Мы продолжаем знакомить наших читателей с фильмами, которые будут представлены на Техасском фестивале документального кино«Образы России», который пройдет с 21 по 26 октября.
«Меня интересуют человеческие судьбы, а политика сама по себе – никогда», – говорила Анна Политковская. По словам режиссера документального фильма о погибшей журналистке «Горький вкус свободы» Марины Голдовской, в этом они с Анной очень похожи. Но это не единственное, что их объединяет.
ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ, ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Первый раз Марина Голдовская снимала фильм про Анну в 1990-м году. Картина «Вкус свободы» изначально планировалась как картина о переменах в стране, и о журналисте Александре Политковском, ее бывшем студенте, популярном в те годы телеведущем программы «Взгляд». Но фильм о перестройке превратился в фильм про Анну. Марина Голдовская почти три месяца провела дома у Политковских с Анной и ее детьми, когда Александр уезжал в командировки. Это «стало началом прекрасной дружбы», как говорит герой фильма «Касабланка». «Саша потом смеялся: «Начала снимать про меня, а получилось про Аню». Так всегда бывает, когда снимаешь: интересный человек затмевает все», – вспоминает режиссер.
Интерес к человеку, к личности сформировал режиссерский стиль Голдовской. Также и у Политковской: интерес к человеку, умение всем сердцем сочувствовать чужому горю привели Политковскую к той опасной и неоднозначной журналистской теме. В течение многих лет Марина снимала Анну, как впрочем и многих других людей – «женщина с киноаппаратом» не могла не запечатлевать свои любимые образы. «У меня в архиве примерно две с половиной тысячи часов материала. Я тогда снимала постоянно», – вспоминает Марина. Но решение сделать фильм пришло позже, после трагического события.
По рассказам Голдовской, позвонили дети Политковской, Вера и Илья и попросили сделать картину про маму. Почему именно Голдовскую? Марина с 1994 года живет в Америке, но по нескольку месяцев в году проводит в России. Задушевные, женские разговоры на кухне у Анны с Мариной длились много лет, и так получилось, что Политковскую режиссер знала такой, какой знали ее немногие – домашней, женственной. Именно эту сторону ее личности Голдовская хотела показать в своей работе в противовес тем работам, весьма интересным и профессиональным, как подчеркивает режиссер, в которых Анна предстает в качестве железной леди. «Железной леди Аня никогда не была, как и оголтелой политической журналисткой. Она сама повторяла: «Я абсолютно не военный человек, боюсь всего, что стреляет и взрывается».
«Через девять лет после той картины я узнала, что Политковские расстались, и Аня работает журналистом, делает репортажи из Чечни. Меня это поразило – она же такая домашняя, теплая. Не военная. Я позвонила, она позвала меня в гости. Когда я пришла, увидела изменившегося человека. Она стала собранной, целеустремленной, фанатично увлеченной работой. «Аня, вам не страшно ездить в Чечню, вас ведь арестовывали?» – «Когда работаешь, не страшно. Приезжаешь сюда – ой-ой-ой, неужели это было?» Я стала записывать разговоры. Не интервью, мы просто говорили о жизни. Знаете, две женщины сидят и разговаривают на кухне», – рассказывала Марина в своих интервью.
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
А началось все неожиданно. К теме журналистских расследований про войну в Чечне привела цепь случайностей. Анна занималась социальной политикой и узнала историю детей чеченских беженцев: после первой чеченской войны они оказались в Москве, но 1 сентября их не пустили в школу, потому что по закону в столичную школу могли ходить дети, чьи родители имеют регистрацию в Москве.
Затем, уже во время второй войны, сама поехала в Чечню – тоже по поводу беженцев. А потом она не смогла выйти из темы, почувствовала себя мобилизованной и призванной. Ее ждали, на нее надеялись. «Несколько раз ее арестовывали, она попадала в тяжелые ситуации – то боевики, то войска, сумасшедший дом же, война… – вспоминает Марина Голдовская. – А она мне говорила: «Я не могу отказаться: слишком далеко зашла. Люди мне верят, просят этим заниматься». Чеченские матери сидели у нее в приемной «Новой газеты».
К статьям Анны Политковской относились неоднозначно. Даже ее супруг, журналист Александр Политковский, не разделял ее взглядов на журналистику. «Это не журналистика… Это то ли писательство, то ли что-то ещё…», – говорил он, будучи твердо убежденным, что события в репортаже надо излагать сухо, лишь самую суть, и текст должен быть прежде всего информативным. Многие считали, что она сгущает краски, пишет сплошной негатив. А ее, как честного и глубоко порядочного человека, возмущало беззаконие, травмировала злоба и бесчеловечность, с которой обращались с мирными жителями в Чечне. Из статьи Анны Политковской («Новая газета», 10.02.2000): «Все люди, которые убежали из Чечни в Ингушетию от бомб и насилия, те, кто вот уже несколько месяцев сидит без какого-либо дела, в оцепенении и ожидании, без надежд, без перспектив, голодные, холодные, немытые, заброшенные, – все эти люди сегодня, на излете зимы, своим душевным состоянием стали производить самое тяжелое впечатление… Большинство беженцев так и живут – где придется. В трансформаторных будках, на автостанциях, в каптерках, в кладбищенских каморках для погребальных лопат».
Деятельность Анны очень быстро вышла за пределы журналистики. Политковская помогала матерям погибших солдат отстаивать свои права в судах, проводила расследования коррупции в Министерстве обороны, командовании Объединённой группировки федеральных войск в Чечне, помогала жертвам Норд-Оста -участвовала в переговорах с чеченскими террористами, захватившими заложников в театральном центре на Дубровке, носила заложникам воду. Резко и эмоционально критиковала действующую власть, обвиняла Рамзана Кадырова и его подчиненных в похищениях людей, вымогательствах и других преступлениях. Очень часто ее жизнь висела на волоске: однажды она исчезла во время командировки в Чечню, и ее не могли найти несколько дней – она скрывалась от представителей ФСБ, которые хотели помешать её расследованию убийств мирных жителей.
2 сентября 2004 года Анна Политковская во время захвата заложников в бесланской школе вылетела в Беслан, надеясь выступить посредником на переговорах, однако, выпив чаю в самолёте, была госпитализирована в Ростове-на-Дону в тяжёлом состоянии с диагнозом «отравление неизвестными токсинами». У Политковской были серьёзно повреждены печень, почки и эндокринная система. Анна полагала, что её пытались отравить сотрудники ФСБ, чтобы не дать осуществить ее план урегулирования ситуации. Она утверждала, что в России возобновила работу 12-я лаборатория КГБ, занимавшаяся производством ядов (эту лабораторию обвиняет в отравлении Политковской и бывший корреспондент ВВС в Москве Мартин Сикссмит).
Как из милой семейной женщины, матери двух детей и хозяйки уютного и гостеприимного дома Анна превратилась в борца за справедливость? По словам Голдовской, именно на этот вопрос она и попыталась ответить в своем фильме.
«Анна ввязывалась в совершенно невозможные ситуации: правозащитная жилка срабатывала очень мощно, – говорит режиссер. – Те, кто знали Аню и смотрели картину, говорят, что у меня получилось показать, как из домашней женщины, мамы и жены получился человек, преданный делу журналистики и правозащитной деятельности. Одно проистекает из другого». А главное, Марине удалось показать в своем фильме-портрете о Политковской уникальное качество ее человеческой натуры, которая всегда увлекала Голдовскую в людях – одержимость. Как говорит режиссер: «В самом характере такого человека заключен конфликт. При советской системе документальное кино напоминало доску почета, а в подобных неукротимых характерах я чувствовала возможность драматизма. Я сама немножко «ку-ку» – без остатка отдаю себя работе».
