Моня, доложу вам – фантастический красавец. Кончики ушей розовые, туловище бритое, ошейники с шипами и колокольчиками. Но за полтора часа я так и не решился его погладить. Меня предупредили, что характер у этой крошки далеко не сахар – как и у его удивительной хозяйки…

С такой фамилией несложно сделать имя

Так, для справки: Валерия Гай – это имя, Германика – фамилия.

Ее вполне могли назвать Матильдой или Дубравой. Но бабушка решила: пусть будет Валерия, поскольку ей очень нравился роман Джованьоли «Спартак».
А «Гай» девушка придумала сама потом, когда всерьез увлеклась готической субкультурой – это в честь жены древнеримского диктатора Суллы. Попросила родителей переоформить документы, те возражать не стали.

До пяти лет Валерия росла в Переделкино на даче, под опекой нянь, которые все время менялись. Попадались весьма колоритные: вот мама однажды приехала и увидела няню, обмотанную каким-то пиратским платком и под балалайку певшую частушки. После чего немедленно ее уволила.

Германику отдали в частный закрытый лицей Рудольфа Штайнера – тогда это было ново и очень дорого. Никакой математики, только гуманитарные предметы, плюс история религии, музыка, языки, лепка-рисование… Но через четыре года девочка взбунтовалась: в лицей надо было ходить непременно с косичкой и в юбке, а она уже тогда терпеть не могла быть как все.

Занималась дома с частными учителями, а в тринадцать лет решила открыть для себя новый мир и поступить в обычную школу в Строгино. Впечатления ужасные: «Хотелось просто не жить. Я вышла первый раз в общество, и оно обернулось ко мне сразу агрессией, негативом: все нельзя, все плохо. Я красила глаза и губы в черный цвет, ходила в черном, у меня были волосы на глаза и все говорили, что это плохо. За мной ходили толпы моих одноклассников и чморили меня: что я уродина, что я какая-то недоделанная, ужасно меня обзывали. Я подумала: этих детей довели их родители и учителя до этого. Учителя агрессивные, поэтому и дети агрессивные. И спасать их бесполезно, с ними не поговоришь».

До сих пор Германика помнит эти коридоры, где все безумно бегают и орут, этот запах столовки, от которого тошнит…

Через три месяца она школу бросила и опять стала заниматься дома с частными учителями. А потом родители купили ей аттестат о среднем образовании.

Три топора на Плющихе

В детстве мама много читала ей вслух самых разных авторов – Сологуба и Рубцова, Хайдеггера, Ницше и Карнеги. Потому что Германика сначала читать не любила. Зато потом еще в нежном возрасте прочла всего Достоевского, который неизменно вгонял ее в жуткую депрессию. В качестве антидепрессанта девочка использовала Толстого: «Я несколько раз перечитала «Войну и мир» и мне стало легче жить. При этом я много гуляла и пила «Три топора» (дешевый портвейн «777»).

С детства она воспринимала окружающий мир трагично – все на изломах, надрывах и истериках. Хотя родители никогда ни к чему не принуждали: ни комнату убирать, ни посуду мыть – вообще ничего.

Когда все нормальные детки мечтали стать космонавтами и балеринами, Германика хотела никогда не вырасти и отказывалась есть. Понимала, что маленькой быть хорошо, никакой ответственности, все с рук сходит. А еще мечтала стать собакой – опять-таки, чтобы снять ответственность.

Еще ей хотелось стать рок-звездой. В 16 лет создала девичью рок-группу, писала песни на английском и придумала новый стиль – гранж-готика. Репетировали у нее на дому, но группа быстро распалась из-за несдержанности в употреблении алкоголя. Когда мама приходила, то заставала одну и ту же сцену: любимая дочь в отключке, гитаристку тошнит на балконе, голая клавишница в ванной. К счастью, Германика поняла, что рок – это состояние души, и вовсе не обязательно при этом петь какие-то песни, а можно снимать крутое кино.

Зверье – мое!

Германика закончила несколько курсов при Российской кинологической ассоциации, получила диплом хендлера – это человек, который готовит собаку к выставке, знает, как ее причесать, показать с лучшей стороны. Еще стригла пуделей, занималась дрессировкой с тринадцати лет, и это у нее хорошо получалось. Уже поступило предложение стажироваться на международных выставках, можно было стать экспертом или селекционером. Германика решила пойти в Тимирязевскую академию, но тут и мама, и ее любимый человек Митя стали дружно отговаривать: мол, посмотри на свою заводчицу, она старая, толстая, семь овчарок дома, все ободрано… Ты так хочешь? Нет, тебе надо искусством заняться!

Митя – лингвист, учился в институте Натальи Нестеровой. Германика походила по коридорам этого института, случайно попала на лекции режиссера и сценариста Марины Разбежкиной – и выбрала факультет кино и ТВ. А любимый очень скоро уехал в Америку, пообещав забрать через пару месяцев, но не получилось.

Германика за него очень рада: семь лет он клал плитку, а потом женился на миллионерше. Одна свадьба миллион долларов стоила. «Просто Золушка. Теперь он не будет класть плитку».

Дочку Германика родила в двадцать два года, потому что родители постоянно просили то внука, то внучку. Говорили: что ты собак заводишь, как бабка старая! Замуж тебе надо! Она привела парня для знакомства, тот не понравился, да и самой Валерии через десять дней разонравился.

А через пару лет начался роман с Глебом Самойловым из «Агаты Кристи» – долгий, драматический, мучительный. После расставания Германике потребовалась помощь психологов. О Самойлове теперь она говорит довольно жестко: «Я поняла, что не готова жить с зависимым человеком, который ничего не хочет с этим делать. Мне не интересно плакать над умирающим, над человеком, который сам себя разрушает».

Художественная «Школа» выживания

Первый фильм «Сестры», документальный, Германика сняла в 19 лет. А когда на практику все нормальные студенты отправились на телевидение, она пошла на порностудию оператором. Много денег заработала, и многому, в хорошем смысле, научилась.

Вторая картина Германики «Девочки» получила на «Кинотавре» приз за лучшую короткометражку.

А дальше сенсация: в 2008 году за свой первый полнометражный фильм с бюджетом в миллион долларов «Все умрут, а я останусь» Германика получила «Нику», а еще спецприз в Каннах – и проснулась знаменитой. «Это нетрудно же – в Канны попасть, – объясняет Германика. – Для этого нужно просто снять хорошее кино, и все. Они сами тебя найдут». Критики не скупились в определениях – самый талантливый и скандальный молодой режиссер страны, реактивная ракета нашего кино… А лучше всех сказала Разбежкина: мол, Валерия – «crazy». И как режиссер иссякнет только тогда, когда неформат станет форматом. Кстати, работала над фильмом Германика всю беременность. Родила, когда было озвучивание, три дня руководила из роддома, а потом отправилась на студию «Мосфильм».

Настоящую известность Германике принес ее роман с Первым каналом. Сначала скандальный сериал «Школа», который очень многие обвинили в дискредитации учителей, моральном разложении подростков и еще бог знает каких грехах.

Год назад вышел не менее скандальный «Краткий курс счастливой жизни», так сказать, наш ответ «Сексу в большом городе» – суперреалистичная, вплоть до физиологизма, сага о похождениях четырех «девушек после двадцати пяти», их поисках простого женского счастья.

Помимо режиссуры критики отмечали отличные актерские работы. Неожиданная Светлана Ходченкова в роли образцовой блондинки-стервы, блестящая Алиса Хазанова и просто поразительная Ирина Хакамада в роли психоаналитика (как заявила Германика: «Если бы она была мужиком, я бы на ней женилась»). Фильм стал своеобразной психотерапией и для самой Германики. «Я сняла сериал «Краткий курс счастливой жизни» для того, чтобы выжить, – говорит она. – Я на тот момент потеряла всякую связь с людьми, мне нужно было завоевать возможность снимать своё кино. Но ни за какие деньги я продавать свою душу бессмертную больше не буду».

Она мечтает снять «Это я – Эдичка», а вообще уверяет, что на все готова. И если Шекспира экранизировать ее методами, то, по ее словам, «это вообще будет жесть». Писательница Анна Козлова называет стиль Германики «потоком сознания». Крупные планы, мечущаяся дрожащая камера, как у Триера, ощущение, что чуть ли не каждая сцена – это виртуозная импровизация…

Все работы Германики – автобиографичны. «Мои фантазии, комплексы, рефлексы, моя любовь и моя ненависть, – говорит она. – Я – это я. И дура, и умная. Я сама – ходячая новая искренность. А кино – это мое отражение. И отражение того, кто смотрит. Мне завидует всякая вгиковская шушера. Они говорят: блин, мы тут физкультурой занимаемся пять лет, а этой суке сразу деньги на фильм дали! Я им отвечаю: на шахты идите уголь грузить. Может, вы тогда кино хорошее снимете. Я грузила, грузила! Сидела в подъездах, героев своих изучала…».

Характер – не сахар, а белая смерть

Германике 29 лет. А по самоощущению – четырнадцать. Многие друзья называют ее королевой драмы и великим провокатором, поскольку с ней постоянно происходят какие-то скандалы. То в Перми отдыхала в клубе с друзьями, и какая-то девушка за соседним столиком начала вдруг читать стихи Мандельштама, которого Валерия терпеть не может. В итоге: драка, разбитые бутылки, очки, дорогущие мобильники, которые Германика выбрасывала в окно. В Москве ее в два клуба вообще не пускают, о чем она сообщает с гордостью. Давным-давно машину угнала – захотелось покататься.

А вот недавно в Питере отличилась: в гостинице ей вкатили штраф в 200 долларов за курение, девушка расстроилась до слез и отбыла вместе с Моней, хотя была членом жюри киноконкурса «Северное сияние».

Или вот в Париже был случай: поселилась в прекрасном отеле, а соседи, гости из Украины, развесили белье. Германика вышла на балкон, зацепила веревку – и все разноцветные предметы дамского и мужского туалета спикировали на столики с устрицами – внизу было кафе, и как раз время ужина. Даже полиция приехала разбираться. Потом Германика села под Эйфелеву башню и закричала: как я хочу в Москву, как же они меня все достали!

Ну, имидж у Германики такой непростой, надо постоянно соответствовать. А на самом деле она очень ранимая, чувствительная и часто плачет по любому поводу. И над фильмами, и над книгами, и когда музыку слушает. Даже над мультфильмом одним плакала. «Меня может довести до слез вообще все», – признается она. – Я бедный готик, у меня мрачные мировоззрения. Я концептуальный эмо-декадент». Представьте: за последнее время она несколько раз в панике и в слезах пыталась сбежать с телевизионных съемок. Кричала, что боится камер, а зрители в студии готовы ее убить… Пришлось известному психотерапевту доктору Курпатову вмешаться и ее успокаивать.

Но вселенская грусть сменяется эйфорией или даже почти буддистским спокойствием. «Мне казалось, что страшное – когда умерла моя первая собака. Или когда меня на пяти неделях беременности бросили. Но сейчас я понимаю, что ничего страшного в этом не было».

Творческие в натуре

С именем для дочери тоже все непросто вышло. Свою дочь она сначала хотела назвать Агриппиной, потом Лукрецией. Но мама говорит: ты что, Лукреция Борджиа была проституткой! Германика ответила: нет, это в честь Лукреции с картины Рубенса «Тарквиний и Лукреция». Но когда увидела свою дочь на УЗИ, поразилась – это же вылитая Октавия! Полностью имя дочери – Октавия Валерьевна Германика. Свое родительское кредо Германика формулирует так: дружить, а не воспитывать.

«Никаких воспитательных задач перед собой не ставлю. Действую по наитию – что природа сказала, то и делаю. Из меня, например, можно веревки вить. Когда бабушка уходит куда-нибудь и оставляет нас с дочерью вдвоем, то возвращается в хаос и разруху. Октавия может при мне съесть килограмм конфет, и у нее будет аллергия. Я просто не могу запрещать. Я и в угол-то ставить не умею. Раньше как-то пробовала, не пошло».

Октавия – девочка очень гордая, наказывать ее бесполезно. Иногда послушная, а иногда может прийти с прогулки и уже в дверях потребовать: так, чтобы завтра на моей детской площадке никого не было! В три с половиной года она заявила, что у нее депрессия, отчего – она не знает, так что она будет не как все. Видимо, монологов мамы наслушалась.

Кстати, мама Германики – театральный гример, тоже человек творческий. А отец Игорь Дудинский, который ушел из семьи, когда дочке был год – вообще необычайно колоритный персонаж. Официально он был женат одиннадцать раз (очередной брак – на красавице-докторше, на тридцать лет моложе). Дудинский из очень хорошей семьи: дед – последний томский губернатор, отец – профессор, известный экономист. А его биография – отличный сюжет для авантюрно-приключенческого романа. Школу бросил, тусовал, поступил на экономический факультет МГУ и был отчислен, когда вышел на демонстрацию в защиту Синявского и Даниэля. Скрываясь от армии, бродяжничал на севере, жил в монастырях, где стал сочинять рассказы. Четыре года отучился на журфаке МГУ, после чего его опять отчислили «за поступки, несовместимые со званием советского журналиста», и сослали в Магадан. Там Дудинский работал на местном телевидении. А вернувшись в Москву, стал основным автором и идеологом первой российской желто-бульварной газеты «Мегаполис-Экспресс»… И почему Германика не снимет фильм о бурной жизни папы – ума не приложу. На шестьдесят серий точно хватит.

С Германикой поразительно непросто – и актерам, и, конечно, продюсерам. Сама она объясняет: «Я абсолютно пассионарный автор. Мной невозможно и никогда не будет возможно управлять. Поэтому мне делают предложения только те люди, которые могут дать мне полную свободу». Четыре года она не снимала художественные фильмы, потому что денег не давали. И вот наконец появился фильм «Да и да» – драматическая история любви начинающего художника и обычной девушки из спального района. Бюджет мизерный – двести тысяч долларов, зато один из продюсеров – Федор Бондарчук. На прибыль создатели не особо рассчитывают: говорят, что фильм создавался для души, а не ради заработка. Герои фильма – культовые российские художники, причем многие играют самих себя, Дубосарский и Виноградов, к примеру. Это очередной эксперимент на грани фола.

Интересуюсь ее отношением к происходящему в России. Она недовольно морщится: мол, все эти митинги – это мне не интересно, потому что у меня нет гражданской позиции. Вот я просто сижу сейчас дома и рисую картины маслом и гуашью. А что вы так удивляетесь – я ведь еще и немножечко художник… Что еще? Она и сейчас постоянно о чем-то мечтает, фантазирует. И время от времени ей по-прежнему хочется стать собакой.