с волосами Димы Маликова и лицом актера Авилова мало имеет отношения к одному из самых фантасмагорических писателей мира». Как тут не позавидовать критикам, они, оказывается, точно знают, как именно должна быть выражена фантасмагория в скульптурном портрете. А вот мне лично кажется, что Питеру, наконец, явили его певца – «слегка молодым», стройным, артистичным провинциалом, наивным и восторженным, еще не ведающим о собственной великой и трагической судьбе.

Часть 2. ЮБИЛЕЙНЫЕ АККОРДЫ

Можно сказать, что любые прогулки в центре Петербурга, начиная с 2001 года, требовали известной доли мужества. Великий город за два года до 300-летия был перекопан так, словно готовился к новой осаде. То и дело приходилось эквилибрировать по дощатым мосткам, прыгать через ямы и канавы и уносить на пиджаке толстый слой пыли. И всякий раз глаз невольно фиксировал заметные перемены. Как-то решил заглянуть во двор дома 84 по Невскому, где бывал много лет назад у друга. Он жил в парадном, где в XIX веке, в квартире композитора и дирижера Милия Балакирева собиралась вся «Могучая кучка». С тех давних лет посредине двора сохранился сквер, который запомнился неуютным и замусоренным. Сейчас здесь ничего не узнать: двор этот со сквером одним из первых попал в начавшуюся в преддверии к юбилею программу «Дворы Санкт-Петербурга» (сегодня их реконструировано уже более ста). Аккуратные дорожки вымощены разноцветным декоративным кирпичом, красивые фонари, удобные тесовые скамейки, уголок для детских игр. Только деревья все те же, подросли за это время, и все.

Изменения в центре нарастали с каждым месяцем. Стали шире тротуары Невского, похорошел Литейный, радовали глаз свежей краской сотни фасадов. Даже перед самым 300-летием многие дома были все еще укрыты зеленоватыми полупрозрачными драпировками, за которыми совершалось таинство реставрации. В программе реконструкции более 600 наименований. Причем в последние месяцы перед юбилеем значительные события – сдача готовых объектов, открытие фестивалей, праздники городских районов, презентации новых проектов и книг, премьеры спектаклей и концертов – следовали плотно, одно за другим. И так будет продолжаться до глубокой осени. Приведу лишь несколько записей из своего журналистского блокнота.

Ноябрь 2002-го: под фанфары и фейерверк открывают Троицкий мост. Он построен ровно век назад, к 200-летию Питера, и ни разу не ремонтировался полностью. Семьдесят процентов металлических деталей проржавели и требовали замены. Целый год рабочие и инженеры метр за метром продвигались в машинном чреве моста и по его поверхности, восстанавливая надежность механизмов, великолепие решетки, укладывая современную «подушку» для трамвайного пути.

А спустя несколько недель по Сенной площади под оркестр двинулся воз с сеном, напоминая об истории одного из старинных торговых центров города. Десять лет площадь не вылезала из грязи и мусора, множество ларьков теснились на ней. И вот, совсем как на фотографии 1912 года, поднялись приземистые торговые павильоны под покатыми крышами, площадь вымощена диабазовыми шашками и гранитной плиткой. На тонких высоких столбиках стрельчатые и овальные фонари, рядами расставлены скамьи-лавки, опирающиеся на тележные колеса, посажены первые деревья, ребятишки играют у нового фонтана. Отныне на Сенную можно отправляться не только за покупками, но и для приятной, неспешной прогулки.

Чувствуете, подготовка к юбилею не свелась лишь к окраске зданий, к хорошо всем известному косметическому ремонту. Реализовано множество крупных проектов, в их числе, оригинальные и дерзкие, возвращающие известным памятникам их первоначальный облик.

Михайловский замок, где заговорщики убили Павла Первого, в памяти многих поколений петербуржцев оставался мрачной громадой с грязно-терракотовым фасадом. Минувшей зимой я проходил здесь по Фонтанке и замер от неожиданности. Сквозь причудливую вязь заиндевелых от мороза деревьев проступали нежно-оранжевые стены, какими и были они задуманы в конце XVIII века. На центральном фасаде золотом поблескивали буквы восстановленной библейской надписи, избранной самим Павлом: “Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней”. По мнению историков, в ней мистический смысл – 47 букв, именно столько лет прожил император. Когда-то замок окружали каналы с водой. Сейчас завершено восстановление фрагмента проходившего вдоль южного фасада Воскресенского канала. Через него от центрального входа был перекинут трехпролетный мост – два гранитных пролета оказались просто засыпаны землей, их отрыли, а третий восстановили. Дно канала забетонировали, он наполнен водой. В дальнейшем канал от Фонтанки пророют до Михайловского сада, а там соединят с Мойкой. И вновь окажется замок на острове.

В другом конце Фонтанки, дом 118, где прошли последние годы жизни Державина, тоже попал в утвержденный Владимиром Путиным перечень объектов, которые привели в божеский вид к 300-летию. После смерти поэта здесь размещались Римско-католическая духовная коллегия, а в советское время – различные конторы и коммуналки. Все это надо было расселить, вывезти горы хлама и мусора. В шестнадцати отреставрированных залах дворянской усадьбы открылась первая очередь «Музея Г. Р. Державина и русской словесности его времени». Из красивого полукруглого окна рабочего кабинета поэта видна Фонтанка, в двусветном зале, где проходили «Беседы любителей русского слова», поражают красотой восстановленные плафоны, в «Соломенной гостиной» на стенах оригинальные обои из соломы. Осторожно ступая, спускаюсь по витой дубовой лестнице. К открытию из других музеев доставили портреты Гаврилы Романовича, подлинный рабочий стол и светильный прибор, а Российская национальная библиотека предоставила аспидную доску, на которой Державин за несколько дней до смерти начертал одно из лучших своих стихотворений «Река времен».

Из всех предъюбилейных объектов – один самый фантастический. Мастера фирмы «Интарсия» лишь 15 месяцев назад пришли в городское предместье Стрельна к десятилетиями стоявшему полуразрушенным Константиновскому дворцу. В последние месяцы в расположенном на берегу Финского залива комплексе «Дворец конгрессов» и прилегающих к нему парках трудились тысячи позолотчиков, живописцев, краснодеревщиков, паркетчиков. Была благоустроена набережная вдоль залива, организованы фарватер для прохода судов к дворцу и небольшой вертодром. Именно здесь, во Дворце и VIP-городке на 20 великолепных коттеджей, и состоялась главная официальная часть юбилейных торжеств – саммит руководителей многих стран, какого никогда еще не бывало в российской истории.

На другом участке у залива также стремительно возник Парк 300-летия Санкт-Петербурга. Похоже, потому, что символический камень в его основание заложил в 1995-м вице-мэр города Владимир Путин. Но только 2 года назад на пустыре в конце улицы Савушкина бурно «пошел процесс». На газоны завезли столько вагонов земли, что, если их сцепить один за другим, получится состав длиной от Петербурга до Москвы. Высажены тысячи деревьев, поднялся административный корпус, набережная со смотровой площадкой и фонтан с 20-метровым маяком – символом трех веков Петербурга. На нем выбиты имена знаменитых людей, в разные годы живших в нашем городе. В парке будет размещено много скульптур, до последних дней шли бурные дебаты: что именно поставить. Из работ, предложенных Зурабом Церетели, установят композицию «Сила и Справедливость» – не очень большую Справедливость (3-метровую) и Силу (на полметра выше). В парке планируют соорудить павильон «Колесо истории», где разместят бюсты всех российских императоров.

И еще несколько любопытных штрихов из последних недель. Всего за 5 минут была внесена поправка в исторически сложившийся перечень самых высоких зданий Петербурга. Над новым высотным зданием на углу Богатырского и Коломяжского проспектов завис вертолет, и без даже секундного промедления вставил в опорную конструкцию стальной 16-метровый восьмигранный шпиль весом в 2,5 тонны. Так занимавший вслед за Петропавловской крепостью второе место Исаакиевский собор (101,5 м) был оттеснен на третью позицию домом на Богатырском, высота которого от фундамента до острия шпиля – 107 метров. Ну, а Адмиралтейство (72 м) теперь на четвертом месте.

В апреле город вновь услышал голос Казанского собора. Долгие десятилетия в храме размещался музей истории религии, и часто у православных святынь экскурсоводы бесстрастно обличали религию, как «опиум для народа». И вот, наконец, отреставрирован особняк, куда переехали экспонаты музея, а для храма на Балтийском заводе изготовили главный колокол. Отлитый на народные пожертвования, этот колокол, диаметром около двух метров и весом без малого четыре с половиной тонны, поднят на звонницу. Его украшают икона Казанской Божьей Матери – главная святыня собора – и два креста. По окружности нанесена надпись: «Отлит сей колокол в Казанский собор в лето 2003 от Рождества Христова при президенте России Владимире Путине благословением митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира».

В Екатерининском дворце Петергофа отмечено историческое событие: завершен колоссальный труд российских реставраторов, за четверть века они воссоздали украденное фашистскими оккупантами «восьмое чудо света» Янтарную комнату.

Начиная с апреля на площадях, в садах и скверах, на крышах дворцов и особняков множество скульптур и статуй были вычищены к празднику. Несколько недель государыня Императрица Екатерина Великая была окружена строительными лесами, ее лицо, скипетр и платье, а также фигуры знаменитых ее сподвижников вычищены и словно помолодели. А любимцам петербуржцев гривастым львам хватило на марафет пары дней. Активисты общественного движения «Воля Петербурга» внимательно выслушали инструктаж о технологии мытья скульптур, а затем, разбившись на группы и вооружившись ведрами и мочалками, тщательно вымыли сначала «главных» питерских львов, что стоят на Английской набережной. Вслед за ними пришла очередь еще 40 львов – мраморных, гранитных, бронзовых – у дома Лавалей, на Адмиралтейском проспекте, на Львином и Банковском мостах.

Перечислять великолепные детали можно долго. Но, может быть, самое важное то, что реставраторы, занимаясь возрождением отдельных объектов, позаботились и о внешнем виде целых районов города, знаменитых архитектурных ансамблей. Впервые я убедился в этом в январе, прогуливаясь вечером у Невы.

Город наш северный, и за «блеск безлунный» июньских ночей мы платим тяжелую цену ранними, уже после четырех дня, промозглыми зимними сумерками. Обычно в семь вечера вокруг тьма кромешная. Именно в такую пору, да еще в двадцатиградусный мороз мне довелось совершить прогулку с прилетевшей в Петербург бывшей москвичкой, а ныне жительницей Хьюстона. С Каменноостровского проспекта через Иоанновский мост и сквозь заснеженный двор Петропавловской крепости и арку Невских ворот мы спустились на замерзшую Неву.

Начинал я маршрут самоуверенным, всезнающим гидом. Но, ступив на невский лед, вдруг понял, что впервые в жизни вижу родной город таким. Снизу, со льда обзор превосходный: за сплошной линией гранитного парапета, словно на гигантской декорации, ясно видны величественные фасады зданий и дворцов, Ростральных колонн и Петропавловской крепости. Умело выполненная подсветка впервые так подчеркивает строгие линии набережных, повторяющих вольный разбег Невы. А между берегами, точно, как у Пушкина, «повисли над водами» четко прочерченные в темноте световыми линиями плавные, стройные контуры мостов.

Когда же мы вернулись на Каменноостровский, слева над городом, переливаясь разными цветами, стояла самая высокая питерская елка. Ее звонкая мелодия в мощной световой симфонии вечернего Петербурга зазвучала накануне Нового, юбилейного года. Это специально прибывший из Великого Устюга в Северную столицу Главный Дед-Мороз России сказочно преобразил нашу телевизионную башню. На высоте 187 метров засветилась цифра «300», а снизу вверх внутри башни забили лучи прожекторов, создавая эффект светового столба. С Нового года каждый вечер светящаяся башня вспыхивает над вечерним городом.