Воскресенье. Без четверти полночь. В сумерках, на реке вокруг небольшой проруби собралось в плотном кольце человек двести разного народу, большей частью молодежь. Минус пятнадцать, холодно, ветрено, народ жмется.
Под тяжестью толпы лед постепенно медленно проседает, выдавленная из проруби вода заливает снег, образуя мелкое озерцо, люди отступают в стороны, формируя большой круг.
Говорят, в крещенскую полночь небо открывается, и на землю щедро изливается лучистый поток, освящающий всю воду и все живое. Десяток отчаянных людей, не дожидаясь двенадцати, окунаются.
Пасмурно. Над Софийским собором светлая полоска искусственного освещения, лучи мощных прожекторов снизу высвечивают контуры стен и, растворяясь в воздухе, уходят в низкие белые тучи.
Первый час ночи. Возвращаюсь к машине. Сокращая путь, сворачиваю с набережной реки в переулок. Впереди, в попутном направлении, шатаясь, идет женщина, за ней следом девочка 7- 8 лет. Женщина падает в снег, встает.
Так они далеко не дойдут. Девочку жалко. Останавливаюсь. Подхожу к ним. Опрятно одетая девочка. Ненадолго встречаюсь с ней взглядом, она опускает глаза, ей стыдно за мать. Маленькая, а уже все понимает.
Полноватая, крепкая молодая женщина, лет тридцати, без головного убора, пьяный невидящий мутный взгляд.
– Вы куда идете?
– На Воркутинскую, за 200 рублей довези… С реки… Искупалась я… Мазохисты…
– Вы не туда идете. Надо в обратную сторону, назад, на Набережную, там такси.
Посмотрел в зеркало заднего вида, женщина остановилась в нерешительности. Доехал до гаража. Вышел из машины. Ночь. Холодно. Пожалуй, такую ее никто из таксистов не возьмет, обморозится, девочку жалко. Если еще не уехали, отвезу.
Быстро возвращаюсь обратно, по той же улице, переулку, на Набережную. Нигде нет. Уехали. Со спокойной душой еду назад. На перекрестке еще раз просматриваю вдаль улицу. Вижу, на пустой остановке стоят. Женщина “голосует” поднятой рукой, поодаль в красном ее девочка.
Разворачиваюсь, передо мной на светофоре стоит такси. Пока жду зеленый, с десяток машин на противоположной улице стартует, и, не останавливаясь, проезжает мимо них. Загорается зеленый, такси, что впереди, тоже не тормозит.
Дубленка расстегнута, халат нараспашку, голое тело в черных плавках. В руке как флажок купюра. Вид еще тот, или такси ловит, или таксистов – или ехать, или себя продать.
Останавливаюсь.
– На Воркутинскую.
– Садитесь… Вы вперед, дочка назад.
Садится. Не узнает, не помнит. Голые ноги, на коленке ссадина. Девочка узнала, устало, благодарно улыбнулась. В глазах обреченность, страдание и терпение.
– Никто не останавливается, даже гаишники – и те проехали мимо…
Едем молча на другой конец города. Отогревается, начинает рассказывать.
– У меня трое детей. Эта – старшая, во второй класс ходит. Второму два года, а младшему восемь месяцев, …болеет астмой.
– Дома куришь при детях, не жалеешь их.
– Нет, не курю.
– Кто сейчас с детьми?
– Муж… Побил меня, за то что пью. Только что синяки сошли… Не могу бросить пить… Сегодня, пиво… Теща за это из дома выгнала, теперь квартиру снимаем. Муж на железной дороге работает… Наверное, уже спят, завтра ему рано на работу.
Кладет на панель приборов в мою сторону, мятую тысячную купюру. Беру ее, поворачиваюсь назад, передаю в руки девочке. Она молчит.
– Приедешь сейчас домой, повались в ноги мужу, проси прощения, что пьяная. Не бросишь пить, всех погубишь. Муж из-за тебя сядет, с горя пропадет, одна останешься… Будешь дальше пить, лишат родительских прав, детей в детдом отдадут, сама сопьешься… Не бросишь пить, всех погубишь… Поняла, что будет?
Молчит… Понимает…
– Я детей люблю, и мужа тоже люблю…
Поворачиваем на Воркутинскую. Впереди киоски круглосуточной торговли.
– Останови.
– Зачем?
– Сигарет купить.
– Перебьешься… Который твой дом?
– Тут, направо, вот этот,… средний подъезд…
Остановились. Выходит…
– В расчете?
– В расчете…
Обернувшись к девочке: «Деньги ей отдай завтра, когда протрезвеет».
СМИ по своему воздействию сравнимы либо с наркотиками, либо с лекарством. Магазинные полки завалены цветными газетами, глянцевыми журналами, они, как и многочисленные фильмы, переполнены отравой лжи…
– Потребляй, и погибай, …мы поможем тебе пропасть. Все “прелести” в них открыты, все в них есть, все, чтобы погубить и эту семью, и других. Только нет в них спасающего слова правды, которое является пищей для роста сознания и руководящего духа. Правда – объединяет, ложь – разделяет.
СМИ должны говорить правду, нести свет. Обличая зло, нельзя лить одну чернуху, обязательно надо указывать светлый выход из темноты, делать лучшее самим и предлагать делать это другим.
… «Вера без дела мертва»…