Спросите меня, кто самый выдающийся русский сатирик современности?
Пожалуйста, спросите! Жванецкий, Задорнов, Галкин, Петросян, Гарик Мартиросян? Ответ, по-моему, абсолютно очевиден.
Разумеется, это он – наш любимый, несравненный Виктор Степанович Черномырдин. Спасибо тем, кто его помнит – уникальный был человек, очень талантливый…
Юмор самой высокой пробы рождается спонтанно, без всякого целенаправленного желания шутить. Это бедные профессионалы-сатирики постоянно воруют друг у друга, нанимают литературных негров, подзаряжаются кофе, водкой и амфетаминами – и все для того, чтобы натужно родить очередную шутку и попасть с ней в телеящик. Здесь случай принципиально другой. Это веселая, неожиданная, детская игра с языком, когда говорящий и не подозревает, что создает остроумное миниатюрное литературное произведение.
Посмотрите, что Черномырдин делал с синтаксисом, как он обращался с грамматикой, вылавливая новые созвучия, сочетания, смыслы, – это же чудо! А любой язык, доложу вам, обожает игру, поскольку этим постоянно питается. Любая ошибка, неправильность – мощный стимул для творческого развития и обновления. Помните, у Пушкина: «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю».
И все наши великие литераторы только и делали, что работали с языком по-новому: и Александр Сергеевич, который создал современный литературный язык на кондовых обломках старины, и стилистически корявый Достоевский, и языковой революционер Маяковский, и Хлебников, и несравненные обериуты. Да, с языком можно и нужно играть, отыскивая новые созвучия и смыслы, и это безумно увлекательное занятие.
Виктор Степанович, похоже, всю жизнь этим и занимался, а работа в правительстве – так, далеко не основное дело. Коллекция афоризмов Черномырдина, которую я вам предлагаю, собиралась долго, любовно и тщательно.
Это не тот орган, который готов к любви
Вас хоть на попа ставь или в другую позицию – все равно толку нет!
Правительство – это не тот орган, который может одним только языком.
На ноги встанем – на другое ляжем.
Россия со временем должна стать еврочленом.
Этого не будет, это никогда не произойдет! А если кто-то на это надеется – все эти происки, или эти извращения, или эти желания, все это бесперспективно!
Мы пойти на какие-то там хотелки, как говорят, я извиняюсь, не можем. Кто-то хочет больше – здесь так не бывает.
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.
Очень обидно, когда вас, Явлинского, волнует не дело, а тело ваше.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех – и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.
Вот Михаил Михайлович – новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.
Для меня один раз в год – уже история.
У меня к русскому языку вопросов нет.
Мы делали это дело, делаем и будем делать.
На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.
Я несу тоже большую нагрузку. И у меня тоже голос сел. А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.
Я еще от прошлых выборов не отошел, меня еще подташнивает.
Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!
Я не тот человек, который живет удовлетворениями. Для меня каждый прожитый день – это уже история.
Я сам вообще-то человек не злобный, тем более, по отношению к женщинам.
Я в своем седле премьерском – только ветер в ушах!
Вы что же, считаете, что я сам себе лиходей здесь или лиходействую в своей стране?
У нас есть еще люди, а были одни вопросы.
Мы впервые увидели человека здесь, в бюджете.
У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
Наша непосредственная задача сегодня – определиться, где мы сегодня с вами находимся.
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Пенсионную реформу делать будем. Там есть, где разгуляться.
С налоговым сюрреализмом надо кончать.
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Говорят: даешь эмиссию триста тридцать триллионов рублей. Экономике нужен кислород. Как раз наоборот. Это не кислород. Один раз дыхнешь, а потом только останется дрыгнуть. Ногами.
Страна не знает, что есть правительство
Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю – грешны, занимаемся. Но плохо. Значит, свое главное монетаристское дело надо укреплять.
У кого руки чешутся – чешите в другом месте!
Правительство – это не клуб, и оно им не будет. Туда берут не за красивые глаза и не за красивую походку.
Посты вице-премьерские в такое время, как наше – это все равно, что столб, на котором написано: «Влезешь – убьет!»
Все те вопросы и предложения, которые были представлены Думой, мы соберем в одно место.
Думе надо задуматься. Просто все отрицать и выглядеть хорошей – так ведь можно и в девках остаться!
Сейчас у нас сложилась, я бы сказал, напряженная устойчивость в треугольнике властей. Конечно, треугольник этот не вполне равнобедренный.
Этот призрак бродит где-то там в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих!
Раньше все имели? Встаньте, кто имел!
Не все коммунисты пропащие люди. Я сам был коммунистом и членом ЦК.
Однако и в этой ситуации было найдено решение консенсусом.
Где-то мы нахомутали.
Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно.
Что говорить о Черномырдине и обо мне?
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Я далек от того, что сегодня нет замечаний, нет проблем. Я, может быть, их бы больше сегодня сказал. Я еще раз просто одно: давайте говорить на нормальном языке!
Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.
Тут у многих, между прочим, лежит. Ну и пусть лежит. Вот у тебя лежит? Ну, значит он тебе не нужен – если нет нужды его использовать.
Вопрос: успеваете ли вы заметить красивых женщин? Ответ: успеваю, но только заметить. Ничего больше. О чем горько сожалею.
К сожалению, мертвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены.
Что, похоже, что можно взять Черномырдина и загнать или нагнуть?
Поэтому никакой здесь сейчас речи нет о том, чтобы там. А то, что там сегодня в Думе – кто кого куда… Я не могу это еще раз – я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно. Кого-то вводить, кого-то выводить…
Еще поцелуи не просохли – а мы здесь начинаем меры принимать.
Не надо искать никаких целей между нами!
Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
Витя в тигровой шкуре
Без Черномырдина здесь ничего не делается и не будет делаться. И пусть никто не волнуется.
Если говорить о сегодняшнем заседании, то я бы дал, конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю.
Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.
Если не будет продвижения, меня без моего согласия уволят.
Меня всю жизнь пытаются задвинуть. Задвигал только нет!
Ну, скажите, у вас, когда Черномырдин работал, была боязнь, что кого-то расчленят из естественных монополий? Эх, вы! Меня можно расчленить, меня можно убрать, а вот естественные монополии чтобы растащили – у вас даже никогда и вопрос такой не стоял перед вами. Ну, зачем же вы так? Обижаете!
Делишками в своей жизни никогда не занимался. Только делами.
Когда моя-наша страна в таком состоянии, я все буду делать. Я буду все говорить. Если я знаю, что это поможет, я не буду держать за спиной!
Монстрадамусы
Кого-то Чубайс, кого-то Черномырдин. Все это далеко не так! Даже очень далеко не так.
Я не знаю тут, кого имел Лифшиц – какие у него монстры. У нас у всех они сейчас тоже есть. Не думаю, что сейчас какой-то один монстр может влиять на экономику России.
Его реакция – она всегда. Увидим – будет этот или не будет. Если не будет – значит, такая реакция. Если будет – то никакая реакция.
У него позиция есть, у Явлинского. Он ее как занял, врубил одну скорость, как говорят автомобилисты – ну и ее пелякает. И неважно! И так делает правительство – плохо, и так делает – плохо.
Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! А что он знает вообще? И кто он такой? Еще куда-то и лезет, я извиняюсь! (О Зюганове).
Это не война, это Россия.
«Правое дело»? Нет такого дела!
Вопрос не в том, чтобы объединиться. Вопрос в том, кто главный.
С каким бы цветом кто бы ни пришел в правительство, все будут одного цвета – рабочего.
Сейчас российское политическое поле засеяно довольно-таки низкорослой растительностью – не на чего даже и глаз порой положить. Мы должны вырастить здесь что-то более путное.
Сколько у нас не занимайся партстроительством, все равно получается что-то похожее на КПСС.
Мы еще так будем жить, что нам внуки и правнуки завидовать будут.
Весь мир сейчас идет наоборот.
Сможет ли власть в России сохранить и себя, и страну?
Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то якобы что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!
Стадион в Лужниках – это лицо нашего государства.
Вопрос: когда мы похороним импортные продукты в России? Ответ: почему-то немцы не хоронят! Пьют французское вино – и никто из них из-за этого еще не стал французом.
И в Швейцарии у нас есть организованная преступность, и нам надо вместе работать.
Мы все россияне. Нашими богами нам определено жить вместе.
Чем мы провинились перед Богом, Аллахом, и всеми прочими другими?
Если давать – то самому лучшему
Как известно, в мутной финансовой воде гораздо легче ловить. Да еще крупную рыбу. Причем не удочкой, а при помощи динамита.
Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю где – зависит от количества.
Государство было. Государство сохранило. Государство начало набирать. Результаты мы начали иметь.
Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели все?
Наш президент – он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги!
Помогать правительству надо, а мы ему – по рукам, по рукам… Да еще норовим не только по рукам, но и еще кое-куда. Как говорил Чехов.
Вырабатывались два документа. Первый – основной. Ну, они по значимости оба одинаковые.
Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, заменим, как сказал президент.
Мы на второй день приняли резкие меры в защиту своей экономики. Если бы мы не приняли, мы бы рухнули еще. Многие услышали бы этот грохот!
Министр внутренних дел подключился сегодня и к сектору экономическому. Ну а чего здесь больно умного, или там заумного, или там захитрого – чтобы не додуматься?
Происходит то, что ничего не происходит.
Вот мы там все это буравим – я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное.
Этим фантазером.
Руководить страной – это еще не автомобилем.
Мы не хотим постоянно изобретать велосипед. Надоело ездить на велосипеде.
Мы ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.
Спасибо за то, что мы сегодня делаем.
Я знаю, голод будет
Нельзя думать, и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.
Люди нас не поймут, а мы все тянем и тянем.
Ну, если бы я знал, что меня или что нас ждет именно в этом году – я бы все сделал, чтобы не допустить этого.
Наш народ терпеть умеет. Нам бы еще научиться уважительно разговаривать с ним. Вот тогда не будет рельсов.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали – масла не стало. Потом на яйца нажали так, что их тоже не стало.
Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе.
Второй канал государственный – стопроцентно. Но иногда он такое выдает, что хоть глаза не открывай. Тяжеловато смотреть, тошнит порой, но смотришь – куда деваться.
Процесс реформ – он смерти подобен, но нельзя растягивать страдания людей.
Одно место красит человека
Не могу себе даже представить, что можно так же работать и дальше.
Я не думаю, что губернатор должен работать именно так, чтобы навредить.
Если поймем, что нужно работать, тогда, я думаю, вреда особого не будет. И не так уж много потеряем.
Мы об этих мерах скажем. Я об них и озвучу, и предложу.
То, что там заявляют вот те, кого вы называли, я их даже не хочу называть этим словом – их не должно быть там.
Нам никто не мешает перевыполнять наши законы.
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их соберем в одно место.
Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять. Другого слова не хочу произносить.
Если мы дойдем до фени, то трудно будет выбираться.
Какие тут прогнозы? Надо кое-кому врезать как следует, всех поставить на место, привлечь людей, поставить хозяина – и вперед!
Привлекайте хоть самого Господа Бога! А его и надо, говорят, иногда спрашивать. Надеемся, что правительство решит эту проблему.
Коньяк на скаку остановит
Я нормальный русский человек. Кто тебе сказал, что я не принимаю? Все принимаю. Если надо выпить водочки, выпью. И спою, и лошадь на скаку остановлю.
Я за себя краснеть не собираюсь.
Я не для того здесь работаю, чтобы меня ставили в очередь за кем-то.
Я с молодых лет всегда работал первым лицом.
Я после ваших слов подумал: как же меня любят!
Я верю, что наше соломоново решение будет мудрым.
Сектор газа
Моя специальность и жизнь проходила в атмосфере нефти и газа.
Сказал – и сразу все понимают. Это мой, может быть, стиль. Может, я не хочу сказать, что самый правильный, но очень понятный и очень доходчивый. А это нужно сейчас.
Не все то, что я сказал всем это, все могут об этом говорить. Даже об этом люди и то не все говорят. Не дошел я еще до главного.
Это глупость вообще, но мне это знакомая песня.
Огромное всем вам, всем соратникам, кто всегда шел по жизни эти годы.
Мне как-то самому неудобно говорить, чем я стал новее. Увидите еще, подождите, дайте разогреться.
Черномырдину пришить ничего не возможно!
Сказал бы прямо: Виктор Степанович, какие у тебя дивиденды? Ты самый богатый человек в стране, а теперь говорят, уже и в мире… Был бы я таким сказочно богатым, я бы здесь не стоял!
Да не надо меня выводить негативно! Я оцениваю так, как есть.
Ничего за душой того, что не положено. Я не сумасшедший.
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Не доживем до понедельника
В понедельник сразу сказал: в театр не пойду, не хочу кривляний!
Любимый отдых – охота. Всегда есть возможность походить, погулять, затаиться, ждать.
В России меня никем не запугать – ни козлом, ни козленком. Если кто-то попытается, так сразу в зубы получит. Уж я это умею делать – я здесь профессионал.
Если я еврей, чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.
В харизме нужно родиться.
Ну, кто меня может заменить? Убью сразу! Извините.
