Блог Елены Якубсфельд
Вы знаете, на ФБ легче. Отфрендил, забанил, просто проигнорировал… В жизни не получается. Потому что водишь своих детей в школу, на танцы, на музыку вместе с ними, с теми, кто поддерживает и оправдывает. Потому что все привыкли здороваться, советоваться, болтать. К обычной мирной жизни, короче.
И вот подходит ко мне вчера одна такая мама, детский психолог (докторская из престижного российского университета, вся родня — известные культурные деятели) и, несмотря на моё явное нежелание общаться, выдаёт следующее: «Ты же понимаешь, что мы не с Украиной воюем». Рядом дети были, поэтому не ответила. Дама поправила на плече ремешок дорогой сумки и продолжила: «И нам, россиянам, сейчас хуже чем украинцам будет: мы же обнищаем! Ты представляешь?»
На ум пришёл русский военный корабль, но опять же, рядом были дети.
Три последних года я имела честь работать переводчиком в «Яхад ин Унум», организации, которая занимается сохранением памяти «Холокоста под пулями», истории массовых расстрелов евреев в Восточной Европе. И не только сохранением памяти, благодаря самоотверженным усилиям работников «Яхада» обнаружено множество мест расстрела, массовых захоронений, которые зачастую никак не обозначены, иногда на их местах стоят дома, парки и лесопилки. Через мои руки прошли множества свидетельства очевидцев того геноцида. И реакции тех старух и стариков, что его видели из окон своих домов, из-за бугра рядом с могилой, очень разные. Сегодня вспоминаю слова одной старушки: «Немцы были жестоки. То, что евреев убивали, то ладно, приказ такой был. Но они ж корову у нас угнали, корову!!»
Я ещё тогда подумала: а вот как можно иметь такое полное отсутствие эмпатии? Полное непонимание ценности каждой человеческой жизни? Ну да, жизнь у этой крестьянки тяжёлая, война, Голодомор, коллективизация, никакого образования, куда ей до эмпатии, говорила себе я. А вот же, в двадцать первом веке стоит передо мной образованный, холёный, сытый и благополучный человек и в сущности, говорит тоже самое.
Другая мама, тоже психолог, тот же социальный профиль, уговаривает меня: «Это всё фейки, я вообще не понимаю что происходит. Как мне родителям деньги переводить, вот в чем вопрос?»
Вишенка на тортике: обе мамы правнучки репрессированных. И идеология общества, в котором они жили, эти репрессии оправдывало. Я сейчас пишу чисто по памяти, поэтому могу ошибиться, но, кажется, в начале XIII века, когда Эдуард Первый завоевал Уэльс, у местной знати отобрали сыновей и послали воспитываться при английском дворе, чтобы позже, когда Уэльс восстанет, послать их карателями на собственный народ. Почему-то вспомнилось…
Наверное, здесь играет роль ещё такой фактор: легче отключить эмпатию, сосредоточиться на своей корове, так сказать, чем признаться себе, что ты бессильный свидетель преступления против человечества, что ты в какой-то момент был к этому причастен: равнодушием, молчанием, безразличием.
Вместе с тем, признаться, душа болит за тех россиян, которые с 24 февраля вместе с украинцами не спят ни одной ночи. Они страдают от невыносимого испанского стыда, горечи и обреченности, понимая, что от позора этой войны не отмыться ни этому поколению, ни последующим, что на них проклятие Каина, нет, хуже, потому что родиться братом и братом назваться, вызваться им быть – это разный уровень личной ответственности. И они в отчаянии, они жертвуют своей свободой, даже своей жизнью (восемдесятилетние старушки выходят на улицы с плакатами «Нет войне», прекрасно зная, что их ждёт). Они жертвуют своими сбережениями, помогая спасать из осажденных украинских городов людей, которых они никогда не видели и не увидят, с которыми их объединяет только чувство человеческого достоинства и желание жить в свободном и спокойном мире. Они открывают свои кошельки, дома, души и сердца беженцам, они дежурят на вокзалах, собирают гуманитарку, носят жовто-блакiтни шарфы и ленты и учат украинские гимн и язык. Эти люди берут на себя непосильную ношу: ответственность за всех тех, кто зомбированно твердит, что украинцы сами бомбят свои дома, больницы и роддомы, сами обстреливают машины, на которых написано: «Дети. Эвакуация».
Есть у евреев такой праздник: Йом Киппур. Ну, только евреи могут из дня покаяния сделать праздник. Что вы хотите? Большинство еврейских анекдотов ведь начинается очень жизнерадостно: «Умирает старый еврей…» Так вот, в этот день каждый еврей берет на себя ответственность за грехи всей общины, просит прощения за них и отмаливает их. Двадцать пять часов. День и ночь. Это самый тяжёлый день в году. Для тех россиян, кто против войны с Украиной, Йом Киппур длится с 24 февраля. И на это очень тяжело смотреть. Мы обнимаемся и плачем, потому что кроме ужаса, чувства невыносимого бессилия, сочувствия, и восхищения украинским народом, нас объединяет то кошмарое чувство, когда на твоих же глазах горит твоя детская колыбелька, когда уничтожают твою родину, одну — бомбами, танками и огнём, а другую — бесславием и позором.