В крупных городах Америки в местах скученного проживания иммигрантов красуются рекламные щиты, на которых крупными буквами написано, что звонить 9-1-1 следует только в случае emergency. Почему это напоминание необходимо русскоязычным иммигрантам?
«Если у женщины не болит ничего, у нее болит голова». Головные боли мучают меня с 20 лет. Сначала я пыталась лечиться, но потом поняла, что это бесполезно. Приспособилась, научилась терпению и отработала «систему перехвата». И вот приключились два приступа мигрени подряд в течение одной недели. Сутки покорно провалялась в кровати в неком промежуточном состоянии между бодрствованием и забытьем. При этом я с ностальгией вспоминала нашу российскую «Скорую помощь». Второй приступ был еще более тяжелым. Огненная масса переливалась в моей черепной коробке. Терпеть больше не было сил. Я встала, добрела до телефона и набрала 9-1-1.
Ответили мгновенно. Даже не спросили адрес – компьютер сразу высвечивает улицу и номер дома. Деревянным языком, с трудом выговаривая слова, на очень плохом английском языке, я объяснила, что у меня сильный приступ мигрени, и что мне нужно сделать укол. Через две минуты они были в нашем доме. Они – это машина медицинской помощи, пожарная машина и девять «бравых молодцев» при ней (дочь специально пересчитала). Примчались, соблюдая все положенные инструкции: со звуковым сигналом и мигалками. Почему приехала и пожарная машина тоже, ведь я объяснила, что у меня приступ мигрени? Потому, что так положено по инструкции, поодиночке эти машины не ездят.
И тут начались удивительные вещи. Оказалось, что сделать укол и снять боль, они не могут, не положено по инструкции без указания врача. Когда я спросила, что же они могут? Мне ответили, что только отвезти в больницу. Я им пыталась объяснить, что для больничных экспериментов у меня нет сил, что мне нужна помощь сейчас, а не через несколько часов, что мне нужна просто инъекция Имитрекса. Все было бесполезно, нарушить инструкцию они не могли.
Где-то там, на второй линии сознания я смотрела на себя их глазами и могла понять их состояние: девять здоровых ребят, в прекрасной форме, хорошо выученных и подготовленных, готовых броситься и в огонь, и в воду, а здесь ничего не горит и не рушится. Лежит какая-то тетка на диване, все меристические признаки (температура, давление, пульс) у нее в норме, переломов и рваных ран нет, может она так шутит. Я чувствовала, что пауза затянулась, что спасатели уже от нетерпения перебирают ногами, и мы поехали.
Дорога заняла не более 10 минут. В приемное отделение меня доставили на каталке, хотя я могла передвигаться сама, но по инструкции это не положено. А дальше я познакомилась с работой отделения первой помощи в американском госпитале. Должна сразу сказать, что все мои худшие опасения оправдались: с момента нашего прибытия туда до долгожданного укола прошло 5 кошмарных часов. Этого я не пожелаю даже врагу.
Конечно, в крупных городах Америки, где проживают десятки тысяч эмигрантов из стран бывшего социалистического лагеря, не могла не появиться «Скорая помощь». Сначала это были оснащенные необходимым медицинским оборудованием автомобили с сотрудниками, которые говорили на родном языке. Затем процесс, как говорят, пошел. На «русских» машинах «Скорой помощи» появились врачи. Например, в Балтиморе начала работу первая медицинская группа с многообещающим названием «Альтернативное медицинское обслуживание». Они не только проводят прием и физиотерапевтическое лечение в офисе, но и обслуживают больных на дому. Появилась служба неотложной и скорой помощи в Филадельфии и Далласе.
С одной стороны, казалось бы, можно облегченно вздохнуть, но… быстро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Внедрение нового в отлаженную систему медицинской помощи в Америке вызывает не только радость, но и порождает многие проблемы. И в первую очередь проблемы для людей, работающих в этом бизнесе. Одни из них ратуют за чисто американскую систему работы ambulance, другие же хотят максимально возможных изменений в рамках существующей системы в направлении российской «скорой помощи». Мне удалось поговорить и выслушать доводы владельцев компаний, находящихся «по разные стороны баррикад». У каждой стороны своя четко обоснованная позиция и свои веские доводы.
Прежде чем изложить суть этих разговоров, хочу подчеркнуть, что хотя я, как потребитель этих услуг, сторона заинтересованная, однако постаралась изложить ответы на вопросы верно и точно расставить акценты. Кроме того, следуя главной заповеди «не навреди», изменила имена некоторых участников разговора.
Однажды Петр попал в автомобильную аварию, которая закончилась тяжелыми последствиями. Спас Петра не только счастливый случай, но и служба 9-11. Когда лежал в госпитале, то много передумал и решил для себя, что будет работать в ambulance. Опыт работы спасателем у него есть, необходимо только получить Американские лицензии EMT – Emergency Medical Technician. Вскоре он прослушал требуемые курсы, сдал положенные экзамены, купил специальный автомобиль и открыл собственную компанию.
– Петр, у меня создалось впечатление, что в Америке в таких городах, как Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Вашингтон за последнее время появилось много машин русской, польской, украинской «Скорой помощи». Это естественный ответ на высокий спрос услуг такого рода или причины другие?
– К сожалению, дело не в спросе. Это стало модным бизнесом. За все «волны» русской эмиграции мода менялась уже много раз. Сначала все были таксистами и маникюршами. Затем рынок насытился, потребность уменьшилась. Вновь прибывшие эмигранты стали осваивать профессию риэлторов и продавцов автомобилей. Затем все бросились работать программистами. Это просто очередной виток русского бизнеса.
– Как Вы находите клиентов? У таксистов, например, есть диспетчерская служба. Есть ли такая служба у частных Ambulance? Насколько я знаю из личного опыта, служба 9-11 присылает ambulance и пожарный грузовик, принадлежащие пожарной службе?
– Не совсем так, диспетчеры службы 9-1-1 имеют список телефонов частных служб ambulance. Таких машин много не только русских, но и американских. Вот только в последнее время русские себя здорово скомпрометировали, и диспетчеры предпочитают нашими услугами не пользоваться.
– Что значит скомпрометировали?
– Я имею в виду громкое дело с компанией «Care stat». Это была, можно сказать, интернациональная компания: иммигранты из восточной Европы. Они превысили свои полномочия. В Америке можно жить хорошо, если находишься в рамках существующего закона между больными и медицинскими работниками. Доктора здесь – очень высокооплачиваемые работники. Ни одна страховая компания не оплатит вызов врача на дом.
– Насколько я поняла из разговора с Вами, мечта многих эмигрантов из бывшего Советского Союза о создании «Скорой помощи» по образцу и подобию советской маловероятна в условиях Америки?
– Может быть, и вероятна, но только после изменений во всей системе здравоохранения Америки. Волевым решением в одном отдельно взятом русскоязычном районе ограничиться нельзя. По американским понятиям это будет противозаконным, а значит, и наказуемым. Может быть, в Мэриленде и ездят русские врачи на дом, но тогда, во-первых, эти врачи должны иметь не только московский диплом, но и подтвердить его здесь. Если им разрешено официально работать врачами, то вступаем в тот же заколдованный круг: кто будет оплачивать огромные счета, которые они пришлют пациенту?
Второй разговор состоялся с владельцами крайне успешной компании «Скорой помощи», в которой действуют уже 2 офиса с шестью автомобилями. Причем, кроме обычных машин ambulance, работают два «van» для транспортировки людей, передвигающихся в инвалидных колясках. Это врачи со стажем и научными степенями, они четко представляют разницу в подходах и в правовом пространстве, но сумели вписаться в новую систему и стать в ней востребованными.
История их успеха крайне проста. Оля Латышева окончила институт в Москве, работала невропатологом, вела научную работу, защитила кандидатскую диссертацию… Затем переезд в Америку, рождение ребенка, который требовал много внимания. И не только внимания… Кому-то надо было работать, чтобы кормить семью.
Чтобы работать по специальности, необходимо пересдать, практически, все экзамены. Это задача не одного дня, а многих месяцев. Хорошо, когда есть значительный стартовый капитал, а если нет, то надо искать другую работу. Муж Оли, Игорь, врач с многолетней практикой, пошел работать в ambulance, а потом открыл свою собственную компанию.
Когда малышка подросла, Оля тоже начала работать. Она организовала нейрохирургический отдел в Elkins Park Hospital и руководила им. Тем временем компания мужа ширилась. Игорь нуждался в профессиональных помощниках. И Оля, конечно, пришла мужу на помощь.
Популярность росла. Игорь, который в России после окончания института несколько лет проработал на «Скорой», был хорошим диагностом, а потому и здесь, в Америке, клиенты быстро оценили его способность принимать единственно правильное решение в сложнейших ситуациях. Часто в диспетчерской раздавались звонки: «Это Скорая, где Игорь работает»?
Когда представилась возможность поговорить с Олей Латышевой и Игорем Вавиловым, конечно, я не утерпела и задала свои наболевшие вопросы.
– Возможно ли в Америке появление службы по типу российской «Скорой помощи»?
– Здесь другая система медицинского обслуживания, другое правовое пространство, другие подходы и приоритеты. В настоящее время изменения возможны только в рамках существующей системы. Например, что умеет и что положено делать ЕМТ? Согласимся, что не так много может человек, проучившийся на курсах 3 месяца: измерить давление, пульс, частоту дыхания. И это все. С другой стороны, бывший российский врач с американским сертификатом ЕМТ не имеет права лечить или консультировать. Согласно действующему закону, он должен определить тяжесть состояния пациента, оказать «первую помощь» и доставить в госпиталь.
В реальной жизни на такой простой и короткой фразе «определить тяжесть состояния» порой колеблются весы жизни и смерти. Что это: предынфарктное состояние или простой миозит? Продуло у кондиционера? Вряд ли человек без серьезного медицинского образования и большого опыта может определить это. А ведь, именно исходя из этого, выбирают госпиталь. На основании этого принимается решение: мчаться в госпиталь на предельно возможной скорости или, наоборот, просто успокоить больного и связаться с его семейным доктором.
Всезнающей медицинской статистикой подсчитано, что правильность поставленного в госпитале диагноза на 80-90 процентов зависит от качества report – истории болезни, представленной медиком из ambulance. Вот и получается, что даже в рамках существующей в Америке системы экстренной помощи больным, ЕМТ – хорошо, а врач EMT – лучше.
Кроме того, не следует забывать об особой ситуации в случае с иммигрантами. В Америке проживают десятки тысяч пожилых людей, для которых английский язык не является родным. Им в нормальном состоянии трудно объясниться с американским врачом, потому что нужно не просто знать бытовой английский язык, но и специальную медицинскую терминологию. А в минуты приступа и того хуже. Люди становятся беспомощными, теряются. Автомобиля нет, приходится вызывать ambulance. Здоровые американские парни, появившиеся в дверях с носилками, зачастую просто пугают пожилых людей. Да еще нужно жестами объяснить, что болит. Задача непосильная. Из-за этого случаются медицинские ошибки. А ведь это ошибки с людьми, с их жизнью.
Третий способ решения наболевшего вопроса не только предложил, но уже и претворил в жизнь здесь, в Далласе, Кирилл Куцен. Его привезли в Америку в 14-летнем возрасте. Это врач с классическим американским образованием, но он отчетливо видит не только плюсы, но и минусы американского медицинского обслуживания. Интересно, что все русские пациенты называют его Кириллом, а американцы, для которых это имя непривычно – Michael. Доктор Куцен не считает нормальным, когда больной долгие часы проводит в emergency room госпиталя. Именно поэтому от открыл скорую неотложную помощь, где не существует очереди.
– Кирилл, какова основная идея, которой Вы руководствовались при создании ER Centers of America?
– Быстро и дешево, вот то, что я предлагаю больным. В нашем центре никто не ждет, помощь оказывается сразу по прибытии, причем, гораздо дешевле, чем в госпитале. Для этого у нас есть все: необходимое оборудование и квалифицированный персонал. Я набрал в состав центра только сертифицированных American Board of Emergency Medicine специалистов. Это врачи, не только подготовленные работать в критических ситуациях, но и с опытом не менее четырех лет. Те же требования мы предъявляем ко всему младшему медперсоналу – постоянный тренинг, постоянное повышение квалификации.
– К вам нужно приезжать только самому? Как вы поступаете, если, например, звонит пожилой русскоязычный эмигрант, который не водит машину?
– Нет проблем, хотя у нас нет своего транспорта, но именно для таких случаев мы заключили контракт с частной компанией TLC. База этой ambulance расположена непосредственно в нашем центре. Больной может позвонить туда и потребовать доставки или это мы делаем сами. Наши возможности помощи пожилым эмигрантам в их борьбе с недугами достаточно велики, это не только травмы. Это сердечные болезни, хронические обострения, всевозможные тесты, включая CAT scan, анализы и инъекции. Что касается вызова врача на дом, то это практикуется в отдельных случаях, но только в отдельных, потому что это неоправданно с экономических позиций. В среднем врач ER зарабатывает 150 долларов в час, при этом он принимает 2-4 пациента. Невозможно сделать 3-4 визита на дом за это время, то есть неотложная служба при такой организации труда разорится. Далее проблемы оборудования. Современная диагностика практически невозможна без новейшей технологии. Вся эта аппаратура чрезвычайно дорога, ее невозможно установить на передвижных ambulance. Поэтому в Америке и существуют Emergency Room. Хотя в районе DFW есть несколько компаний, которые принимают вызовы врача на дом, но из-за высокой цены на услуги они работают только с очень богатыми клиентами и только в отдельных районах. Есть и другой подход, который используется Medicare Home Health: когда на вызов едет ассистент терапевта (Physician assistants) или медсестра (Nurse Practitioners) с техническим работником ambulance. В случае необходимости они связываются с терапевтом своего центра. Такой подход по силам даже Medicare.
Все это говорит о том, что «Скорая помощь» по образцу и подобию российской в Америке в настоящее время невозможна. Но и в рамках существующей системы экстренной помощи русские врачи могут оказать и оказывают большую помощь своим соотечественникам. America! What a country! Здесь даже на вызовы в ambulance ездят доктора и кандидаты медицинских наук. С одной стороны – это страна иммигрантов, а значит, каждый из них привносит сюда что-то из своего прошлого. Но с другой стороны – конституция здесь жестко стоит на страже законов и меняется крайне медленно. В медицинских кругах поговаривают, что требования к уровню образования сотрудников Ambulance повысятся. Мы стоим на пороге изменений системы экстренной помощи больным людям. Однако это процесс долгий, и характер этих изменений даже предположить сейчас сложно…