Рождественская быль
Лейле очень были нужны деньги, но почему-то проказница фортуна забросила её не в Лондонский Сити и не на Уолт-стрит, где бурлящие финансовые потоки стремительно вовлекают в свой водоворот всех жаждущих барышей и низвергаются на них денежным водопадом, а в Среднее Поволжье в забытую Газпромом и Сбербанком деревню Криушки, Моргаушского района. Красавица Лейла, и без присущего цыганкам дара ясновидения, ясно видела, что разжиться в этой глуши звонкой монетой можно, разве что откопав клад времен Чингисхана. Почему все же проведение привело её именно в эту глухомань, цыганка гадать не стала, а просто присоединилась к оживленной беседе трех старух у обледенелого колодца. Вскоре выяснилось, что темой сегодняшнего ток-шоу была плачевная кредитная история односельчан.
– Убила бы того, кто придумал бедность! – вставила со зрительского места реплику Лейла, с бескорыстной целью привлечения внимания экспертов.
– Слыхала я, правительство собирается ввести налог на бедность и, когда нищенствовать станет не выгодно, горемыки сами собой разбогатеют.
Бабушки согласно закивали седыми головами и наперебой поведали страннице «историю болезни» семьи Суминых.
По словам хорошо осведомленных экспертов, получалось, что на фоне всеобщего обнищания есть в деревне один миллионер – Игорь Сумин, гастарбайтер, на заработки в Москву ездит, налоги не платит.
– Игорь жену не любит, у него в столице москвичка есть, поэтому и детей с Мариной у них нету. Супругу бьет для отвода глаз, чтобы люди думали, любит. Куры у Суминых несутся исправно, а вот молоко у коровы не жирное. По-настоящему любит Марину школьный одноклассник, а сейчас безработный, кузнец Василий – здоровенный детина, робкий как ребенок. Грибов в этом году Марина засолила маловато, а дров и вовсе не заготовила…
Поблагодарив старух, Лейла направилась к нужной избе и решительно вошла в открытую калитку, где лицом к лицу столкнулась с хозяйкой усадьбы. Собственницей скособочившейся недвижимости оказалась статная тридцатилетняя женщина с приятным открытым лицом, которое несколько портили следы «любви» мужа. Лейла, изнеможенно присев на заснеженную завалинку, кротко попросила попить водички и, с натугой опорожнив большую кружку, завела сердечный разговор с хозяйкой покосившихся апартаментов.
Как мы уже говорили, Лейле очень были нужны деньги, Марина же, больше всего на свете, жаждала любви и детей. И вот, по воле случая, под одной поехавшей крышей встретились два однополых одиночества. Цыганка предложила женщине погадать: что было, что будет, чем сердце успокоится.
– Предскажу будущее по картам, руке, фотографии, дню рождения. Сделаю отворот от пьянства, курения, игровых автоматов. Сниму безденежье, зависть, невезение, порчу, проклятье. Верну любимого и сохраню семью. Очищу ауру! – выпалила Лейла задушевной скороговоркой.
От её словесного натиска Марина оробела и, растерявшись, ничего не смогла вымолвить супротив, лишь посторонилась, пропуская непрошеную гостью в избу. Тем временем гадалка раскинула по столу колоду замусоленных карт и доверительно сообщила женщине, что у их коровы Пеструшки порча, куры несутся исправно – петух хороший, а что детей у неё пока нет, так это из-за того, что муж «петух» плохой и добавила проникновенно:
– Позолоти, красавица, ручку.
После такого пролога Марина, раскрыв от изумления рот, верила каждому следующему слову странницы. Та продолжала: «Ждет тебя, красавица, неожиданное богатство, а еще родятся двое деток. Девочка и мальчик. Очень скоро станешь зажиточной дамой и заживешь с любимым в достатке душа в душу, в новом доме, всем на зависть.
– Да откуда же ему вдруг взяться, богатству? Разве что в Спортлото, – усомнилась Марина. – Вот муж, который год на заработки ездит-ездит, а ничего стоящего не привез. Или вы на материнский капитал намекаете?
– Материнский капитал это само собой разумеется, у нас в таборе некоторые девчонки многодетные его уже по два раза получили. В пенсионном фонде не без добрых людей! А тебе, яхонтовая, отвалится богатство внебюджетное, кругленькая сумма, крупными купюрами, но помятыми. Не сомневайся, сердечная, карты правду говорят, от судьбы не уйдешь. Не раз меня добрым словом вспомнишь. Ручку, в конце концов, позолотишь ты или нет!?
Вздрогнув, Марина вышла из мечтательного оцепенения, засуетилась
– Да, да конечно, вот возьмите все, что есть, сто рублей, на дрова откладывала. Видя, что денег явно мало, женщина метнулась в сени, оттуда послышались звуки переворачиваемой утвари. Обратно хозяйка вернулась с мужской курткой и пуховиком:
– Вот вам от всего сердца!
– Что это?
– Одежда мужа, хорошая еще. Зима ведь. Возьмите, пожалуйста!
Красавица Лейла категорически отказалась взять обноски. Тогда хозяйка, кряхтя от натуги, вытащила из сеней мешок.
– А это ещё что? – изумилась гадалка
– Соль!
– Соль?
– Соль, соль! Очень хорошая соль! Муж у добрых людей, соотечественников ваших, по сорок рублей за килограмм покупал, когда с нею перебои были, хотел коммерцией заняться.
– Свят! Свят! Свят! Чавелла. Цыганка неожиданно заторопилась. – Спасибо тебе, красавица, за хлеб-соль, давай уж лучше пожитки твои.
– Может, ещё водички выпьете или, если подождете, молочка для вас надою?
Лейла лишь икнула в ответ на это предложение и, мелко перекрестив рот, брезгливо собрала презент и поспешно удалилась, оставив Марину наедине со сладкими грёзами.
Транзитный транспорт в Криушках курсировал не чаще, чем два раза в неделю но, не смотря на это, не успела цыганка выйти на дорогу, как её тут же подобрал проезжавший грузовик.
А что же Марина, оставленная нами наедине со сладкими грезами? Из томного состояния её вывел визгливый окрик пришедшего домой мужа: – Расселась! Кто в дорогу собирать меня будет!?
Марина запричитала, подхватываясь со скамьи:
– В дорогу, опять в дорогу, только и слышу – собери в дорогу, собери в дорогу. С мольбой во взгляде женщина приблизилась к супругу – Игорек, миленький, не уезжай, оставайся дома! Будет нам счастье, мне цыганка нынче нагадала, что достанется нам богатство и детки родятся, двое, мальчик и девочка. А, Игорёк?
Игорёк отрицательно отозвался на просьбу супруги:
– Не останусь в этой дыре! Делать мне здесь нечего!
– Тогда возьми меня с собой.
– Еще чего захотела! Кто за хозяйством присматривать будет?
– О чем ты говоришь? Какое хозяйство? Кур зарежем на дорогу, а корову судебные приставы за неуплату налогов конфискуют, так что в доме из живности только рыбки в банке и цветы на окошках.
– Вот за ними и приглядывай.
– Пусть люди добрые присмотрят. Тот же Василий.
– Не болтай ерунды, нечего тебе в столице делать!
– Я могла бы упаковщицей, или уборщицей, или мойщицей, лишь бы к тебе ближе, ведь цыганка точно предсказала, ждет меня скорое счастье с любимым человеком – не сдавалась супруга.
Терпение мужа быстро истощилось:
– Верь больше шарлатанкам, слоняются здесь всякие-разные, потом вещи в доме пропадают, гляди получишь у меня. В избе все на месте?
– Что ты! Все цело! Ничего не пропало! Я сама ей сто рублей последних не пожалела. От соли твоей она почему-то отказалась, так я ей одежду старую всучила – твой пуховик, распухший бесформенный и куртку штопанную.
На последних словах жены Игорь переменился в лице:
– Как пуховик? – мужчина метнулся в сени и через минуту истошный вопль потряс хату – О горе мне! Убью!
– Что стряслось, Игорь, что с тобой? – заволновалась Марина, на всякий случай, спрятавшись за массивной деревянной перегородкой.
– Где цыганка? Когда ушла? – завопил мужчина фальцетом.
– Полчаса будет, как на попутке уехала. Да ты объясни толком, что стряслось?
– Знай же, несчастная, что пуховик не от ветхости раздулся, в нем все мои сбережения за пять лет шабашек московских хранились, – простонал Игорь, держась рукой за сердце
– Что? – поразилась Марина. – Заначка в пуховике! От кого? От меня, от законной супруги? – впервые в жизни она повысила голос на мужа. – А что же я все эти годы по твоей милости жила, как нищенка, в доме денег, ни то что бы на еду, рыбке на корм не хватало. Это как понимать прикажешь?
– Молчи окаянная! – мужчина безрассудно метался по избе. – Как я мог тебе деньги доверить, когда в мое отсутствие, говорят, сюда Василий зачастил!? – Приходил, бескорыстно помочь, по-соседски, когда чего надо. Что с того? – Как же, нашла добровольца. Бомж деревенский.
– Зато он ни такой крохобор, как ты. Васька бы не стал от меня деньги по подкладкам скрывать.
Игорь не находил себе места, метался по комнате, кричал: «Дура! Кому поверила? По миру пустила, расхлебывай теперь сама, как знаешь! Я с такой остолопкой жить не желаю! Деток ей нагадали, денег! Шиш с маслом ты получишь, не дождешься ни копейки, и ноги моей здесь больше не будет».
Муж быстро собрал теплые вещи и в стремительной ярости, забыв поколотить на прощанье супругу, выбежал из хаты, так громко хлопнув дверью, что со стены сорвалось старое зеркало. Оставляя на полу тонкий белый след, к осколкам зеркала подкатилась, свалившаяся со стола, солонка.
– Мерзавец! Негодяй! Вернись! Потрясенная происшедшим, женщина присела на лавку и надолго замерла в глубочайшем раздумье.
– Люди добрые, что же это получается? Ведь если бы я с гадалкой не связалась, было бы и счастье в семье и в доме достаток. Как же такое могло случиться, ведь она истину сказала, богатство вот оно здесь, совсем рядом было, а я его ей, своими руками… О горе мне! Горе! А она еще божилась, что мол, от судьбы не уйдешь, чему быть тому не миновать. Это как понимать прикажите? Где я теперь найду мужика? Но Игорь, какой подлец оказался, и этому негодяю я отдала свои лучшие молодые годы.
Примерно через час, когда только начало смеркаться, раздался слабый стук в дверь. Потом сильнее. Затем дверь тихонько отворилась, и в комнату робко заглянул кузнец Василий. Спросил с порога, замявшись:
– Маришка, а что это Игорь твой, как не нормальный по деревне пробежал?
– Ой, Василек, не напоминай мне о нем, слушать ничего не желаю об этом скупердяе, – отозвалась Марина, не до конца ещё вышедшая из транса. – Да зайди уже, холода запустил в избу.
– Извини тогда, пожалуйста, а то я его вещи в сугробе подобрал.
– Что еще за вещи? – насторожилась супруга скупердяя.
– Пиджак, пуховик, – потупившись, как обычно, пробурчал гость.
– Где они сейчас? Где они?! – прокричала женщина.
– Кто они? – оторопел Василий от внезапной реакции на его слова.
– Вещи, одежда, наряды? – Марина угрожающе наступала на кузнеца.
– Да вот же, в сенях валяются, – отступая в угол, пробормотал ничего не понимающий, Василий.
Стремглав Марина выбежала в сени и возвратилась с заиндевевшей одеждой мужа, которую на ходу ощупывала. Сложная гамма чувств и напряженная работа мысли отобразились в этот момент на её симпатичной физиономии
– Вася, а у вас в роду близнецы были? – вдруг поинтересовалась женщина, приблизившись к гостю.
– Были! А как же!? – Василий сделал шаг навстречу хозяйке
– И близнецы и двойняшки, вот у моей сестры в Чебоксарах…
– Не дав гостю договорить, Марина заключила оторопевшего Василия в жаркие объятия:
– Вася дорогой, желанный знаешь что? Давай уедем далеко-далеко, в райцентр. Купим домик с фруктовым садом на берегу речки. Деток растить станем и заживем, душа в душу в любви и согласии. Согласен?
Конечно же, объятия кузнеца были не менее жаркими и крепкими. Всю ночь горел свет в Марининых окнах. Вскрытие пуховика показало, что муж на этот раз не соврал. Когда расцвело влюблённые, изрядно утомленные пересчетом мятых, слежавшихся купюр, зажгли свечку в знак огромной благодарности Всевышнему.
Красавице Лейле, как никогда, были нужны деньги, Маринина сотня ушла за скудный ужин в придорожной забегаловке, и теперь цыганке предстояла холодная ночь перед рождеством, где-нибудь в подъезде или на вокзале. Впервые за весь день прорицательница горько пожалела о старом пуховике, который так не дальновидно выбросила в снег. Очень бы пригодился он сейчас взамен подушки или одеяла.
Анатолий Романенко
