Рассказ на конкурс о путешествиях

«Не ходите, дети, в Африку гулять,
В Африке акулы, в Африке гориллы,
В Африке большие злые крокодилы…»
(К.И. Чуковский)

Историческая родина фараонов, полная загадок и экзотики, всегда будоражила моё среднерусское воображение. Не послушалась я Корнея Чуковского и полетела-таки в страну Египет. С гориллами и злыми крокодилами здесь, по-моему, давно уже напряженка. Славный Нил, воспетый древними, превратился в сливную яму, и обиженные крокодилы уплыли оттуда. А может, повывелись. Равно как повывелись и львы, слоны, бегемоты и носороги, в несметных количествах присутствовавшие на древнеегипетских фресках и папирусах.

Мы летим в Каир – Миср, как называют его египтяне, одновременно обозначая этим словом и страну, и город. Несколько часов в самолете – и вот уже в иллюминатор видны бескрайние ночные огни Каира, простирающиеся буквально от горизонта до горизонта. Насколько же огромен этот город, бывшая столица халифов и султанов? Сведения о населении в разных источниках разные: от 15 до 25 миллионов (ничего себе разница!), но точно, по-моему, никто не знает. Тем не менее, говорят, что в Каире живет четверть населения страны.

Сойдя с трапа самолета, я уже чувствую особый терпкий аромат этой страны, плотный горячий воздух южной ночи напоен незнакомыми запахами. Ухо ловит непривычную речь, глаз цепляется за всё необычное.

А необычное для европейца здесь ВСЁ. Оно начинается уже в аэропорту: загадочные надписи арабской вязью, фрески с изображением узкобедрых фараонов с прямоугольными плечами – прямо у конвейерной ленты с багажом. Да и стиль в одежде слишком уж отличается от европейского, чтобы не заметить его сразу же, едва выйдя из самолета.
Арабские мужчины одеты в длинные просторные рубахи – галабьи. Благочестивые «коранопослушные» мусульманки по сей день ходят в паранжде и платьях такого покроя, чтобы скрыть очертания фигуры полностью, что превращает любую женщину в бесформенный сверток, а если подует ветер, то она и вовсе становится похожа на полуспущенный воздушный шар. Реальные очертания прячутся, скрываются и искажаются, дабы не смущать слабых духом.

Почему-то встречаю множество людей с чрезвычайно излишним весом. Кстати, замечу, что люди типа Гаргантюа здесь пользуются уважением, возможно, потому что толщина тела пропорционально связана с толщиной кошелька. Основная масса арабов живет совсем небогато, чтобы не сказать больше. Очевидно, в качестве компенсации, Аллах щедро отпустил им стройности.

Район Маади, в котором мы живем – один из наиболее респектабельных в Каире. Здесь сосредоточены практически все иностранные посольства, поэтому охрана – на каждом углу. Поначалу мне всё казалось одинаковым, путешествовала я осторожно, и, преимущественно, по прямой. Неосторожный шаг влево или вправо означал безнадежно потеряться в чужой стране, так как способности к ориентированию на местности со школьных времен были моим слабым местом. Но мало-помалу, шаг за шагом местность стала проявляться.

Впервые в египетском добросердечии и готовности помочь я убедилась, покупая бутылку воды на улице и обратившись к юному продавцу с вопросом, как пройти к отелю «N». Приветливый юноша лет 17 тут же оставил все дела в своей лавке и вызвался провожать меня. И повёл он меня, добрый мальчуган, ровно в противоположном направлении от того, в котором я предполагала двигаться. Из вежливости (о! как она мешает иногда!) я побродила с ним минут 20. Мальчик добросовестно останавливал и опрашивал каждого третьего прохожего. Люди показывали разные направления и охотно спорили друг с другом. Побоявшись окончательно заблудиться, я решила не искушать судьбу и вернуться по своим же следам обратно. В знак глубокой благодарности я сфотографировала паренька на фоне ослика, который закусывал чем-то вкусненьким из мешка, висевшего на морде, и с облегчением ушла.

Неподалёку от нас – небольшой овощной рынок, которым заведует Ахмет. Познакомились. Первый вопрос: откуда? Нет, про Россию не знает, Но, несмотря на это, для мадам – крупная скидка. Галантный старик в чалме и нарядной белой галабье, без зубов, но с приятными манерами и задатками профессионального маркетолога. Доставка всех пакетов с покупками на дом – бесплатно. Хотя, понятно, что это – фикция, поскольку предусмотрены чаевые.

Бакшиш для араба – это святое. В этом смысле египтяне – дьвольски предприимчивый народ. Редкому туристу в Египте удается отвертеться и не купить что-то, что вам настойчиво рекомендуют, или куда-то прокатиться, даже если вы не очень-то хотите, или просто дать денег, в общем, так или иначе расстаться с тугриками. Ватага ребятишек на улице может бежать за твоим велосипедом и кричать: «Money! Money!» Наш гид на экскурсию на пирамиды в Гизе, умильно смотря в глаза мужу, заламывал невероятные цены за каждый шаг и взгляд, при этом нежно повторял: «Believe me my brother!» (в том смысле, что «дешевизна» тура просто небывалая).

Жаль, толком поговорить нам с Ахметом так и не удается. Он знает всего лишь пару фраз по-английски, а я несколько слов по-арабски. И, хотя мы продолжаем лучезарно улыбаться друг другу, языковой барьер налицо. Ахмет хранит в ящичке под весами фотографии своих клиентов и «пиарит» себя вовсю, с гордостью показывая их. Я тоже подарила Ахмету наш с ним романтический снимок, распечатанный на принтере, на фоне овощных холмов и ватаги помощников на заднем плане.

Вопреки предостережениям друзей быть в Египте поаккуратнее с фотографированием людей, (некоторые якобы до сих пор считают, что каждый снимок забирает частичку души), я снимаю народ в промышленных масштабах и мне отсталые слои населения пока не встречались. По-моему, египтяне поголовно обожают фотографироваться: смуглые торговцы и босоногие мальчишки на улице, охранники на верблюдах в пустыне и даже, кажется, сами верблюды не прочь запечатлеться…. Уж не знаю, почему им это так приятно, восточная душа загадочна, но я легко удовлетворяю эти просьбы, так как здесь наши интересы сходятся. Некоторые «модели» с любопытством заглядывают в объектив фотоаппарата, по-видимому, в ожидании чуда или хотя бы птички.

Освоение окружающего пространства по карте в Каире – дело непростое. Даже зная точный адрес, найти его, хотя теоретически и возможно, но практически весьма затруднительно. Тому – несколько причин.

Во-первых, здесь почему-то не считается полезным публично вывешивать таблички с названиями улиц. Почитав «Путешествие на Восток» француза де Нерваля, написанное в 1848 г., я поняла, что интересная традиция сокрытия адресов имеет глубокие корни. Бедняга француз также отчаивался, мыкаясь по городу на осле и пытаясь найти свой дом: «увы, как его отыскать? В Каире нет табличек с названиями улиц, на домах нет номеров и каждый квартал, обнесенный стеной, сам по себе является сложнейшим лабиринтом. Из одиннадцати улиц десять заканчиваются тупиком». Надо признать, что за прошедшие полтора века в Каире мало что изменилось. И не только в отношении географической путаницы. Множеству своих наблюдений из жизни Египта начала XXI века я нашла подтверждение у де Нерваля в его описании Каира середины XIX века.

К примеру, Каиру всегда был чужд скучный дух порядка, и до сих пор здесь круглый год проводится праздник мусора. Горожане, в свободное от молитв время, неустанно украшают выгоревший ландшафт яркими конфетными обертками, пустыми сигаретными пачками, пластиковыми бутылками, разноцветными пакетами и даже, к удовольствию бездомных животных, объедками. Вся эта красота весело шелестит, привольно кувыркается и летает по улицам, ласково облепляя прохожих.

Вторая трудность ориентирования на египетской местности – коммуникативная: знание английского у местного населеления ограничивается, как правило, тремя фразами: hello, welcome to Egypt и good-bye. Причем произносят они эти слова, в силу особенностей арабской фонетики, уморительно мягко: хеллё и уэльком. Где их учат этим словам, я не знаю, возможно, ещё в роддоме, потому что самые крошечные жители Каира, едва научившиеся ходить, бросаются к вам на улице, как к родным, и кричат: «Хеллё! Уэльком ту идьжипт». Забавно, что эту же ключевую фразу произносят и охранники, одновременно жестом запрещая пройти куда-либо, и продавцы в магазинах, отпуская товар, и водители такси в ответ на вопрос «how much» и все остальные славные потомки пирамидостроителей.

Ну и, в-третьих, даже если вдруг кто-то и знает несколько английских фраз на уровне начальной школы, то всё равно он не знает, где эта улица. Парадокс, но подавляющему большинству неведомо название соседней улицы. Хотя, справедливости ради, надо отдать должное добрым людям, без промедления и с энтузиазмом, включающимся в обсуждение, а затем, и непосредственно в поиск. Радушные горожане не оставят вас наедине с бедой! Многие присоединятся в процессе и не отстанут до победного (или неудачного) конца. Причем, неудача никого особо не обескуражит. Потому что «ахам д’ алла» – «на всё воля Аллаха» – и это основная заповедь здешнего бытия.

Днем стоит изнурительная жара, воздух сух и обжигающ, будто сидишь в сауне возле раскаленной каменки в зимней одежде. Зато вечер – благодатное время для прогулок, «каменка» остывает. Подставляя лица дуновениям прохладного ветерка, мы идём за свежестью к Нилу, «реке, дающей жизнь».

По пути заходим в магазин ковров, просто так, посмотреть. Они здесь удивительно дёшевы, а качество достаточно хорошее. Как-то мы съездили на экскурсию в Школу ковроткачества, их много в окрестностях Каира. Дети лет 9-12 ткут вручную необыкновенно красивые шерстяные и шелковые ковры. Ловкие детские пальчики порхают с потрясающей скоростью, продевая нитки и завязывая узелки. Особо приверженным к экспериментам экскурсантам тоже позволяют попробовать себя в рукоделии. И то, что казалось легким в исполнении ребятишек, обернулось для меня непосильной задачей, а пальцы превратились в подобие неуклюжих сарделек.

Узелков на обратной стороне должно быть определенное количество на квадратный сантиметр, это показатель плотности и качества ковра. Например, для шелка 64 узелка – хорошо, 100 – лучше, 120 – превосходно. Для толстой шерсти определяющее качество количество узелков будет меньше: 35 – 50 – 65. Ручная работа, само собой, стоит гораздо дороже, чем машинная.

Ночной город сверкает разноцветными огнями реклам. А египетского народу в египетской ночи оказывается куда больше, чем днем. Вдоль набережной Нила, которая называется Корниш, множество пижонистых отелей и ресторанов. Над рекой – всегда полон народу; американский «Friday’s» имеет в этой стране гордый статус ресторана, а не скромной фаст-фудовской корчмы. В «Фишмаркете» можно выбрать рыбку, креветку или краба любых сортов и размеров.

Перед основным блюдом подают свежий лаваш и множество плошек с загадочными закусками местной кухни, хотя мне они кажутся все приготовленными на одной основе. А вот пива к рыбе вы не дождетесь – таковы трезвые мусульманские традиции. Хотя историки утверждают, что именно египетской кухне мы обязаны появлением дрожжей, оладий и хлеба, и даже пиво вроде бы изобрели в Древнем Египте. В таком случае, спасибо им за великодушный подарок миру.

На Востоке не бывает туманов. Но горизонт заволакивает пыль и порой солнцу едва удается пробиться сквозь пепельно-серую пелену. Да и звездам тоже. Зато во время поездки в Пустыню и двух ночей под открытым небом яркий ночной небосвод ошеломил меня. Это было фееричное звездное шоу в космической бездне над безмолвными песчаными барханами. Но Пустыня заслуживает отдельного рассказа.