РЕПОРТАЖ ИЗ РУССКОГО КАНКУНА

Александр Этман

В предновогоднем мексиканском Канкуне я находился в составе не такого уж и ограниченного контингента чикагской русской общины. Миссия контингента, состоявшего из людей разных профессий, преследовала исключительно мирные цели: укрепить здоровье детей и свое собственное путем купания в ласковых водах Карибского моря, а также принятия воздушных и солнечных ванн на тамошних пляжах. Численность ограниченного контингента чикагской русской общины в одном только санатории-профилактории «Иберостар», по словам генерального менеджера Хорхе Освальдо Гарсии, в декабре составила 550 человек. Причем, подчеркну, это лишь чикагская часть – были еще русские из Нью-Йорка, Нью-Джерси, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и Канзас-Сити.

Хоть наша техасская «комьюнити» не такая многочисленная, как чикагская, мы тоже любим отдыхать в Канкуне. Поэтому многим приведенная картина покажется знакомой. (прим. Н.Т.)

Ну вы, конечно, понимаете, что, когда на небольшом участке живописной суши собирается такое количество компанейского русского народа, цели ограниченного контингента не меняются, но достижение этих целей серьезно осложнено.

Укрепление здоровья детей происходит самым что ни на есть естественным путем: за счет пребывания означенных детей в морской воде и на солнце. В промежутках между купаниями русские люди густо мажут своих детей всевозможными кремами против загара (исключение составил просивший не упоминать его имени земляк, по ошибке заливший дите маслом для загара, в результате чего несчастное дитятко, покрывшись пепельным загаром африканских саванн, провело несколько дней в созерцании телевизора и выстраивании планов жуткой мести).

Таким же образом происходит укрепление здоровья и взрослых. Они плещутся в воде и хорошеют не по дням, а по часам, в лучах светила. И все бы было замечательно, когда б в процесс отдыха не вмешивались бармены курорта, которых жизнь заставила научиться русскому языку.

– Здравствуй, товарищ! – приветствует тебя потомок древних майя. – Что будешь пить, товарищ?

Мысль о том, что русский человек может не пить, кажется бармену кощунственной. Поэтому, не дожидаясь ответа озадаченного полиглотовскими способностями индейцев русского человека, он продолжает:

– Пиво, товарищ! Сколько? Один, два, три, четыре, шесть, пять!

– Пять, шесть… – машинально поправляет его русский человек.

– Путин, Мутин, Гутин, – кричит бармен. – Шесть, пять, товарищ! Шесть пива, пять текила. Будь здоров!

В главном прибрежном буфете работал правнук вождя Эдуардо, который дисциплинированно носил страдальцам текилу, а потом дружески говорил: «Выпей, друг, легче будет!» И добавлял: «Зайгезунд!», за что получал заслуженные чаевые. Но всех их перещеголял некий Дагоберто из стейк-хауза, который на протяжении всего вечера называл одного чикагского адвоката «товарищем генералом» и, получив вместе с наличными устную благодарность, неожиданно гаркнул, распугав уже заснувших павлинов: «Служу Советскому Союзу!»

Короче, годы нашего миссионерства не пропали даром: «Иберостару» нужно вручать переходящее Красное знамя за победу в конкурсе образцовых здравниц, пропагандирующих русский язык и культуру российского пития. Не всякий американец рискнет сунуться нынче в «Иберостар», не выучив предварительно несколько необходимых и обязательных к применению фраз: «Это место занято!», «А вот то и значит…» и «Шел бы ты…»

Мне, как интернационалисту, было больно смотреть, как какой-то бразилец, выигравший, кстати, конкурс на звание лучшего певца, пытался попасть в итальянский ресторан «Ла гондола». Бразилец просто плакал, не от голода, конечно, но от обиды.

– Это возмутительно! – скулил он по-английски, поскольку носители португальского и испанского друг друга исторически не понимают. – У меня зарезервирован столик. Мои дети хотят кушать пасту и терамису! Я приехал из Бразилии…

– Произошла ошибка, – объяснял продажный метрдотель. – Мы сможем посадить вас через час. Почему вы плачете?

– Как же мне не плакать, – отвечал земляк чемпионов мира по футболу, – когда вот этот толстый синьор на моих глазах дал вам купюру, после чего вы стерли вот этой резинкой мое имя и вот этим карандашом вписали его.

Мексиканец развел руками, демонстрируя разочарованность примитивным поведением бразильца.

– Хотите на 8.30? – спросил он безучастным тоном регистратора районной поликлиники.

Но бразилец хотел непременно сейчас и гневно тыкал пальцем в сторону толстого русского дядьки. Тому это надоело. Он встал и подошел к пререкающимся:

– О чем базар, бессаме мучо? – спросил он бразильца.

Тот повернулся и зашагал в общий буфет, бормоча страшные ругательства. Я знаю одного человека, который владеет португальским языком. Это доктор Вероника Кройн, но с нами ее не было. Отойдя метров десять, бразилец развернулся и хотел было вернуться, но дядька свирепо закричал:

– Просыпаюсь утром рано – нет Луиса Корвалана!

Бразилец ушел в буфет навсегда, а я посмотрел на дядьку. Он был пьян и торжествовал победу. В этот момент он мог бы служить иллюстрацией к труду «Происхождение видов». Я сказал ему:

– Он не знает Луиса Корвалана…

– Чего? – недобро спросил дядька.

– Корвалана знают только некоторые чилийцы и все бывшие советские люди.

Толстяк склонил голову, как это делают не особо смышленые попугаи, и принялся анализировать полученную информацию. В этот момент меня позвали играть в фанты, и я ушел. Он крикнул мне вслед:

– Ну я же говорю козел!

Я не знаю, кому он это сказал – мне, бразильцу или Корвалану. Какая разница?..

Жалко, по-сталинградски, выглядели немцы, пытавшиеся прорваться на теннисный корт. Когда бы немцы ни приходили резервировать корт – всегда оказывалось поздно. Немец – человек пунктуальный. Они говорят: приходите ровно в восемь. Немец приходит ровно в восемь – корта нет. Немец приходит без пяти – корта нет. Пробовал приходить к восьми вечера – говорят: нельзя, приходите к восьми утра. Приходит – корта нет.

– Там все время написано одно и то же: Наталья и Борис. Неужели теперь у всех русских одни и те же имена? Один корт – Борис. Другой – Наталья. Есть третий, но эти русские сняли сетку и играют там в футбол, майн готт! Я не выдержал, пошел на корт и там, конечно, играли русские люди. Я спросил у них: «Кто такой этот всесильный Борис, который играет с Натальей на всех кортах?» И знаете, что ответили мне эти хамы?

– Беккер!

Между собой наши люди ладили на удивление хорошо. Небольшая, но показательная стычка произошла только на ужине в честь Дня благодарения. Вместо того, чтобы подобно добрым пилигримам, съесть кусок индюшатины и, хорошенько помолившись, лечь спать, наши люди внезапно стали ссориться из-за лобстеров – свежих, но переваренных и жестких. Обошлось без рукоприкладства, слава Богу. Началась партия классически – традиционно, как е2 – е4, то есть с заявления: «Вы здесь не стояли!» с последующим классическим же ответом: «Это я здесь не стояла?!» Дамы быстро перешли на личности, и тут же прибежали два супруга со сгоревшими лицами, которые, не поднимая рук, потолкались несколько секунд животами и осыпали друг друга праздничным набором ругательств, характерных для завсегдатаев житомирских пивных. Кроме этого, никаких инцидентов вроде как не произошло: отдыхали, как я уже сказал, мирно.

В светлое время суток наш народ активно гулял по пляжу, купался, летал на парашютах, восторженно матерясь, погружался в карибскую пучину с аквалангами. Сколько раз я давал себе слово сдать экзамен на получение лицензии аквалангиста-любителя! Но каждый раз на Карибах я почему-то первыми встречаю посланников не Нептуна, а Бахуса. На этот раз они явились в облике старых друзей из Лос-Анджелеса и сравнительно новых из Чикаго. Словом, до экзамена опять не дошло, и я вновь удовлетворился плаванием с маской и трубкой.

На утлой лодчонке мы поехали кормить черепах. На четырехметровой глубине мы видели косяки каких-то странных рыб, мурену, угрей и даже ядовитого ската, похожего на плохо закопченную камбалу, а черепах все не было.

– Amigo, where is tortuga? – закричали мы проводнику.

Он достал из сумки рыбок и вручил каждому. Мы держали рыбок в руках и мутили воду. Наконец черепахи приплыли – две бурые и одна белая. Мы их покормили. Тем временем проводник поймал барракуду и пожарил ее на решетке вместе с помидорами, луком, чесноком и перцем.

Вернулись к двум. На берегу встревоженная толпа канзасситцев ждала возвращения некоего Коти. По радио с борта передали ужасную новость: Котя наступил на морского ежа. Еж умер сразу, Котя еще жив, но шипы угрожающе торчат из его ступней. Вырывать шипы Котя намерен доверить жене Лене. Толпа давала Лене советы, Лена хмуро отвечала: «Да знаю я, отстаньте!» Видно, Котя не впервые калечился о представителя карибской фауны.

«Иберостар» тем временем жил своей обычной жизнью. Рассказывали новые анекдоты, анекдоты достаточно зрелого возраста и совсем уж пожилые анекдоты. Но было радостно, слушали, смеялись с удовольствием. Потом вспоминали курортные байки – истории, происходившие здесь в прежние годы. Например, про то, как восьмилетний мальчик стоял у бассейна и очень жестко матерился. Сверстники смотрели на него с завистью и благоговением. Наконец, к юному биндюжнику подошел отец и зычно вопросил:

– Гриша, ты почему ругаешься? Тебе кто-нибудь разрешил?!

И про знаменитый «день большого дождя», когда здесь кончилась текила, потому что ее выпили русские люди, а выпив, потребовали еще, а текилы не оказалось, и мексиканцы поняли, что такое русский бунт – бессмысленный и беспощадный.

А потом мужчины пошли за водой, и бармен закричал:

– Товарищ, пей! Сколько? Один, два, три, четыре, шесть, пять…

И показал фокус, который ему подарил отдыхавший здесь шахматист Анатолий Карпов. Он выложил из зубочисток пять квадратов и сказал, что нужно передвинуть две зубочистки, чтобы из пяти квадратов получилось четыре.

Мужчины погрузились в размышления, забыв о воде. За 5 долларов бармен согласился дать разгадку. Ему показали фокус с пятью монетами и деньги забрали. Хотели проучить наглеца и сделать ему «куклу», но пожалели.

… Вечерами играли в мафию, фанты и шарады.

… А потом улетел первый самолет, за ним второй и третий. Пляж стал практически пустым. Но когда мы уезжали, подошел Олег Молдавский и с ужасом сказал:

– Привезли два автобуса нью-йоркцев. Их привезли к зданию дискотеки и оставили. Они пошли к морю, как саранча, сметая на своем пути продукты, мексиканских тушканов и обезьян. Это очень страшно…

Печатается с разрешения издания «Русская Германия»