И ОДИН В БИОПОЛЕ ВОИН

Михаил Болотовский

boДавным-давно мне крупно повезло: я разыскал в Москве великого экстрасенса Джуну Давиташвили. Доложу вам, от Джуны можно запросто потерять голову, уйти в себя и не вернуться. Можно стать счастливым безумцем или безумным счастливцем. Кто видел ее, тот поймет.

Академия ее художеств

Она живет в двух шагах от Старого Арбата, среди огромных букетов цветов, икон, собственных картин, плакатов и фотографий (Джуна и Ельцин, Джуна и Папа Римский, Джуна и…)

Среди друзей, которые якобы заглянули на огонек, а на самом деле ждут прикосновения ее рук. Среди густого облака сигаретного дыма. Среди чудес, которые постоянно происходят с ее пациентами.

Теперь вы поняли, к кому я попал? И, разумеется, влюбился:
– в царицу таинственного государства Ассирус;
– в генерал-полковника медслужбы;
– в кавалера Ордена Дружбы народов;
– в академика 129 академий;
– в президента Международной академии альтернативных наук «Джуна»;
– и даже – в генерального инспектора правоохранительных органов города Москвы.

Странное дело, с первых минут общения мне удалось произвести на Джуну исключительно благоприятное впечатление. Она торопилась к очередным страждущим и предложила мне пожить несколько дней в ее доме, в одной из ста комнат на мой выбор.
О, это было незабываемое время! Джуна просыпалась где-то к четырем часам дня, и мы шли с ней по Старому Арбату в магазинчик за продуктами. Ее постоянно узнавали, и я, нагруженный сумками, как ишак, нес их с трепетом и благодарностью, и только не мычал от счастья.

Ближе к шести приходили больные, а часам к десяти вечера подтягивались ассирийцы, кубанские казаки с чубами, усами и бутафорскими шашками, высокопоставленные чиновники и заслуженные спортсмены. Все рассаживались за огромным столом. Казаки задорно горланили «Любо», ассирийцы лопотали на своем странном наречии, спортсмены хлестали родимую стаканами без всякой закуски, а над всем этим великолепием гордо возвышалась она – несравненная, величественная, царица Ассирийская.

Примерно в три часа ночи Джуна уходила в свою мастерскую рисовать, а гулянка продолжалась до самого утра. Вскоре я убедился, что Джуна – очень самобытный художник. Рисует она преимущественно длинноногих девушек, пантер, оленей и львов, овец и волков. А вокруг птички поют – благодать!

В якобы благополучные 80-е Джуна, как одинокий волк, разгуливала на краю пропасти, чудом не попав в руки психиатров, чуть не покончив счеты с жизнью – и вдруг решила брать уроки живописи. Известный художник Илья Клейнер долго водил ее рукой по холсту. И довел!

Первыми художника Джуну оценили Горби и Рейган. Поскольку она получила золотую медаль от Комитета Защиты мира за ту самую бабочку – эмблему эпохальной встречи, которой, к слову сказать, может, лучше и не было бы вовсе.

С тех пор ее картины появились во многих домах, где мы не бывали. Лужков, Кобзон, покойный Папа Римский, Ельцин, Майя Плисецкая, безымянный советник Клинтона и даже сам Церетели – все оценили! Например, ныне опальный, а недавно всесильный Юрий Михайлович выразился так: рядом с твоей картиной не хочется стареть!

…И вот буквально через неделю царица Ассирийская внезапно зазвала меня в мастерскую, чтобы дать обещанное интервью.

Мейджик-вжик, уноси готовенького

Я сразу спросил о наболевшем, про деньги: мол, говорят, получаете миллионы долларов…

Джуна возмутилась: какие деньги, откуда? Ну, продам картину за тысячу долларов, за две – и что дальше? Ладно, с голоду не умру, хлеб есть, вода есть, колбаска – и ладно. Поверь, меня деньги не интересуют. Если мне из ста процентов один дадут, я скажу: Господи, спасибо!

– А правда, что вы отказались от десяти миллионов долларов, которые предложил вам за лечение Мейджик Джонсон? И еще, по слухам – простите великодушно! – его матом покрыли по телефону.

– Нет, все не так было! Мейджик сказал: я куплю тебе дом, и дам кучу денег. И когда он это произнес, я настолько обиделась, что бросила трубку.
Я бы полечила его, если бы он так не повел разговор. Они думают: раз человек из России, его можно легко купить. Нет!

– Давайте поговорим о вашем уникальном методе.

Джуна сразу очень оживилась. – У меня были блестящие результаты на сердце. Например, когда у Николая Анисимовича Щелокова был обширный инфаркт, он и в Кремлевку не лег, я его лечила на дому. И Юра Брежнев, когда болел – я его лечила. Да что там говорить! А Леонид Ильич – он был очень добрый, простой, хороший человек. Я с ним еще в Тбилиси познакомилась. Был какой-то прием, я там станцевала грузинский танец. Всем очень понравилось, Леонид Ильич меня даже расцеловал. А в 1978 году меня попросили помочь ему, и я согласилась.

Слушай, я же постоянно работаю, делаю науку, жертвую своим разумным существованием, я за двадцать лет ни одного дня не отдохнула! Вот сейчас сделала биологический прибор – аналога в мире нет! Это и профилактика, и лечение, и удлинение века человеческого. Его можно использовать в космосе, на дне океана, в недрах земли – где угодно!

Я говорю с умным видом: ну, одно дело – сама Джуна, а совсем другое – какой-то прибор…

– Полная ерунда! Мои приборы повторяют биологический объект. Ясно? Параметры излучения, которые они вырабатывают, те же, что дают мои руки.

– О ваших руках творят легенды: Джуна лечит рак, Джуна лечит СПИД. Слепые начинают видеть, глухие – слышать…

– Да-да. Это все правда, я тебе сейчас расскажу. Вот недавно у меня был пациент: ребенок маленький, шесть месяцев, родился полностью слепым. Жена Рината Акчурина его привезла. Несколько сеансов – и он стал видеть, хвать мои руки, мою одежду. А девочка из Саудовской Аравии! Она из королевской семьи, весь мир объездила, и на Филиппины, всюду, никто помочь не мог. Я ей зрение вернула. Аркадий Исаакович Райкин тогда еще живой был. Он говорит: Джуна, я с ума схожу, что это такое? Как это может быть? А Галя, директор мебельного магазина! Она четырнадцать лет не рожала, я ей помогла, и она родила. А потом мальчик умирал от обезвоживания организма. Двенадцать ночи, приехали за мной. Через час я оживила ребенка! Сотни таких случаев, тысячи! Я много раз вытаскивала людей с того света. Помню одного – пульса нет, полная остановка сердца. Я всем приказала: вон отсюда, не мешать мне! Мне надо вернуть человека, понимаешь? И вот двадцать минут проходит, тридцать, час… И лоб потеплел.

– Фантастика! – говорю я. Но не очень убедительно.

– Не веришь? Я тебе покажу фотографии, кассеты, поговори с этими людьми, в конце концов! Можно огромную книгу сделать, уникальную! А ты знаешь, что я почку фактически родила? У одного ребенка просто наметка почки была, а другая работала на треть. Я почку создала ему, понимаешь, это же чудо из чудес, это сенсация! А клеточную проницаемость – кто придумал? Джуна Давиташвили в Первом медицинском институте. Потом наш ученый удрал в Австралию и получил Нобелевскую премию. Как, по какому праву? Пусть покажет эксперименты – у него их нету. Это сделала я. А другие присвоили. Но я все равно счастлива. Когда человек выполняет свою миссию не только перед самим собой, но и перед Богом, тогда он может спокойно получить свои два на один.

Переспрашиваю: извините, не понял…

Два метра земли на один! – говорит Джуна. – А знаешь, я хочу победить старость. Ведь это болезнь, ее можно лечить. У моего дедушки в сто тридцать девять лет молочные зубы появились, об этом вся деревня знала! Сто тридцать девять лет – и молочные зубы! А я хочу прожить еще больше.

Грешным делом, я не удержался и попросил Джуну о помощи, пользуясь служебным положением. Диагноз, с вашего позволения, озвучивать не буду – все-таки врачебная тайна. Но серьезно, больно и ужасно неприятно. Джуна немедленно (а было пять утра) посадила меня за свой аппарат. Говорит: завтра стопроцентно станет легче. И действительно – легче. А через неделю болезнь чудесным образом испарилась. Без боли, без внушения, без денег. Я понял, что очень сильно ее люблю.

Журналист во дворянстве

Однажды во время пиршества, часа в два ночи, Джуна внезапно встала из-за стола с бокалом водки в руке.

– Любо! – дико закричал какой-то казак с роскошными усами, точь-в-точь как у Тараса Бульбы, каким его изображают в школьных учебниках.

– Среди нас находится замечательный парень из Петербурга, – объявила Джуна. – Он хороший человек, на таких стоит и будет стоять Россия-матушка. Поэтому я хочу, чтобы он стал сегодня князем и полковником.

– Любо! – загорланили казаки.

Помощник Джуны, пожилой ассириец, развернул огромную бумагу и стал читать нараспев грамоту. За активную деятельность в возрождении культурно-исторических традиций и нового дворянства в России и за неоспоримые заслуги перед Отечеством мне жаловалось дворянство и титул князя.

Я опрокинул залпом стакан водки. Это я-то, потомок купцов второй гильдии, с одной стороны, а также крепостных крестьян – с другой, становлюсь потомственным дворянином и князем?

А пожилой ассириец вытащил другой манускрипт. Теперь мне был выписан патент на офицерское казачье звание «Полковник» с правом ношения формы установленного образца с соответствующими данному чину знаками различия и зарегистрированного личного оружия.

– Любо! – дико заорал Тарас Бульба, опрокинув на себя блюдо с маринованными огурчиками. – Наш человек, донской казак! Дай я тебя расцелую!

После троекратного лобзания, во время которого казак буквально проткнул насквозь своими грандиозными усами мои несчастные щеки, он промолвил глубокомысленно:

– Фамилия, у парня, конечно, не казачья… Как там тебя – Болтуновский, Блатовский? Блаватский?
– Болотовский, – пискнул я.
– Ну ничего, раз человек хороший! Пусть будет!
– Любо! Любо! Любо! – загорланили остальные казаки, к которым присоединились ассирийцы, чиновники, бандиты и спортсмены. Я был на седьмом небе от счастья.

…Все это было бы безумно весело, если бы потом не стало так грустно. Через несколько лет у Джуны в семье произошла страшная трагедия – погиб единственный, бесконечно любимый сын. С ужасом узнав об этом, я судорожно стал набирать по очереди все восемь домашних телефонов, которые она мне дала – и услышав гудок, нажимал на отбой. Миленький Господи, если ты есть, помоги обязательно несчастной Джуне.