СВЕРХЧЕЛОВЕК В ФУТЛЯРЕ

Михаил Болотовский

kНиколай Константинович Кольцов – гениальный российский генетик. Многие его открытия серьезно опередили время – лет на пятьдесят, как минимум.

Он же главный в Советском Союзе евгеник, чья миссия – спасти прогрессивное человечество от вырождения, создать сверхчеловека, который станет царем природы. Как? Да очень просто: «улучшить человеческую природу, как улучшаются путем искусственного отбора породы домашних животных и растений».

Кстати, Кольцова активно поддерживал наш человек из Техаса – выдающийся ученый, хотя и отъявленный коммунист Герберт Меллер, который долго преподавал в университете Остина. Зато многие коллеги из Академии наук называли его фашистом, черносотенцем, сторонником зоотехнического разведения, мракобесом и неучем.

От эволюции к революции

Юноша из богатой купеческой семьи окончил гимназию с золотой медалью, блестяще учился на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета, стажировался в Германии, Италии и Франции, в 30 лет совершил открытие мирового масштаба – так называемый «твердый клеточный скелет», или «цитоскелет Кольцова», которое вскоре попало в учебники. Летом 1917 года на деньги меценатов в Москве открылся Институт экспериментальной биологии, который возглавил Николай Кольцов. Он произнес блестящую речь об искусственном изменении видов, создании новых форм растений и животных. О той силе, которая сможет изменить наследственную организацию клеток, а потом упрочить ее естественным отбором. «Я верю, что нам уже недолго ждать того времени, когда человек властной волею своей будет создавать новые жизненные формы». Но после революции Кольцов подался в антибольшевистскую подпольную организацию «Национальный центр». Заговорщики собирались у него на квартире, а через пару лет ее накрыли чекисты. Процесс слушался в августе 1920 года. Перед революционным трибуналом – 28 человек, обвиняемых в заговоре против советской власти. Приговор всем обвиняемым – расстрел. А дальше вдруг: «Но принимая во внимание…» Спасибо Горькому – тот напрямую обратился к Ленину, чтобы спасти Кольцова. И половине заключенных расстрел заменили разными сроками, а Кольцову дали всего-навсего условное заключение на пять лет. Кстати: ожидая расстрела в камере, Кольцов занялся самоанализом – и потом опубликовал исследование, посвященное изменению физиологических функций у человека, приговоренного к смертной казни. Он остался директором института.

Его близкие друзья – Луначарский и Горький. Качалов и Обухова часто устраивают концерты прямо в его квартире. Вера Мухина лепит его бюст (кстати, ее муж, Алексей Замков, работал в институте Кольцова). Он признан, знаменит, свободно выезжает заграницу на конференции. В 1927 году на Третьем съезде русских зоологов Кольцов выступил с гипотезой, что в основе хромосомы лежит молекула-спираль, в которой особым кодом записан проект будущего организма. Слушали мэтра с плохо скрываемым недоверием. А через много лет Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик получили Нобелевскую премию за свою знаменитую спиральную лестницу. Выяснилось, что в глубине клетки действительно работают наследственные молекулы, носительницы всех родовых признаков организма…

А параллельно Кольцов углубленно занимается евгеникой. Ведь в СССР должен быть создан сверхчеловек, причем в кратчайшие сроки!

Гены и злодейство

Отец евгеники, он же кузен Чарльза Дарвина – выдающийся антрополог и психолог Фрэнсис Гальтон. Впервые евгенические идеи он изложил в статье 1865 года «Наследственный талант и характер», а в 1883 году появилась эпохальная работа «Исследование человеческих способностей и их развитие».

Гальтон говорил: различие между людьми происходит вовсе не из-за социальных условий и малых усилий, которые прикладывают бедные и нищие. Нет, интеллектуальные способности наследуются так же, как и физические, а «качество» ребенка зависит напрямую от отца и матери. Если подобрать пары системно, можно превратить высокий интеллект из случайного качества в постоянное, а ведь мир требует все более умных людей («порода наша изнемогает от этих требований»).

Гальтон соглашался с мыслью Дарвина, что естественный отбор поддерживает выживаемость вида. И при этом утверждал: человечество – единственный на земле биологический вид, который благодаря развитию цивилизации, той же медицины, к примеру, от этого уклоняется. А это прямая дорога к вырождению. Нужно срочно восполнить отсутствующий в культурной среде естественный отбор искусственным путем.

В будущем идеальном государстве коллегия специалистов сначала оценит физические, психические, интеллектуальные качества человека, а потом вынесет вердикт: пригоден он к размножению или нет. Лицам, которые не пригодны, государство помогает, пока они не размножаются. Нарушителей заставляют эмигрировать. А душевно больные подлежат принудительной стерилизации…

Такой вот искусственный отбор. «То, что природа делает слепо, медленно и жестоко, следует делать быстро, прозорливо и мягко».

Кстати, Гальтон был убежденным расистом. Англосаксов он считал избранной расой, африканцев – неполноценными. В книге «Тропическая Южная Африка» так и написал: «Эти дикари напрашиваются на рабство. У них отсутствует независимость, они идут за хозяином, как спаниель». И еще: «Слабые нации мира неизбежно должны уступить дорогу более благородным представителям человечества». В 1915 году труды Гальтона были переведены на русский и были очень внимательно прочитаны.

Утоп-модель

Само собой, идеи евгеники, которые изложил Гальтон – совсем не новые.

Еще в Спарте вовсю практиковали выборочное убийство новорожденных с какими-то явными дефектами. Убить или не убить – решали эфоры, высшие советники. Хилых младенцев сбрасывали в пропасть: конечно, ведь спартанцам нужны непобедимые воины, а не больные! В 4 веке до нашей эры Платон в «Государстве» призывал сограждан: детям с дефектами, или рожденных от неполноценных родителей нужно отказывать в медицинской помощи, а «моральных выродков» и вовсе казнить.

Идеальное общество должно поощрять временные союзы избранных мужчин и женщин, чтобы они оставляли высококачественное потомство.

В Древнем Риме то же самое. Сенека прямо говорил: «Мы уничтожаем уродливое потомство и топим слабых и ненормальных новорожденных». Многие матери, по свидетельству Филона, просто оставляли их в каком-нибудь безлюдном месте. Еще один упертый евгеник – Томмазо Кампанелла, средневековый социалист-утопист. Он уверял: «Размножение находится в компетенции государства, а не отдельных лиц. Поскольку отдельные лица часто рожают плохих детей и плохо воспитывают их, с предубеждением относясь к государству, их нужно, руководствуясь религиозным чувством, поручать заботе магистров». Новое государство должно само выбирать родителей, чтобы избежать появления уродливых и слабых детей…

А первым российским евгенистом был Петр Первый, издавший указ «О свидетельствовании дураков в Сенате»: «Дуракам, что ни в какую науку и службу не годятся», запрещалось вступать в брак, поскольку от них нечего ждать «доброго наследия и государственной пользы». И знаменитая свадьба карликов – еще один евгенический эксперимент Петра, только с обратным знаком.

В жизни всегда есть место смерти

Идеи Гальтона быстро овладели умами всего прогрессивного на тот момент человечества. Книги по евгенике раскупаются лучше, чем по кулинарии, число евгенических обществ растет в геометрической прогрессии.

Уже в начале века в Америке в двенадцати штатах законодательно оформлена принудительная стерилизация «наследственно дефективных». Доктор Шарп, фанатик евгеники, проводивший операции, отмечал, что после них половое развитие не останавливается, и интерес к противоположному полу не уменьшается. Уже к 1920 году произведено почти четыре тысячи операций…

Отличилась Швеция, где в 1922 году депутат рейхстага доктор Перрен предложил разработать правила для стерилизации слабоумных, душевнобольных и эпилептиков. «Число интеллектуально и морально неполноценных индивидов в нашей стране, как и в большинстве других стран, становится угрожающим», – заявил он.

Обе палаты закон одобрили, практическими мерами занялся Государственный институт расовой гигиены. Директор – бывший премьер-министр Яльмар Хаммаршельд. Вскоре это был мировой евгенический центр, где стажировались многие ведущие ученые, в том числе и немецкие. Надо признать, шведы были очень гуманны: стерилизация признавалась желательной, но исключительно добровольной. Операцию предлагали пройти тем, кого врачи и юристы посчитали умственно или расово неполноценными.

Потом в список добавили «асоциальность», опасных преступников, и людей с необычными или чрезмерными сексуальными желаниями. Свернули программу только после войны, а дата последней операции, вы не поверите! – 1976 год.

Похожие программы были и в Дании, Финляндии, Норвегии, Швейцарии.

С 1890 по 1930 год евгеника активно развивалась как минимум в тридцати странах. Масштаб евгенических исследований – грандиозный, популярность огромная.
За событиями международного конгресса по евгенике, который прошел в 1932 году в Нью-Йорке, следили почти так же, как сейчас за чемпионатом мира по футболу. Мнение большинства делегатов: если закон о стерилизации и прочие меры будут применяться повсеместно, уже лет через пятьдесят практически исчезнут преступления, психические болезни, тунеядство и прочие проявления дефективности и дегенерации.

Разумеется, дальше всех в продвижении евгеники пошла Германия. 14 июля 1934 года был принят закон «О предотвращении рождения наследственно больного потомства», созданы специальные «суды наследственного здоровья». Если они устанавливали дурную наследственность обоих родителей, то принималось решение о стерилизации.

За четыре года этой операции или эвтаназии с помощью отравляющего газа подверглись больше миллиона человек – евреи, цыгане, геи, алкоголики, психически больные, политические оппозиционеры, бомжи, преступники…

Одновременно Гиммлер продвигает программу «Лебенсборн» (нем.уст. – «источник жизни»): отбор здоровых и образованных арийцев, чтобы воспитать суперлюдей, способных командовать низшими расами и нациями. Евгенические идеи органично слились с фашистской идеологией. И чудовищный немецкий опыт отрезвил многих даже самых закоренелых ученых-евгенистов в других странах буквально за несколько лет. Уже в конце тридцатых годов странную науку евгенику в научной среде старались не вспоминать. Благими учеными намерениями оказалась вымощена дорога в настоящий ад.

Доктор неестественных наук

Но вернемся к Кольцову, который в 1920 году под патронажем Луначарского основал Русское евгеническое общество и возглавил «Русский евгенический журнал». Евгеника в Советском Союзе на особом положении. РЕО имело отделения в Москве, Петербурге, Самаре, Одессе и еще множестве городов. В нем состояли выдающиеся биологи, медики, химики, психиатры – тот же Бехтерев, между прочим. В 1922 году Кольцов писал: «Евгеника – это религия будущего, и у нее есть свои пророки». В своих многочисленных работах по евгенике Кольцов развил многие взгляды Гальтона.

Он также считал, что человек может стать мишенью отбора, подбора и скрещивания – как селекционеры создают новые виды животных и растений. Но ведь любой селекционер должен осуществлять отбраковку…

Кольцов аккуратно замечал: «Неразумная благотворительность приходит на помощь слабым. Разумное, ставящее определенные цели евгеники, государство должно прежде всего позаботиться о сильных».

Профессор очень интересовался расовыми вопросами, и «РЕЖ» регулярно публиковал обширные исследования, посвященные скрещиванию славян и финнов, еврейскому антропологическому типу, общим критериям определения рас. Но главное: в «РЕЖ» вышли десятки изысканий, посвященных родословным гениальных писателей, философов, научных деятелей, видных большевиков и представителей народных масс, чьи выдающиеся способности должны быть непременно переданы потомству.

Ученик Кольцова, профессор Серебровский требовал немедленной «большевизации науки». В 1929 году он предложил создать банк спермы ценных производителей, особенно вождей революции, и развернуть широкую программу искусственного осеменения трудящихся женщин. В программной статье «Антропогенетика и евгеника в социалистическом обществе» профессор уверял: один талантливый и эффективный производитель может иметь тысячу детей, так что рожать от любимого мужчины совсем не обязательно. Зато пятилетку новые советские сверхчеловеки будут выполнять за два с половиной года.
Упомянутый уже Герберт Меллер из Техаса (или Герман Германович, как он называл себя в Советском Союзе) был одним из соратников Серебровского. Он тоже требовал немедленного введения социалистической евгеники и очень возмущался, почему советская власть с этим не торопится.

Надеясь провести Международный конгресс генетиков в Москве, Меллер послал свою новую книгу «Выход из мрака» Сталину, и очень эмоциональное письмо, в котором уверял вождя: благодаря евгенике, даже «если капитализм еще будет существовать у наших границ», новое поколение советских людей будет обладать фантастическим здоровьем. И вообще, между большевизмом и евгеникой есть очень тесная связь – разрушение социальных и биологических иерархий, которые достались от старого мира. Но книга Сталину не понравилась, на письмо он не ответил. Друзья передали Меллеру, что в СССР ему лучше не появляться – и он благополучно отправился в Испанию исследовать мух-дрозофил. А в 1946 году получил Нобелевскую премию.

Кольцов отошел от евгеники уже в 1929 году: закрыл и отдел в ИЭБ, и журнал. Как он говорил – без всяких внешних воздействий, просто увидел первые признаки немецкого фашизма, который дискредитирует евгенику. Видимо, что-то почувствовал. Но при этом не раз повторял, что «от самой науки, от идеи снять с людей бремя наследственных болезней не отказался: путь был верен».

В конце тридцатых годов советская власть окончательно разуверилась в обещаниях евгенистов создать нового человека. Евгенику признали несовместимой с нормами социалистической морали. К власти в Академии наук рвался Лысенко, ненавидевший генетику и считавший законы Менделя полнейшей ерундой.
На Кольцова начались гонения, а в качестве объекта атаки выбрали самое уязвимое – его увлечение евгеникой, ведь она очень тесно связана с генетикой.
И вот журнал «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства» сообщает потрясенным читателям, что взгляды Кольцова ничем не отличаются от стержневой фашистской программы. «Возникает справедливый вопрос, не положены ли в основу программы фашистов эти «научные труды» академика Кольцова?». «Правда» печатает громадную статью о Кольцове под убойным заголовком: «Лжеученым не место в Академии Наук!». К травле немедленно подключаются именитые коллеги. Ученый секретарь Академии наук Марголин: «Кольцов рьяно отстаивал фашистские, расистские концепции». Ближайший соратник Лысенко И. Презент: «фашистские бредни, от которых Кольцов не отказывается. Это контрреволюция!». Еще один соратник Лысенко: «Когда-то в библейские времена валаамова ослица заговорила человеческим языком, а вот в наши дни кольцовская пророчица показала, что можно делать и наоборот».
После должной артподготовки 16 апреля 1939 года состоялось историческое заседание Президиума Академии наук, где сотрудники ИЭБ единодушно осудили евгенические теории своего директора.

Кольцов повел себя достойно, каяться не стал. «Я ошибался в жизни два раза, – заявил он. – Один раз по молодости лет и неопытности неверно оценил одного паука. В другой раз такая же история вышла с еще одним беспозвоночным. До 14 лет я верил в Бога, а потом понял, что Бога нет, и стал относиться к религиозным предрассудкам, как каждый грамотный биолог. Но могу ли я утверждать, что до 14 лет ошибался? Это была моя жизнь, моя дорога, и я не стану отрекаться от самого себя».

Странно, но факт: врагом народа Кольцова не объявили. С должности директора института сняли, но при этом оставили лабораторию. Квартира Кольцова помещалась под лабораторией генетики, и бывало, поздним вечером сотрудники запросто стучали палкой об пол, чтобы вызвать профессора…

Вспомнили о Кольцове много лет спустя, когда начался генетический бум. Ведь поставленные евгеникой цели – освободить генотип человека от вредных естественных задатков и обогатить его ценными для физического и духовного развития генами – актуальны и сейчас.

Дело евгеники, этой злобной падчерицы генетики, вовсе не пропало. Новые возможности улучшения человеческой природы – на порядок более мощные, чем те, о которых знали евгенисты. Начало 21 века – фантастические открытия биологии и генетики. Расшифровка генома, клонирование, диагностика ребенка до его рождения, суррогатное материнство, генная терапия, лечение наследственных заболеваний…Поклон несчастной евгенике! Как науку ее отрицают, а базовые положения – вовсю используют.

Только вопросов все равно на порядок больше, чем ответов.

Что лучше для природы: чтобы дети все как один появлялись умные, здоровые, красивые? Или разнообразие природы?

То, что эрос и деторождение категорически расходятся по разным углам – это хорошо или плохо?

Знаменитый биолог Николай Тимофеев-Ресовский как-то сказал: «Свиновод знает, чего он хочет от своих свиней и в каком направлении ему хочется улучшить свое свинство. Это же знает и скотовод о своем рогатом скоте. А, скажите пожалуйста, кто знает, как нужно и в каком направлении улучшать человечество? Нет таких людей. Свиньи не могут улучшать свою породу. Каждая свинья думает, что она лучшая свинья. Это же наблюдается часто и в пределах человечества».