НАМ ПИШУТ

Н.Т.

gВ августе (выпуск No. 297) мы опубликовали письмо Джулиуса Першица о том, как их семья благодарна доктору В.Гребенникову. После публикации мы получили два диаметрально противоположных отзыва, которые приводим ниже. А следом за этим мы обратились за разъяснениями к самому доктору. Его статья будет печататься в этом и следующем выпуске.


Господа!
Мне почти 50, и мои проблемы с сердцем начались почти 15 лет назад.

Доктор Гребенников спасал меня, по крайней мере, 5 раз, вынимая меня с того света.

Дело в том, что все современные врачи относятся к деятельности врача, как к бизнесу.
А доктор Гребенников за каждым пациентом видит человека, у которого есть дети, внуки и т.д.

По сути гениальность любого человека или изобретения определяется простотой.
Спасибо Вам, Володя.

Г. Фельдман
Даллас


ГЛУБОКОУВАЖАЕМАЯ РЕДАКЦИЯ!

Мягко выражаясь, с большим удивлением, чтобы не прибегать к более резким выражениям, прочитала письмо г-на Джулиса Першица из Плэйно («Наш Техас», No. 297, 26 августа 2011г.).

Отнюдь не оспаривая факта, приведенного в этом письме, хочу обратить ваше внимание, что он далеко не типичен для деятельности врача Гребенникова. Если бы корреспондент газеты заглянул в офис доктора Гребенникова, он бы там увидел людей, томящихся не менее 3-4 часов в приемной, доведенных до крайнего изнеможения ожиданием. А указанное регистратурой время больного никогда врачом не соблюдается. И после многочасового ожидания Гребеннников уделяет больному 10-15 минут. И не столько уделяет беседе с пациентом, сколько уткнется в компьютер, а затем на ходу что-то не совсем внятное скажет больному. И не бывает случая, чтобы врач или кто-нибудь из его медсестер позвонил бы пациенту и поинтересовался его состоянием после приема в офисе.

Описанное г-ном Д. Першицем внимание со стороны врача Гребенникова к его супруге объясняется очень просто: врач состоит в штате госпиталя и получает за это зарплату и, полагаю, немалую. Поэтому не надо представлять действия врача как особое благородство или волонтерство, осуществляемое после работы. Делается все это не бескорыстно! Действительно, офис доктора Гребенникова оборудован современной медицинской аппаратурой. Но это половина правды. Ведь лечит не оборудование, а внимательный врач. Оборудование не даст достаточного эффекта, если врач остается равнодушным к судьбе больного.

Конечно, Гребенников вложил определенную сумму в приобретение аппаратуры, но это не значит, что он должен возместить свои расходы в кратчайший срок за счет больных.

Создается впечатление, что письмо г-на Першица имеет рекламный характер. Но его опубликование мало изменит положение русскоязычных больных, особенно пожилых людей, которые из-за слабого знания английского языка не могут обращаться к другим врачам.

Разве это оправдывает отношение врача Гребенникова к ним? Я не рассчитываю, что редакция опубликует мое письмо, но хотела бы , чтобы она знала, что письмо г-на Першица не достигло своей цели, а своей необъективностью вызывает только раздражение и возмущение.

Д. Абрамович
Даллас, Техас


НУ ЧТО ВАМ СКАЗАТЬ, ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ…

Комментарий Др. Владимира Гребенникова к письму госпожи Д. Абрамович.

g1Я с огромным удовлетворением прочитал письмо Д. Абрамович. Очень своевременное и нужное письмо. И действительно, что же получается, товарищи? В то время когда весь американский народ под руководством нашего дорогого Президента Обамы борется за досрочное претворение в жизнь реформы здравоохранения, отдельные несознательные врачи в своих офисах специально занимаются томлением и изнеможением пожилых пациентов, чтобы было потом что лечить, а еще лучше – заложить в госпиталь. А сами, небось, в это время в гольф играют или по ресторанам шляются. И плох тот врач, который проводит с больным 10-15 минут, а иногда и больше (всё зависит от степени изнеможения), и только потом ставит диагноз да еще и сам лечить пытается. Вот хорошие врачи могут за 5 минут определить, где чего не так, и сразу отправить к нужному специалисту. И нет чтобы вдумчиво покопаться в истории болезни, полистать туда-сюда, бумажки с анализами поперебирать, а потом уже и рецепты на красивом бланке нацарапать. А несознательные врачи уткнутся в компьютер и сразу находят и нужный анализ, и в течение 30 секунд сравнивают с предыдущими анализами, да еще и по Интернету выйдут на госпитальную систему и определят, к какому специалисту ходили, какие тесты назначались и каковы результаты. А тут ещё и визит не закончился, а все лекарства в аптеке уже приготовлены, и ждут-дожидаются пациентов. Ну и что, что 21-й век на дворе, несолидно всё это. А если не уверен, что правильно лечишь, так не поленись, позвони пациенту на следующий день, чтобы убедиться, что пациент себя ещё чувствует. Ну и что, что после 9-ти часов в офисе и, как минимум, до 3-х в госпитале или в доме для престарелых. Внимательный врач и после полуночи позвонит, всё равно бессоница у всех. А то что у каждого пациента есть номер мобильного телефона врача, по которому можно позвонить в случае необходимости круглосуточно – это ещё одно доказательство полнейшего равнодушия.

Описанное г-ном Ю. Першвитцем внимание с моей стороны к его супруге и на самом деле объясняется очень просто: я делал свою работу. Кстати сказать, я не ожидал такого доброго отзыва, и именно такие письма убеждают меня продолжать делать то, что я делаю, несмотря на каторжный труд и все большее разочарование в том пути, по которому идет американская медицина. Очевидно, что г-н Першвитц, прожив более 20 лет в Америке, впервые столкнулся с врачом, который не побоялся взять на себя ответственность за жизнь его супруги, только потому что этот врач досконально знает, как работает госпитальная система.

Я принадлежу к вымирающему поколению докторов, которые практикуют и офисную, и госпитальную, и реабилитационную медицину. Конечно, можно отсидеть своё в офисе с 10 до 6, принимая больных точно по расписанию, а потом без лишней головной боли отправлять всех в госпитальный приемный покой (Emergency Room, ЕR). Однако чувство неравнодушия к судьбе больного не позволяет мне это делать. Мои пациенты знают, что где бы они не оказались: в ЕR, в LTAC, в доме для престарелых, у себя дома или в госпитале – я всегда буду рядом. Я люблю и в то же время ненавижу госпиталя. Люблю, потому что госпиталь – это передовой край медицины. Это возможность учиться и работать с лучшими из лучших специалистов, не понаслышке, а в личном общении узнавать, кто чего стоит и умеет делать лучше других, возможность лично обсуждать с ними и координировать все аспекты лечения, а это еще и возможность предотвратить госпитальные ошибки. Вести своих пациентов в госпитале – это привилегия (кстати, так и называется – admitting privileges). Получение этих привилегий сравнимо только с устройством на работу в ЦРУ. Врач должен иметь высшую квалификацию, посещать все образовательные конференции, своевременно подтверждать кучу различных сертификатов, круглосуточно в течение 10 минут отвечать на звонки госпитальных медсестёр, и регулярно, раз в месяц, дежурить по приемному покою. Кстати, вот эти-то дежурства и являются самым настоящим волонтерством – оказание медпомощи больным без медицинской страховки. Вынужден ещё раз разочаровать дорогую гражданку Д. Абрамович. К моему глубокому сожалению, моя зарплата в госпитале – 0 долларов, 0 центов. За свою работу в госпитале я выставляю счета напрямую страховым компаниям, точно также, как и за визиты в офисе. Открою маленький секрет для любителей финансовой стороны медицины: работа в госпитале приносит мне ровно в 3 раза меньше дохода, чем работа в офисе. Наверное, именно поэтому большинство нормальных врачей в госпиталя и не суются. У них, итак, на сегодняшний день головной боли полно.

Так зачем мне такое благородство, как точно выразилась гр-ка Абрамович? Потому что я не люблю госпитали. Госпиталь – это слишком сложная система, и поломка может произойти на любом уровне. Госпитальная смертность стоит на 4-ом месте по статистике в США. В 2008 году в госпиталях умерло 98000 пациентов (больше чем от СПИДа). Сколько умерло от медицинских ошибок – не знает никто. Госпитальные администрации делают все возможное, чтобы предотвратить эти ошибки. Но… не хватает денег. Страна находится в кризисе, и расходы на медицину продолжают урезаться. Цель госпиталей – лечить быстрее и за меньшие деньги. Процветает новая специальность – госпитальная медицина. Вот это и есть врачи, работающие на госпиталь. Все они, опять же, очень квалифицированные и знающие доктора, но они зависят от госпиталя, дающего им работу. Попытаюсь объяснить на утрированном, но в принципе, правдивом примере. Пришли вы к своему доктору в офис с температурой, одышкой и кашлем. Доктор вас вовремя (что приятно) принял, легкие послушал по-настоящему так, полчаса как минимум, а потом и говорит: «Похоже, голубушка, что у вас пневмония. Вот был бы бронхит, я б вам антибиотики прописал, завтра бы позвонил, и всё было бы хорошо. А так – вот вам бумажечка с моим диагнозом, и идите-ка вы в госпиталь в приемный покой. Там о вас и позаботится дежурный врач». А в приемном покое (Emergency Room) такая же ситуация, как у меня в офисе – ждать надо. Кстати говоря, появились ER Центры, которые, между прочим, замечательно заботятся о больных с неотложными проблемами. К сожалению, из-за кризиса, слишком много людей медицинской страховки не имеют, и ЕR – единственное место, где они получат хоть какую-то бесплатную помощь. Поэтому госпитальные ЕR переполнены, ждать приходится долго. Кто виноват – понятно, а вот что делать? Расширять ЕR и дополнительных врачей нанимать – слишком дорого. Поэтому нанимаются фельдшеры (Physician Assistants) по 2 на одного врача (т.е. ваши шансы доктора увидеть – 33,3%), и сокращается время на обследование больного, которого или побыстрее выпихивают домой, или отправляют на этаж, мол госпиталист разберется.

С пневмонией, оно понятно, – на этаж. Тут появляется госпиталист, скажем, д-р Ахмед. Он на вас с опаской смотрит и начинает действовать. С опаской – потому что он вас не знает. Чего там у вас ещё за пазухой, сердце или диабет, никому не понятно. Понятно только, что вы достаточно серьёзно больны и, не дай Бог, имеете шансы окочуриться. А это ответственность. Которую ему в первый и, скорее всего, в последний раз в жизни вас видящему и лечащему, брать на себя резону нет. Поэтому он на минуточку отлучается из вашей палаты, быстренько обзванивает кого надо, и к вам дружно приходят д-р Брюс – дежурный пульмонолог, д-р Синди – дежурный инфекционист и д-р Радж – дежурный кардиолог (так, на всякий случай, сердце-то оно рядом с легкими расположено). И, опять же цитируя гр-ку Абрамович, мягко выражаясь, чтобы не прибегать к более резким выражениям, не приведи вас случайно пукнуть, пока вы кашляете. Потому что придет ещё д-р Том – дежурный гастроэнтеролог, и тогда, пневмония – не пневмония, а вот колоноскопия вам на следующее утро обеспечена. А также бронхоскопия, сердечная катетеризация, СТ-скан, в общем, лечение по полной программе. Будут ли эти врачи самыми лучшими – зависит от вашего везения, но они будут дежурными. И каждый будет стараться делать то, что умеет делать: кардиолог – лечить сердце, инфекционист – убивать микробов и т.д. и т.п. Вот только могут возникнуть сложности с лечением вас как больного человека, а не набора анатомических органов и систем. Потому что д-р Ахмед свою задачу выполнил: он разделил ответственность за ваше здоровье. Случись что – виноватых не будет.

Коллективная ответственность – основополагающий принцип советской медицины. Я прекрасно помню, что это такое, и именно поэтому работаю в госпиталях. Пусть меня поднимают среди ночи, пусть я прихожу домой очень поздно и работаю без выходных. Но я могу положить своих больных из офиса прямо в палату, начать лечение незамедлительно, выбрать себе в помощь лучших, на деле проверенных специалистов, и, самое главное, быть уверенным в том, что не одна процедура, операция, или даже укол не будут сделаны без моего ведома. Я беру всю ответственность на себя, что и есть в моём понимании та медицина, какой она должна быть.

Но самое интересное начинается на 4-й день госпитализации. Когда приходит д-р Ахмед и начинает вас выписывать. Если вы ещё недостаточно хорошо себя чувствуете, чтобы вернуться домой – не беда, пойдёте на долечивание в дом для престарелых. Почему именно на 4-й день, спросите вы? А потому что Медикэр платит госпиталю не за койко-дни, а за лечение конкретной болезни. По правилам Медикэра, пневмония обязана быть излечена за 4 дня, а, например, обострение сердечной недостаточности – за 3. Не успели – пеняйте на себя. Есть и варианты. Скажем, организм успешно поборолся с инфекцией, и вам полегчало раньше. Тогда д-р Ахмед выпишет вас через 3 дня. Выполнит, так сказать, пятилетку в 4 года, и как победитель соцсоревнования получит от госпиталя премию за ударный труд. Можно и больному с сердечной недостаточностью ввести внутривенно побольше мочегонных, купировать приступ и, вообщ, выписать на следующий день. Почему это обострение случилось – дело десятое. Острых явлений вроде как нет, с остальным разбирайтесь амбулаторно. Кто будет решать вопрос о выписке? Кардиолог? Нет – д-р Ахмед и case manager – госпитальная медсестра, стоящая за плечом у Ахмеда и монотонно повторяющая: «Пора на выписку, пора на выписку». И это, к сожалению, тоже часть моей работы – постоянно искать причины и доказывать, что недолеченный пациент не может быть выписан из госпиталя.

Продолжение следует