ОТРЫВОК ИЗ РАССКАЗА «ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА»

Автор Елена Якубсфельд

Рисунок Златы Якубсфельд

Потом, когда мы лежим, полные истомы, в темноте, он спрашивает:

— Гош, тебе было хорошо?

Меня зовут Бэлла, но все зовут меня Гошей, потому что в детстве я хотела попугайчика, маленького такого, зелёного попугайчика и даже имя ему придумала: Гоша. Потом я выросла, решила, что я хочу замуж, а не попугайчика, и в итоге я теперь не Бэлла Левина, а Бэлла Вайсман, но для всех всё равно Гоша. Я думаю, если бы мне просто купили этого попугайчика, и он бы потом благополучно умер от перекорма, его бы не так долго помнили, как теперь, когда его так и не купили.

— Хорошо, Славочка, — сонно бормочу я.

— Как в прошлый раз или чуть хуже, лучше?

Он ужасно раздражает меня этими вопросами, потому что я хочу спать. Но, как говорит моя мама, хорошо, что он спрашивает. И она права, хорошо, что он спрашивает. Он, а не его бабушка.

Бабушка моего мужа — это отдельная тема. Я должна была сразу понять, что у парня, которого так зовут, где-то должно быть не всё в порядке, либо в голове, либо в семье, но любовь зла, полюбишь и человека, которого зовут Святослав Леопольдович Вайсман. Святослав Леопольдович Вайсман — это мой муж, а бабушку его зовут Дора Моисеевна, и это она назвала своего сына Леопольдом, а внука Святославом. Дивной эстетики человек.

Как пришла в мою жизнь Дора Моисеевна… Началось всё с того, что я выиграла городской конкурс «Алло, мы ищем таланты». Ну как выиграла, получила приз зрительских симпатий, потому что первые три места заняли дети исполкомовцев и партийных работников. Это я теперь, конечно, понимаю, что по справедливости этот конкурс надо было бы назвать «Алло, мы ищем детей исполкомовцев, которые думают, что они умеют петь», но тогда я была просто на седьмом небе и неожиданно для самой себя согласилась пойти с компанией на пляж.

Дело в том, что на пляж я не люблю ходить, потому что на пляже моя фигура видна не в лучшем виде, а пляж из-за моей фигуры вообще виден плохо. Поэтому мы с пляжем каждый год решаем, что лето будем проводить отдельно. Так лучше для всех. Но в том июне я была в эйфории, летала на крыльях, в общем, пошла. Компания на пляже собралась приятная: Мила, моя подружка, Сеня, мой лучший друг, — мы все познакомились в музучилище — Лёня, наш с Сеней общий друг, которого мы раньше дразнили Лёня Лыжопед, потому что как-то зимой они с Сеней сконструировали лыжопед из лыж и старого велосипеда, но потом Лёня начал обижаться на слово «пед», и его просто стали называть Лёня Лыжа.

И ещё там был Славик, такой высокий стройный голубоглазый блондин с мечтательно-отсутствующим выражением лица. Арамис такой. Аполлон. Каким образом этот Аполлон оказался троюродным братом Сени, уму непостижимо, учитывая, что у них одни семейные гены. Наверное, эти гены про Сеню просто забыли. Вернее, не все, только красивые высокие и стройные гены про него забыли. В любом случае, при виде Славика я, честно говоря, онемела. И судя по выражению лица Милы, онемела не одна я. А Сеня и Лёня сидели рядом с этим Аполлоном, по всей видимости, совершенно не отдавая себе отчёта в той разнице, которая между ними наблюдалась невооружённым взглядом, болтали, травили анекдоты и веселились. Потом выяснилось, что Славик ещё и на гитаре играет, но на пляж он её не принёс из-за песка. Мы с Милой переглянулись, и я опустила глаза: с Милой соревноваться бесполезно, она стройная как газель, и у неё папа зубной техник. В общем, я тоже начала травить анекдоты, и мы с Сеней и Лёней вошли в такой раж, что Славик и Мила покатывались от хохота, всё чаще бросая друг на друга заинтересованные взгляды.

Ну всё понятно, решила я, по крайней мере, у меня есть мой приз зрительских симпатий — и на конкурсе, и на пляже. Назагоравшись, насмеявшись и накупавшись, мы пошли домой. И вот когда мы шли через мост, уже у самого парка, Славик вдруг попросил у меня номер телефона. От неожиданности я выронила мороженое, которое только что, перед мостом, купил мне Сеня. Пломбир в стаканчике. Но в тот момент я даже не обратила на это внимания. Да что там мороженое! Я номер телефона забыла! Стою, смотрю Славику в глаза и понимаю, что ничего так не вспомню. Надо срочно посмотреть на что-то другое, но не могу. В общем, я показала ему себя со всех сторон: и вес, и аккуратность, и сообразительность.

Но Славика это не испугало — теперь я понимаю почему, с такой-то бабушкой! — а тогда я была просто в шоке, когда на следующий день он позвонил: ему Сеня дал мой номер. В общем, через три месяца мы поженились. А Мила и Лёня Лыжа, которые тогда начали встречаться, кстати, на свадьбу опоздали, потому что в тот день жутко поссорились. Но это я так, между прочим.

Уровень восторга моих родителей от нашей свадьбы навёл меня на мысль, что они не рассчитывали на моё замужество вообще, а на такое удачное тем более: мой муж красавец, его папа завбазой, мама преподаёт в школе.

Единственным человеком, который остался недоволен, была моя бабушка. «Что тебе дался этот Славик? — спрашивала она. — Это же внук Доры Моисеевны! Неужели не нашлось других приличных мальчиков? Вон Миша, сын Любочки Рафаиловны, или Игорь Бендер. Или Витя Розовский. Такая семья эти Розовские, все в торговле, как на подбор!»

Моя бабушка разговаривала монологами. Поэтому я даже не стала объяснять, что и у Миши, сыны Любочки Рафаиловны, который, кстати, может прельстить только любителей супового набора, и у Игоря, который двух слов связать не может, а если и свяжет, так окажется, что это не слова, а кошачий хвост и шнурок от его левого ботинка, про Витю я вообще молчу, в общем, у них у всех был, по моему мнению, один недостаток, которого у Славика не было и быть не могло: в них невозможно было влюбиться. Они были хорошие мамины мальчики, а Славик как-то укатил с экспедицией археологов и маме только записку в коридоре оставил. Они были просты и провинциальны, а Славик интересовался астрономией и английской поэзией. И французской эстрадой. И много читал. И ел всегда только ножом и вилкой. И на гитаре играл. И… Так что, какой тут Витя трижды там Розовский, когда в мире есть Славик? И вообще, все эти бабушкины кандидаты чем-то напоминали Сеню, да, моего старого и верного друга Сеню, весёлого, как чижик, простого, как доска, Сеню, но сутулого, нудного и часто ноющего Сеню.

Сеня  кстати, моей бабушке очень нравился — его нытье она воспринимала как признак жизненной мудрости, и возможно, она таки была права, потому что Сеня нашу свадьбу пережил очень хорошо. А ведь сначала он совершенно непонятно обиделся, ходил, ныл и стонал пуще прежнего, а потом вдруг успокоился и даже сыграл у нас на свадьбе на своём саксофоне, причём так сыграл, просто душу вырвал у всех, так сыграл, говорю, что Мила со свадьбы ушла с ним, а не с Леней. Этих Лёню и Сеню я потом, вернувшись из свадебного путешествия, целый месяц мирила.

После свадьбы мы стали жить у моих родителей, вернее, Славочка стал жить, я там и до него жила. И всё бы хорошо, если бы не одно «но», вернее «до»: Дора Моисеевна.

Разумеется, с ней я познакомилась ещё до свадьбы, но тогда Дора Моисеевна вела себя так, как все адекватные люди перед женитьбой сыновей или внуков: она была милая-милая! А после ЗАГСа началось…

На следующий день после свадьбы мы со Славочкой проснулись очень поздно, и только от того, что мама долго, с несвойственным ей терпением стучала в дверь: Славочкины родители ждут нас к себе на завтрак, доедать и допивать всё, что осталось после банкета. Вы, конечно, скажете, что у молодой пары наутро после свадьбы есть дела и поважнее, чем доедать вчерашний оливье и начинающую сохнуть по краям колбаску, и вы будете правы, поэтому мы приехали к новоиспечённым сватам позже всех, заспанные, зевающие, полные блаженной истомы и дремлющего в нас обоих желания. Было странно, смешно и страшно одновременно сидеть между всеми этими людьми, для которых мы были дети, и вспоминать, как мы со Славиком всё же умудрились провести часть нашей брачной ночи, несмотря на жуткую усталость. До свадьбы я, надо сказать, вела себя очень прилично, потому что когда тебе необходимо блеснуть, но ты не уверена, что внешности или ума на это хватит, поведение — это всё, что остаётся. В общем, как только нас оставили одних, на Славика излился весь мой так долго сдерживаемый темперамент, он взорвался, как та банка огурцов в прошлом году, когда я пыталась помочь маме с консервацией. Я порвала на себе платье, я порвала его костюм. Я чуть не порвала Славика. Сейчас, думая об этом спустя год, я понимаю, что произвела на него настолько неизгладимое впечатление, что оно мало чем отличалось от травмы.

Новую книгу Елены Якубсдельд «Белая черешня» можно приобрести:

https://www.amazon.com/dp/B09BVRKHB8

Или же напрямую у автора с ее автографом: https://yakubsfeld.gumroad.com/l/whitecherry