Смешную фразу надо лелеять, холить,
ласково поглаживая по подлежащему.

И. Ильф

Хотите узнать верный путь наслаждаться действительностью? Узнать рецепт мудрости и получить прививку оптимизма? Вы готовы не только нежно улыбнуться себе любимому, но и включить самоиронию? Тогда это для вас, читайте и блаженствуйте.

Какое блаженство проснуться и знать,

Что вам на работу не надо бежать.

И день наступающий очень хорош,

А если болеешь, то значит – живешь.

И старость – совсем не плохая пора.

Да здравствует время свободы! Ура!

***

Какое блаженство в постели лежать

И на ночь хорошую книгу читать.

Сто раз прочитаешь знакомую прозу,

И все тебе ново – спасибо склерозу!

***

Какое блаженство! Я в старости знаю,

Что всей красоты своей не потеряю.

Нельзя потерять то, чего не имела.

Красавицам – хуже. Но это-их дело.

Для них этот фитнес, диета, подтяжки.

Мне жаль их. Ну что же! Держитесь, бедняжки!

В канун Нового года я наткнулась на эти жизнелюбивые остроумные стишата в Интернете и ощутила резкий подъём настроения. И даже желание писать собственные «куплеты» по поводу счастливых моментов бытия. Так-так, а кто автор? Инна Бронштейн? Не слышала, кто это, откуда…

Забравшись для выяснения истины в дебри мировой паутины, позже связавшись с другом автора стихов, я поняла, что Инна Бронштейн – это явление, да ещё какое. Как иначе объяснить то, что написанное никому не известной и не пользующейся Интернетом пенсионеркой, стало широко известно и популярно? Она пишет стихи, большинство из которых начинаются со слов «какое блаженство…». Первоначально подумалось: «Вероятно, авторша живет и горя не знает, а на досуге, от переизбытка жизненных удач, радостные строчки сами собой складываются у неё в голове». Но я ошибалась. Как известно, мир не всегда такой, каким кажется. С жизненными удачами у Инны не заладилось с детства. Хотя это, конечно, как посмотреть. Если посмотреть глазами автора «блаженств», то ещё как повезло, что дышит, жива, относительно здорова, окружена друзьями.

Она родилась 2 января 1931 года. Отец, Яков Бронштейн, был весьма известным в Беларуси литературным критиком, членом-корреспондентом АН БССР, профессором, членом СП СССР с 1934 г., секретарем еврейской секции Союза белорусских писателей.

Раннее детство Инны выпало на 30-е годы, время мощного индустриального развития страны (не в последнюю очередь обеспеченного рабским трудом миллионов зэков) и «культурной революции», которая от литературы и искусства ожидала вполне определенного воздействия на массы. Приближались годы Большого Террора, когда миллионы человеческих судеб были перемолоты жерновами сталинской репрессивной машины.

Жертвами становились представители всех, без исключения, социальных групп, в том числе и тех, которые ещё недавно с плеча со свистом крушили старый мир, думая выстроить для себя новый. Выстроили. Кто был ничем, стал всем и получил право карать. Среди крестьян и рабочих, казачества и военных, духовенства и интеллигенции каждый второй вдруг оказывался шпионом разнообразных мастей и разведок. Чтобы выполнить план по выявлению «социально чуждых элементов» и разоблачению врага, бдительные Шариковы и Подшипниковы не гнушались даже нелепыми поводами: брали за оговорки, за ошибки в тексте. Художник, пропустивший на плакате букву «р» в слове Сталинград (так что читалось «Сталин гад»), представлял страшную угрозу государству и был расстрелян. Мальчишка, в школе на перемене отфутболивший корзинку так, что она зацепилась и повисла на портрете тов. Сталина, был настолько опасен власти, что его арестовали (рассказ моего отца). Под «антисоветскую пропаганду» можно было подвести что угодно. А уж интеллигенция всегда отличалась вредной привычкой думать, за что и была на заметке, или, лучше сказать, на мушке. В припадке шпиономании вся партийно-государственная машина Советского Союза работала в одном направлении: в тюрьму и на кладбище.

11 сентября 1937 года Яков Бронштейн, в числе многих представителей еврейской творческой интеллигенции, был арестован. Его расстреляли в ночь с 29 на 30 октября 1937 года в тюрьме НКВД в Минске, так называемой «американке». В ту страшную ночь были расстреляны более 100 человек: литераторы, священники, учителя, ученые…Якову Бронштейну было всего 38 лет.

Ближайшие родственники репрессированных тоже автоматически становились жертвами репрессий. Жёны получали по 8 лет лагерей с формулировкой ЧСИР («члены семей изменников родины»), детей старше 18 отправляли в лагеря на 5 лет с такой же формулировкой, а малышей до 5-6 лет разбрасывали по детским домам, меняя при этом их фамилии, обрубая корни. Инне было 6, брату 4, их разделили и развели по разным детским домам. По счастью, позже Инну и Ромэна забрали к себе родственники, правда, врозь.

Мать Инны Марию Минкину арестовали почти одновременно с мужем и определили в преисподнюю с названием АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников родины), где она чудом выжила, отсидев 8 лет. Вместе с ней в лагере находилась мать Окуджавы Ашхен Степановна Налбандян. В 1945 году, когда дочери было уже 14 лет, Марию освободили, но о судьбе Якова им ещё долго ничего не было известно.

Даже в 1947 году, когда Инна обратилась с запросом в НКВД, ответили, что отец жив и находится в тюрьме. Каким безбожием и цинизмом была пропитана эта власть. В 1954 году Инна закончила Харьковский пединститут и всю жизнь, лет до 75, проработала в школе учителем истории. В 1962 году родился Яша, Яшута, Яков Бунимович, светлый, талантливый, поэтически одаренный. К театру, к искусству его всегда влекло неудержимо.

«… он человек был театральный, даже нет, человек культуры. С ним ни минуты не было скучно. После РТИ (радиотехнического института) он 3 года оттрубил по распределению в ЦНИИТУ, а потом уехал в Москву поступать в ГИТИС на режиссуру. В тот год набирал курс Васильев, но они не сошлись во взглядах на искусство, тогда были модны эпатажные вещи, голые девушки у Васильева в спектаклях садились зрителям на колени. А Яшка был человеком целомудренным, он стал спорить о нужности таких вещей в спектакле. Короче, к Васильеву он не попал, зато его уговорила пойти к себе на курс одна профессорша, и он пошел на курс театральных критиков, работал потом в журнале «Театр». Перемещался в пространстве с рюкзаком книг…».

Эти слова принадлежат Гале Лоховой, Яшиному близкому другу, вместе учились в минском Радиотехническом.

А 1994-м случилось несчастье, неожиданно умер Яша, умер во сне. Утром Инна Яковлевна ушла на работу, думая, что Яшута спит, а его уже не было… Ему был всего 31 год. Вслед за сыном вскоре из жизни ушел муж Натан.

Не дай нам Бог терять близких и любимых, но особенно страшно терять детей. Как после этого выжить? Инна Яковлевна выжила, не позволила себе раскиснуть, не дала одиночеству и душевным мукам растерзать себя, а ведь с возрастом добавляются и телесные «неудобства», нападают злые болезни, казалось бы, какие уж тут «блаженства»…

И всё же…

Какое блаженство: рука заболела,

И, главное, левая-милое дело!

А если бы правая ныла рука?

Отметим, что в жизни везет мне пока.

И даже когда от судьбы достается,

Чтоб всё же блаженствовать, повод найдется.

Эта удивительная женщина выстроила собственную философскую систему координат, которая даёт силы жить, несмотря на боль утраты, систему, в которой ценен даже микроскопический повод для радости, в которой есть место для самоиронии. Инна начала писать жизнеутверждающие полные юмора стихи, которые сама называет «психологическими таблетками» (может, лучше назвать их конфетками?). Поначалу Инне внимали лишь соседки-пенсионерки. Но благодаря друзьям, ее «стишата» появились в Интернете, небольшой круг окрестных почитателей увеличился до огромной аудитории, теперь в него входят Россия, Израиль, Америка. Заметьте, «проект» по представлению творчества Инны – абсолютно некоммерческий, без рекламы, промоушна, без денежных вложений…

Хотя нет, нельзя сказать, что всё происходит само собой в сугубо в виртуальном пространстве. Друзья Инны Бронштейн стараются изыскать возможности издания книг Инны Яковлевны. Гала Лохова и прежде издавала за свой счет небольшими тиражами (по 400 штук) «Блаженства» Инны и стихи Яши. Их раздавали «симпатичным людям», как она сказала. В марте этого года удалось напечатать в Минске ещё один тираж в 500 экземпляров (в типографии БГУ), которые разошлись за 3 недели. У Инны Яковлевны была первая в жизни настоящая презентация.

С неделю назад и мне по почте пришла небольшая по объёму книжечка, изданная в Минске, Гала прислала мне «Блаженства». Кроме «оптимистических пилюль» в ней есть коротенькие, смешные до слёз истории из «Записок училки». И есть «Другие стихи», которые тоже трогают до слёз, только уже не от смеха, такая в них сквозит горечь и сердечная боль.

Какое ужасное слово – свобода,

Когда никому на земле не нужна,

Когда никому ничего не должна.

Проходят бесплодно свободные годы,

Какая тоска – никуда не спешить.

Вставать, когда хочешь, в постели валяться,

О деле не думать, за дело не браться,

Будильник не ставить и не заводить.

Какое несчастье – готовить себе!

И есть в одиночестве, хоть до отвала.

Про платье забыть, что вчера покупала,

Не ждать перемен в одинокой судьбе.

Какое блаженство, что есть у меня

Мой брат и друзья, в телефоне и рядом.

Такие любимые, с ласковым взглядом.

И слезы сотру и радуюсь я…

В жизни Инна Яковлевна абсолютно непафосный и скромный человек, которому не очень-то покуришь фимиам, с этим у нее строго. Даже в день своего 80-летия она не желала слушать никаких тостов на тему собственно юбилея, вот мир во всем мире, процветание Беларуси, Пушкин – дело другое.

Дом, в котором одиноко и небогато живёт Инна Яковлевна, стоит на пригорке, который она вынуждена «покорять» каждый раз, когда идет домой. Конечно, пожилому человеку это стоит определенных физических усилий, но сколько неподражаемого юмора и оптимизма в этих строках:

ГОРКА

Что за горе, эта горка!

Жить на горке очень горько.

Альпинизм на склоне лет

Это не блаженство, нет…

Зато напишут на плите:

Она жила на высоте.

Из записок училки

СЭВ

Это было в благословенные 70-е годы, когда могучий Советский Союз опекал страны Восточной и Центральной Европы, впихнутые в мировую систему социализма. Экономическим центром, органом этой системы был Совет Экономической Взаимопомощи – СЭВ. Это слово звучало ежедневно по ТВ и радио, многократно печаталось в газетах и учебниках, постоянно произносилось на уроках и политинформациях.

Итак, шел экзамен по обществоведению в выпускном классе. Билет получил Миша Н., добродушный, розовощекий малый, который к учебнику не прикасался, а на уроках бывал редко. В билете вопрос: мировая система социализма.

Председатель комиссии, я – экзаменатор и учитель географии Белла Соломоновна -ассистент понимали, что надеяться на Мишин ответ не приходится, а выпускать его из школы надо. Это знали и учителя, и сам Миша. Но как выпускать?

Миша волновался и крутил ручку над чистым листом бумаги. Наконец страдальца вызвали к столу. Он прочитал вопрос и замолчал.

Добрая Белла Соломоновна старалась помочь ему изо всех сил: «Миша, ты только назови орган социалистического содружества, и получишь оценку. Ну, орган. Слово из трех букв, все его знают, и ты его, конечно, знаешь. Ну, слово из трех букв?»

Белла Соломоновна ободряюще смотрит на Мишу и повторяет заветную подсказку: «Орган, слово из трех букв, орган, все его знают». Миша напрягается. Слово из трех букв он, конечно, знает. Как и все. Но не решается назвать. Он смутно понимает, что известное ему слово из заборных надписей произносить на экзамене не следует, но ведь просят…

Я вижу, что члены комиссии сползают со стульев, да и сама держусь из последних сил. Только гуманистка Белла Соломоновна ободряет Мишу взглядом лучистых глаз и повторяет подсказку: «Орган, слово из трех букв, все его знают».

Я не выдержала и выдала Мише искомое слово: СЭВ. В ведомости – «тройка». Все довольны.

Сейчас, обращаясь мысленно к прошлому, я думаю: хорошо знакомое Мише слово из трех букв оказалось намного долговечнее экономического органа социалистического содружества. Нет мировой системы социализма, давно забыт СЭВ, а знакомое Мише слово живет. Известность и популярность его не тускнеет.