ГЕНИЙ ФЕДОРА ШАЛЯПИНА

Марк Зальцберг

zПродолжение. Начало в #310 от 24 февраля.

Шаляпин буквально «жрал знания», по меткому выражению К.Станиславского, и было с чьего стола. Его окружение давало ему возможность сделаться поистине интеллигентным человеком в считанные годы. Римский-Корсаков, Кюи, Рахманинов, Стасов стали его друзьями. Крупнейшие русские художники Коровин и Головин, Серов и Левитан постоянно работали с ним вместе в театре и дома. Легендарные драматические актеры также ценили его общество. И ото всех он брал все, что они могли ему дать. Полтора месяца занятий с Рахманиновым теорией композиции и гармонии позволили Шаляпину впоследствии давать указания таким гигантам-дирижерам, как Тосканини и Солти. Языки он схватывал мгновенно и в совершенстве говорил по-итальянски и по-французски. После первого триумфального выступления в Италии в Театре La Scala в 1901 году газеты писали о его прямо дантевском произношении в роли Мефистофеля в опере композитора Арриго Бойто. Он превосходно рисовал, лепил, писал стихи, сам неподражаемо гримировался и знал толк в костюмах. Следует непременно упомянуть, что его первая жена итальянка, прима-балерина театра La Scala Иоле Торнаги проходила с Шаляпиным пластические и танцевальные элементы ролей, не говоря уже о языке.

Но вернемся в Петербург. В Мариинском театре Шаляпину было скучно. Его пригласили в театр в поощрение таланта, но петь давали мало, а он готов был петь на сцене хоть каждый день. Уехав летом 1896 года на Нижегородскую ярмарку, он выступил там в частном театре, владельцем и художественным руководителем которого был невероятный, неподражаемый Савва Иванович Мамонтов. Богатейший строитель железных дорог, превосходный пианист, полиглот и певец, учившийся в Италии, Мамонтов тратил миллионы на свой оперный театр. Очень быстро поняв, кто есть Шаляпин, Мамонтов переманил его в свой театр, заплатил неустойку Мариинскому. В театральном сезоне 1896-97 года Шаляпин уже пел в Москве. Мамонтов положил ему неслыханную для молодого и малоизвестного певца сумму – 6000 рублей в год. Мало того, ему предложили: «Вот Вам, Феденька, театр и делайте в нем все, что хотите! Заказывайте новые костюмы, делайте новые декорации…» После первого же выступления в Театре Мамонтова о Шаляпине заговорила московская пресса. Мамонтов ставил преимущественно русские оперы и успешнее всего оперы Мусоргского, Римского-Корсакова (деятельно участвовавшего в постановках), Серова и Глинки. Особенно хорош был Шаляпин в ролях Бориса Годунова, Ивана Грозного и Сусанина. С первых репетиций Мамонтов поручил ему режиссуру спектаклей, в которых Федор пел, и стало ясно,что появился не просто певец, а реформатор оперного дела. Вскоре в Театре Мамонтова яблоку негде было упасть в спектаклях с Шаляпиным.

Его голос, равно как и его драматический талант, не имели равных уже в то время, а ему в момент вторичного поступления на Императорскую сцену было всего 27 лет. Говорить специально о его вокальной технике здесь неуместно. Однако о понимании Шаляпиным роли интонации, окраски звука упомянуть следует. Большинство, если не все певцы того времени стремились только к красивому и мощному звуку. Кого они играли на сцене, в каких костюмах и гриме выступали – ни их, ни зрителей не волновало. Одним и тем же звуком пели они Ленского и Герцога, Короля Филиппа и Сусанина. Посетителей спектаклей интересовал только голос. Шаляпин же писал и говорил уже в конце 19 века, что: «Нужно быть таким красавцем по звуку, как Карузо или Мазини, чтобы привлечь внимание аудитории только инструментом». Сколь-нибудь менее выдающиеся голоса наводили на Федора и понимающих слушателей скуку. Да и как не вызвать, если даже именитые певцы, которые обладали божественными голосами и превосходной дикцией, были крайне статичны на сцене.

Далее грим. Шаляпин тщательно подходил к гриму, он даже рисовал мышцы рук в героических ролях,так как без грима и его могучая мускулатура не была видна из зала. Шаляпин требовал от себя и от коллег истинно драматической игры и соответствующего роли внешнего вида вплоть до деталей костюма. Равных ему в этом не было. К 30 годам Шаляпин стал сценической легендой. Он пел по всему земному шару. В операх, где он выступал, он был признанным режиссером. Его гонорары были, минимум, вдвое больше, чем у любого самого знаменитого тенора. Тиражи его записей исчислялись миллионами.

Он стал очень богат, знаменит и был щедрым благотворителем. Десятки благотворительных концертов в год приносили различным обществам и организациям многие тысячи рублей, долларов, фунтов и т.д. Певец мечтал о своем театре, где бы он мог обучать талантливую молодежь своим методам создания ролей. Для него писали оперы, с ним снимали фильмы. Будущее его казалось прочно обеспеченным и прекрасным. Семеро детей от двух браков и две падчерицы обожали Федора Ивановича, прекрасно воспитывались и представлялось, что из них вырастут талантливые и успешные люди. Голос его не увядал с возрастом, а исполнение совершенствовалось с каждым годом.

Все это благополучие рухнуло в 1917 году. Он лишился домов, состояния и возможности нормально работать. Он стал беззащитен перед законом, так как его сочли «буржуем». Семье случалось голодать, жить в холоде, под угрозой ареста, при обысках и открытом грабеже в «пользу трудящихся». Его лишили даже столовой посуды. Но более всего его страшило то, что его лишат возможности работать и бывать за границей.

Шаляпин воображал себе такой диалог с властями: «Раз ты не коммунист, не партийный вождь, т.е. ни то ни сё, то и сиди, сукин сын, на Пресне». К 1921 году Шаляпин со второй семьей решил уехать из страны любой ценой. Времена были сравнительно либеральными и Шаляпину благодаря помощи Луначарского удалось летом 1922 года уехать на «длительные гастроли» за границу.

Федор Иванович оставался советским гражданином и первые годы никаких неприятностей от властей не имел. За короткий срок ему удалось восстановить свое материальное положение. Его выступления по-прежнему шли с аншлагом, где бы он не появлялся. А пел в Китае и Индии, в Австралии и Новой Зеландии, в Северной и Южной Америке. В Европе не было страны, где его ни принимали бы с восторгом по многу раз.

Однако советской власти все более не нравилось, что Шаляпин не возвращался на Родину. Его настойчиво приглашали, упрашивали и обещали вернуть все его многомиллионное состояние, отобранное пролетарской властью. Горький активно вмешался в попытки вернуть гениального артиста, но тот был тверд. «К этой сволочи ни живым, ни мертвым», – часто говаривал он.

И власти не выдержали. В 1927 году его лишили звания Народного артиста и гражданства, а печать начала грандиозную травлю великого гражданина России. О нем писали, что он лишился голоса и таланта от тоски по родине. Что он места не находит себе от ностальгии и .т.п. Все это враки. Он сам писал в своих книгах и многочисленных письмах, что ностальгией никогда не страдал, а о советской власти отзывался так, что подозревать его в желании вернуться мог только идиот или платный борзописец. А борзописцев было много. Только после смерти Сталина о нем стали писать более благожелательно, но и тогда твердили о тоске по родине, о страстном желании вернуться. Без этого ни одна книга о Шаляпине не вышла бы в Советском Союзе в свет.

В конце жизни Шаляпин обосновался в Париже в собственном многоэтажном доме, где его семья занимала целый этаж, и продолжал с триумфом петь до начала 1937 года. Но годы и болезни брали свое. Появившийся к 60 годам диабет, а к 64 – лейкемия убили его 12 апреля 1938 года в возрасте 65 лет. Шаляпина хоронил весь Париж. 20 тысяч человек пришли проститься с певцом и проводить его на кладбище.

Все его дети, кроме старшей Ирины, оказались вне СССР. Сын Борис стал знаменитым художником. Сын Федор – актером Голливуда, и вы могли его видеть в его последнем превосходном фильме «Moonstruck», где он блистательно сыграл роль старого итальянца. Первая жена Федора Ивановича Шаляпина осталась в СССР и только, когда ей было за 80, смогла уехать в Италию. В 1984 году по просьбе его детей тело артиста перевезли в СССР и с почетом похоронили.

Судьба Шаляпина блистательна, трагична и поучитальна. Нет гению препятствий, нет гению забвения. При этом вряд ли найдешь еще одну цивилизованную страну, где гениев принуждают бежать из-за боязни за собственную жизнь.