В середине ноября 2015 г. писатель-юморист Александр Володарский первый раз посетил США. Возвратясь домой в Киев, он решил поделиться впечатлениями о своей поездке.
Начнем потихоньку об Америке. Подводя итоги моих выступлений, хочется с радостью отметить, что сотни простых американцев в Нью-Йорке, Хьюстоне, Далласе, Бостоне и Чикаго с удовольствием познакомились с ярким творчеством А. Володарского. В то же время не хочется, но приходится с горечью констатировать, что миллионы таких же американцев не воспользовались этой уникальной возможностью. Что же, пусть это останется на их совести.
Но и это все могло оборваться на самой начальной стадии моего турне… В результате ноябрьской забастовки «Люфтганзы», я прилетел в первый пункт назначения – город Хьюстон на два дня позже. В тот же день «Люфтганза» выпустила все свои рейсы, плюс прилетело еще несколько самолетов: из Сан-Паулу, Лондона, а также из Парижа, где накануне произошел ужасный теракт, о котором я понятия не имел, проведя упоительную ночь в аэропорту города Мюнхена, но о ней позднее.
Итак, в хьстонском аэропорту скопилось неимоверное количество народа. Чтобы только протянуть свой паспорт у стойки, я простоял около двух часов. Попытки наладить связь с встречающим меня человеком не удались. Оказывается, обычный кнопочный телефон, который в Европе автоматом переходит в роуминг, в Штатах не фурычит вообще, а войти в интернет аэропорта на своем, недавно подаренном мне смартфоне, я не сумел.
Кроме того, меня никто не предупредил, что на борту самолета при въезде надо заполнять декларацию, в которой указывать адрес, где ты в Америке жить собираешься. Адрес людей, которые принимали меня в Хьюстоне, я не знал и написал единственный, который у меня был – моего друга Юры в Нью-Джерси. Американец, взявший мою декларацию, удивленно поднял на меня глаза: прилетел чувак в штат Техас, а жить собирается на пару тыщ миль северо-западнее. Я, как мог, объяснил ему на своем английском, в чем дело, но у него стали возникать еще вопросы, на которые я бы легко ответил, если бы точно понимал, что он от меня хочет.
Наконец он мне сказал: «Стэй хир» и кого-то позвал. Ко мне подошел вежливый, улыбчивый китаец, нежно взял меня за руку, отвел в сторону и впихнул в помещение, которое сразу показалось мне знакомым по американским фильмам. Это был полицейский участок. И копы были, как в кино: один жевал жвачку, другой пил колу и жевал бутерброд (время было обеденное), несколько человек что-то шерудили в компьютерах перед собой. Я сел и огляделся. На скамьях сидели люди, в основном, явно латиноамериканцы. У половины были такие лица, что я бы и сам их в Штаты не пустил. Тут же я начал представлять, как меня сейчас депортируют обратно. Ну и что делать: шуметь, качать права или молча ждать своей участи. Я выбрал второе – мне показалось, что так лучше.
Минут через двадцать меня поманил к себе самый толстый и задал тот же вопрос. Я стал объяснять по-новой, а он все успокаивал меня, мол, спокуха, парень, здесь все свои и к тому же не дураки. В итоге он поставил мне печать, пожелал хорошего дня и отпустил с миром. Потом я искал свой багаж, потом час еще стоял в очереди, чтобы просто выйти из аэропорта… Короче, я прилетел в 14.20, а вышел в зал ожидания в 17.40. Ожидаший меня человек уже не знал, что думать: не прилетел, не туда прилетел, помер.
«Когда у меня сегодня выступление, в 19.00?» – спросил я. «Нет, в 18.00», ответил он. Вот так, добираясь с изменениями маршрутов, пересадкой и ожиданиями три дня, я опоздал на свое выступление на 35 минут. Но тут же, не раздеваясь, выступил, в Русском культурном центре Техаса, потом закрепил знакомство с трудящимися Хьюстона в местном ресторане, и уже ночью рухнул в койку, мгновенно перейдя на американское время. Вот так я ни разу в жизни не имел приводов в полицию, а в Штатах я сразу срок тянул и зону хавал…
***
– Саша, завтра в час дня у вас выступление в детском садике!
Меня предупреждали, что в Америке, особенно в первый раз, надо соглашаться на выступление в любой аудитории, но детский садик – это как-то чересчур.
– В садике… А контингент там какой – русскоязычный?
– Да! Практически сто процентов – выходцы из бывшего СССР.
– Не понял?..
– А что тут понимать?! В этот садик ходят наши люди. В девять утра к домам всех наших воспитанников подъезжает автобус. Типа школьного. Все желающие садятся, и их везут в детский садик. Там у них сразу – завтрак. А потом мероприятия по плану и согласно индивидуальным пожеланиям.
– А какой возраст воспитанников? Хотелось бы, чтобы это была хотя бы старшая группа.
– Мы не делим по группам. Они сами делятся. По интересам. А возраст самый разный: от 65 до 95 лет…
Примерно такой разговор состоялся у меня с моей землячкой Эллой, которая была моей «принимающей стороной». И вот я в детском садике города Даллас. , того самого, где в 1963 году застрелили Джона Кеннеди. Внутри просторного помещения много немолодых уже людей, которые наверняка о том печальном событии впервые узнали из советских газет и не подозревали тогда, что на склоне лет окажутся в этом красивом американском городе.
Мне давно кажется, что по отношению к старикам можно судить и об отдельном человеке, и о стране в целом. Детские садики для пожилых людей – это одно из моих самых сильных американских впечатлений. В конце концов, Эмпайр Стэйт Билдинг, Бруклинский мост и статую Свободы я не раз видел в кино и на картинках, а ничего подобного таким учреждениям не видел никогда.
В садике есть комната для занятий, где может проходить урок английского или живописи, игровая комната с бильярдом и телевизором, зимний сад, комната отдыха, медкабинет. Воспитанников также возят на прогулку в парк, на шопинг, на речку или даже на океан, как в Бостоне. Пребывание в садике всем оплачивает государство, наряду с достойным денежным пособием, которое также выплачивается регулярно, как зарплата или пенсия. Конечно, кое-кто быстро забывает прошлое и что здесь он по возрасту ни дня не работал, и принимает заботу о себе как должное. И даже ворчит:
– Почему вчера повезли в магазин «Сентрал Маркет», когда я хотела в «Хол Фуд»?
Да-да, их возят в недешевые магазины, как меня. Но многие до сих пор не в состоянии поверить в свое счастье и говорят мне:
– Посмотрите! Мы живем при коммунизме! Это и есть коммунизм – когда на всем готовом, и ни о чем не думаешь.
Я спросил в Бостоне, и мне ответили, что день пребывания одного человека в подобном заведении стоит 120 долларов. У нас, у многих стариков пенсия меньше. Кстати, я слыхал, что в Штатах многие местные литераторы состоят при университетах. Читают изредка лекции и получают приличные деньги. Я им предложил – взять буквально одного писателя из бедной страны на довольствие в такой садик. По доллару с человека – они не заметят, а мне – счастье. Энтузиазма мое предложение не вызвало.
Еще мне жаль, что я не сфотографировал план работы на неделю, где по часам были расписаны все мероприятия, включая йогу, танцы и встречу с «писателем из Киева», то есть, со мной. Кстати, сулил яркие эмоции также анонс на завтра, который гласил: «Завтра в 13.00 у нас в гостях – Бостонская королева русского романса Аделаида…», фамилию забыл…
На выступление в детский садик меня вез Михаил, тот самый водитель автобуса, что доставляет воспитанников в садик. Посадив меня в машину, он позвонил директору и по старинке доложил: «Везу лектора!» И сразу вспомнилось: общество «Знание», ленинская комната, печать профкома…
Кстати, аудитория была вполне. Люди живо реагировали, задавали вопросы, в том числе и на злобу дня, от которой даже в Америке не удалось отдохнуть. И там меня ждал успех, о котором не стыдно рассказать. На мое выступление в Бостоне среди публики затесалась какая-то афроамериканка. Больше часа она просидела во втором ряду, мило улыбаясь и внимательно слушая. А потом ко мне подошли несколько ошеломленных «детсадовцев».
– Александр, вы видели, кто у вас на выступлении был? Она же не знает ни одного слова по-русски! И она сидела от начала и до конца!
Вот какого высочайшего мастерства я достиг. И это при том, что я не пою.
