ДРАГОЦЕННЫЙ КАМЕНЬ ЗА ПАЗУХОЙ

Михаил Болотовский

vpЕго друзья – Буш-младший и Буш-старший, Ширак, Берлускони, Соня Ганди и еще очень многие президенты, шейхи, министры. Он известен и в России, и в Америке, и в Сингапуре, и в Швейцарии, и даже в Новой Зеландии. Стоимость его патентов превышает двести миллиардов долларов. Академик, доктор технических наук, автор трех открытий мирового масштаба и более шестидесяти изобретений. То ли герой нашего времени, то ли антигерой.

Гип-гип-гипноз!

Скажу вам не хвалясь: за долгие годы своей журналистской карьеры (хотя какая, к черту, у журналиста карьера, так, слезы) мне довелось пообщаться с доброй сотней знаменитостей. Я заряжался с Чумаком, рассасывался с Кашпировским, пил водку с Джуной. Борис Абрамович Березовский, еще будучи не в бегах, рассказывал мне о пяти покушениях, из которых он чудом выбрался живым. Брынцалов делился секретами интимного общения с молодой и сексуальной женой и демонстрировал унитаз из чистого золота, Александра Маринина демонстрировала любимого мужа, а Александр Коржаков – рукопись книги о нелюбимом Ельцине, миллиардер Мамут вдохновенно цитировал Булгакова, Анатолий Лукьянов читал стихи собственного приготовления, Кирсан Илюмжинов уверял, что скоро появятся пришельцы из космоса и наше дело – готовиться к встрече…

Короче говоря: были сотни очень богатых, успешных, талантливых людей. Но Виктор Петрик – статья особая.

Многие российские академики, звезды первой величины, называют его современным Леонардо да Винчи, сравнивают с Никола Тесла и Эдисоном, считают за честь побывать в его лабораториях и предвещают памятник при жизни. Другие, более академические академики, обзывают его лже-ученым и шарлатаном, который, благодаря выдающимся гипнотическим способностям, искусно зомбировал коллег в России и во всем мире, а также лучших представителей власти и спецслужб, от ФСБ с ГРУ до МИ-5, ФБР и прочих моссадов.

Кстати, забавно: когда Петрик познакомился с Бушем-старшим, то решил предупредить об одном чудовищно неприятном случае, который с ним произошел еще в советские годы.

Буш положил руку на его плечо и сказал доброжелательно: господин профессор, можете не рассказывать. Я вас прекрасно знаю еще с того времени, когда возглавлял ЦРУ. Потом, кстати, они подружились: скорее всего, академик Петрик и Буша тоже загипнотизировал.

Гип-гип-гипноз!

Одни выращивают капусту, а другие – камни

С Виктором Ивановичем я познакомился лет восемь назад абсолютно случайно. Приехал к нему во Всеволожск (это пригород Петербурга) – тут у него шесть гектаров земли, прекрасный дом, начиненный антиквариатом и потрясающая мебель. Сделано собственноручно, в двух экземплярах – один у хозяина, другой – в Кремле.

Кроме того, замечательный парк, уникальные лаборатории, и еще есть очень прикольные машинки. Несколько свежеиспеченных «Майбахов», единственный в России коллекционный «Бентли Брукланс» (фирма выпустила только 350 экземпляров), Феррари – 599 -ый, навороченный Ломбарджини цвета стали – и еще много всякой другой механической ерунды… Знакомый товарищ из органов рассказал, что Виктор Иванович обожает ночные экстремальные гонки, на полевой дороге, которую до того тщательно перекрывают. (Уже потом Виктор Иванович объяснил: мол, он просто «любит скользить по кромке двух миров»).

Хмурые и недоброжелательные охранники провели меня в кабинет, где академик занимался священнодействием: ел картофельные оладьи – они же «драники».

«Очень люблю, – объяснил он, с аппетитом взирая на тарелку. – Хотите попробовать?» При этом левой рукой просто-таки нежно обнял тарелку. Я понял: нет, лучше не надо. «Это остаточное, каторжанское», – объяснил Петрик.

Потом он три часа водил меня по своей лаборатории, рассказывая о своих открытиях.

В моей бедной голове, не привыкшей поглощать такой объем информации, царил полнейший сумбур. Почувствовав это, академик пригласил в дом попить чаю. Я зашел – и остолбенел, как жена Лота, ставшая соляным столбом. Длинные стеклянные шкафы, а в них светятся, переливаются изумрудные, бриллиантовые, рубиновые портреты – дух захватывает! Персоны исторические: Махатма Ганди, Ельцин, Путин, Жак Ширак, Сваровски, Буш-старший…

Петрик заметил мое оживление и стал рассказывать, что он создал новый вид искусства: художественные портреты на драгоценных камнях. На изумрудах, рубинах, сапфирах, алмазах. Он делает то, что якобы принципиально невозможно – современные технологии не позволяют. Но у Петрика – суперсовременная. Это и не лазер, и не ультразвук, а что? Ноу-хау Петрика. Алмаз, к вашему сведению, самое твердое вещество на Земле. Чем его резать?

Видимо, созданы какие-то условия, при которых кристаллическая решетка монокристалла на какие-то доли секунды меняется… И кроме того: камни для своих портретов Петрик сам выращивает! Этой технологией он занялся в самом начале девяностых годов прошлого века и вскоре достиг фантастических успехов. Например, до Петрика рубины выращивали единственным известным методом Вернеля, названным в честь его первооткрывателя.

– Для портретов я выращиваю камни с определенным оттенком и цветом, в зависимости от того, кому будет предназначен портрет, – объяснял мне тогда Виктор Иванович. – Например, для портрета короля Иордании получил гигантский изумруд ярко-зеленого цвета. Для портрета Джорджа Буша-старшего – прекрасный голубой сапфир. Буш, кстати, был очень тронут и по-детски радовался. Его младший сын, Джеб Буш, тогдашний губернатор Флориды, рассказывал мне, что отец на Рождество, когда собирается вся семья, достает свой портрет.

Однажды утром Петрика потряс цвет бирюзового моря. Бледно-бирюзовый оттенок, безумно богатый обертонами. Он потратил полтора года и вырастил огромный аквамарин такого цвета. И когда жена Виктора Ивановича отдыхала на модном курорте в Биарицце, дамы-миллионерши были шокированы. А один немецкий журнал написал об этом камне: ни природа, ни человек не создавали ничего более красивого!

Впервые в мире Петрик синтезировал шпинель – благороднейший драгоценный камень, который является центральным и в короне английской королевы, и в русской короне Романовых. Долгое время считалось, что этот камень – редкий рубин цвета голубиной крови. И только сравнительно недавно, в связи с развитием геммологии, стало известно, что формула у него совсем другая…

Портрет в России больше, чем портрет

Пораженный, разглядываю портрет Ельцина, выполненный на темно-синем сапфире. Добрый и совершенно беззащитный человек. Чуть поворачиваю камень – и о чудо, Ельцин буквально преображается! Абсолютная жесткость во взгляде, в повороте головы. Властитель Руси. Как это удалось передать в камне?

А вот Лужков. Сиюсекундный срез, состояние души, пойманное художником. Невероятная динамика, энергия, сила. Махатма Ганди – потрясающий портрет, сделанный по заказу индийского правительства. Выполнен на природном золотистом топазе. В этом гениальном лице – и его мудрость, и религиозность, и детскость, свойство индийского народа… Патриарх Алексий – портрет, застывший над веками, аналог западноевропейской живописи. Кстати, увидев подарок, Алексий чрезвычайно обрадовался: очень похоже, и к тому же я здесь такой красивый.

А один из заказов был сделан от имени Ватикана, через немецких посредников – католические священники просили геммы на сапфирах с религиозными сюжетами. Поскольку сапфир – материал чрезвычайно твердый и сложный в обработке, договорились на срок в полтора года. Петрик вернулся в Германию через два месяца и положил на стол заказчику шесть драгоценных портретов. Что именно потом добралось до Ватикана, а что ушло налево, никто уже не узнает.

Забавно, но факт: женских портретов намного меньше. Виктор Иванович тогда мне честно признался: мол, трудно мне с ними, часто не очень удаются. Вот, к примеру, взялся как-то за портрет жены короля Иордании по заказу монарха на огромном, в триста карат, редчайшем топазе. Делал, делал королеву, а получился портрет собственной жены! Подсознание пошутило.

В юности Петрик учился у выдающегося петербургского скульптора Юрия Кирилловича Линника, который делал гениальные миниатюры в воске; уже при его жизни они на два года были выставлены в Третьяковке. Студент Петрик тогда учился на психологическом факультете ЛГУ, на Красной улице, и постоянно заходил к Линнику на Герцена. Пытался тоже лепить миниатюры. Линник терпеливо объяснял, что в малой форме необходимо создать монументальность образа: несмотря на то что работа крохотная, она должна смотреться, как трехметровый памятник.

«Тогда я самоуверенно считал, что я психолог, разбираюсь в строении лица, знаю, какие мышцы отвечают за конкретное свойство характера, и быстро обгоню учителя. Шло время, а мои портреты хоть и соответствовали по схожести с моделью, но были мизерными, как изображение на монете. Видно тогда еще мало видел горя. Сейчас мой учитель был бы счастлив, – с гордостью говорил мне Петрик. – Мои образы монументальны. И если вы вырежете портрет, чтобы не показать, какого он размера, то зритель этого никогда не определит. Может, два метра, а может, три сантиметра. Вот эту границу искусства мне однажды удалось перейти».

И все-таки: как он режет драгоценные камни?

Свою технологию Петрик показал только один раз, когда к нему в гости приехал очень известный человек, доктор технических наук, который занимался космонавтикой. Он взмолился, что хочет увидеть, как это происходит, и Петрик неожиданно согласился. Привел гостя на самый свой секретный участок, в лабораторию. Когда тот увидел, что Петрик прижимает березовую палочку к драгоценному камню, и на нем остается след, он смертельно побледнел. Это был настоящий шок, сильнейшая фрустрация. Гостю стало плохо.

Вот такого уровня эта технология. Петрик шел к ней долгие годы. Был момент, когда ничего не получалось, и жена уже думала, что просто потеряла его, в этот раз навсегда. Ученый регулярно возвращался из лаборатории в четыре утра, у него распухли ноги, появились опасные признаки тяжелой болезни. И так – долгие месяцы! Он касался тайны камня, и тайна отступала. А потом – внезапно открылась.

Новости с абсурдопереводом

Впечатлившись, я написал для глянцевого петербургского журнала статью «Волшебник изумрудного города», но ее не заметили, и Пулитцеровскую премию я, увы, не получил.

Тогда Петрик был широко известен в узких кругах. А даже самые продвинутые читатели почему-то реагировали вяло. Ну, выращивает какой-то ученый искусственные драгоценные камни – и что дальше? Ну, создает непонятно каким образом на них портреты – а вот Айвазовский, пусть и поддельный, и сделанный в какой-нибудь шанхайской подпольной художественной мастерской – в комнате получше смотрятся.
Короче, и не такое, мол, видали.

Помню, позвонил своему приятелю, главному редактору другого, не менее популярного журнала, рассказал об уникальном изобретателе Петрике. Хочешь, статью напишу? Тот говорит: подумаю. Через пару дней перезванивает. Значит, так: у меня жена – физик-теоретик, тесть – химик, двоюродная сестра – математик. Они вот что говорят: это миф, нет у него никаких изобретений и открытий! И портретов на драгоценных камнях тоже нет, потому что это просто невозможно. Про шкалу твердости камней Мооса слышал? Алмаз – десять единиц, сапфир – девять, изумруд – семь с половиной. Никто на них ничего не вырежет, никакой Петрик!

– Но я же сам видел эти портреты! Может, подъедешь, посмотришь, я договорюсь?
– Бред! Смотреть не хочу, напиши лучше для нас что-нибудь другое.

И я занялся другими сюжетами. Да, восемь лет назад все было тихо-мирно.

Зато теперь про Петрика только ленивый не написал. Вокруг одного из его открытий – как сделать воду кристально чистой – в России ведутся кровопролитные баталии на всех фронтах, и в интернете десятки тысяч ссылок, и академики бушуют, и суды один за другим, и власть не знает, кого слушать. И на кону стоят сотни миллионов долларов. Поскольку чистая вода – это гораздо круче, чем нефть и газ.

И ясно то, что абсолютно никому ничего не ясно. Гений или шарлатан? Новый Леонардо или продвинутый гипнотизер? Есть выдающиеся открытия, которые тянут на Нобелевку – или они придуманы, или украдены, или еще что-то?

Честно признаюсь, в физике я полный профан, так что пусть академики спорят.

Но вот спорить с тем, что Петрик создал новый вид искусства – портреты на драгоценных камнях – абсолютно бесполезно.

Поскольку они просто есть.

Пятьдесят портретов будут жить в Лувре, время от времени отправляясь в путешествие по лучшим музеям мира.

Кстати, из его новых потрясающих работ – Наоми Кемпбелл, выполненная, разумеется, в черном обсидиане. А в чем же еще, господа?