Гавриил Романович Державин, солнце русской поэзии плюс высокопоставленный вельможа при дворах Екатерины II, Павла и Александра I, известен нам в основном тем, что в гроб сходя, умудрился благословить Пушкина. Знаменитая сцена посещения старцем лицея безумно умилительна. Почтенный Державин, прибыв в лицей, первым делом отмахнулся от встречавшего его с почестями начальства и поинтересовался: «А где здесь у вас нужник?» После посещения оного он благополучно прохрапел несколько часов, пока взволнованные лицеисты читали свои незрелые опусы перед спящим мэтром. Так вот, когда Державин был еще юным и неопытным, он довольно долго зарабатывал себе на жизнь карточной игрой. Проще говоря – обыкновенным шулером был, причем не очень удачливым.
* * *
А началось все с того, что в 1767 году Державин в чине каптенармуса лейб-гвардии Преображенского полка под началом двух офицеров, братьев Лутовиновых, был командирован на ямскую подставу надзирать за приготовлением лошадей к приезду двора. Недалеко от станции располагался знаменитый Валдай. Помните Радищева: «Кто не бывал в Валдаях, кто не знает валдайских баранок и валдайских разрумяненных девок? Всякого проезжающего наглые валдайские и стыд сотрясшие девки останавливают и стараются возжигать в путешественнике любострастие, воспользоваться его щедростью на счет своего целомудрия».
Прямые начальники Державина, веселые братья Лутовиновы все время проводили на Валдае: или обыгрывали в карты приезжих, или пьянствовали с разрумяненными девками, запираясь на несколько дней в местных кабаках. Наша служба и опасна и трудна!
Двадцатичетырехлетний Державин выпивал умеренно и с девками особо не знался, но карты чрезвычайно увлекли его. И вот результат. Вскоре родная мама будущего пиита отправила его в Москву с деликатным поручением: купить у неких господ Таптыковых вятскую деревушку в триста душ. В белокаменной Державин поселился у своего двоюродного брата Ивана Блудова (фамилия абсолютно адекватная), вместе с которым жил его дальний родственник подпоручик Максимов. Как писали в старинных романах – забубенная душа.
В доме Блудова с утра до ночи шли грандиозные попойки, сопровождавшиеся, разумеется, карточной игрой, песнями цыган и рычанием дрессированных, хотя и пьяных, медведей. Вскоре Державин, проиграв свои деньги, пустил в ход материнские, данные на покупку имения, и очень быстро спустил все до последней копеечки. Блудов дал Державину кредит на покупку, но в обеспечение долга взял закладную – и не только на эту деревню, но и на другую, тоже принадлежавшую матери.
Понятно, что совершать такую сделку Державин никакого права не имел. Теперь ему надо было срочно отыграться. Вот он и начал ездить по московским трактирам и играть, а вскоре, научившись кое-каким шулерским приемам, стал завсегдатаем самых злачных мест. То ли к счастью, то ли увы – но Державин был посредственным учеником и довольно часто проигрывался в пух и прах. Тогда бедный юноша запирался дома на несколько недель, питался водой с хлебом и писал стихи.
До полка дошли слухи, что Державин в Москве ведет беспутный образ жизни, отсрочка, данная ему на полгода, уже давно кончилась. Ему грозит суд и разжалование в солдаты.
Старинный знакомый Неклюдов спас его, приписав к Московской команде. Державин в свободное от шулерства время стал служить секретарем в депутатской законодательной комиссии. Разгневанная мать вызвала его в Казань, он отправился туда, каялся, рвал на себе парик и обещал больше не играть. А вернувшись в Москву, взялся за старое.
* * *
В конце 1769 года мать прапорщика Дмитриева подала в полицию жалобу на Державина и его дружка Максимова. По ее словам, эта парочка обыграла ее сына, выманив вексель в триста рублей, и еще пятьсотрублевую купчую на имение его отца. Максимова, Державина, обыгранного ими прапорщика и двух свидетелей вызвали на допрос в полицию. Доказать вину будущего солнца русской поэзии не удалось, поскольку тот ушел в глухую несознанку, но следствие тянулось несколько лет.
И вот случилось превращение из Савла в Павла: Державин искренне раскаялся и решил с шулерством завязать. Он написал пронзительный стих под названием «Раскаяние». «Ужель свирепства все ты, рок, на мя пустил? Ужель ты злобу всю с несчастным совершил? Престанешь ли меня теперь уж ты терзати? Чем грудь мою тебе осталось поражати?» Это ужас, конечно, но не забывайте, в России литература появилась на несколько веков позже, чем в Европе. Дальше краткий пересказ: поэт сильно переживает, что лишился имения, счастья, разрушил свою невинность, в роскоши забав испортил непорочный нрав, и в итоге «повеса, мот, буян, картежник очутился». Стихи, конечно, так себе. И рифмы типа «терзати-поражати» современного читателя явно не впечатляют. Но главное не качество вирш, а то, что наш герой искренне раскаялся.
В марте 1770 года Державин, заняв у друга матери пятьдесят рублей, поскакал в Петербург к новой жизни. Правда, встретив в Твери старого приятеля, он немедленно прокутил все деньги и занял еще полтинник, который был проигран уже в Нижнем Новгороде. Остался только рубль-крестовик, подаренный когда-то матерью на счастье. Однако до столицы он добрался. Занял у однополчанина восемьдесят рублей. Решил доблестно служить. А поскольку служба денег не приносила, снова стал играть, но уже по правилам. Державин поклялся самому себе, что больше никогда не будет шулером. И удача повернулась к нему – выигрыши пошли один за другим.
* * *
Правда, вскоре случилось еще одно недоразумение. Державин как-то поручился за своего приятеля поручика Маслова в Дворянском банке. Проигравшись в пух и прах, тот скрылся в Сибири, и с Державина потребовали весь банковский долг с процентами. Кроме того, поскольку он не имел права ручаться за Маслова, его привлекли за подложное поручительство, а деньги потребовали с бедной матушки. Это грозило полным разорением. На последние сто рублей Державин отправился в игорный дом капитана Семеновского полка Жердинского и в первый же вечер выиграл восемь тысяч. А через несколько дней (играя, заметим, абсолютно честно) поднял выигрыш до сорока тысяч. Половина ушла в счет долга, а вторая прекрасная половина осталась. Отныне никогда больше Державин не испытывал недостатка в деньгах. В случае чего он отправлялся играть в карты и неизменно выигрывал!
* * *
Надо признать, что несмотря на свою шулерскую молодость и чудовищные раболепные оды, посвященные русским царям, Державин стал очень достойным человеком. Когда его назначили губернатором в Олонецкой губернии, молоденький секретарь Грибовский, исполнявший должность казначея в приказе общественного призрения, как-то растратил казенную тысячу рублей. Он признался Державину, что проигрался в карты, ведя игру с вице-губернатором, губернским прокурором и председателем уголовной палаты. Державин заставил Грибовского написать признание, перечислив все суммы и фамилии, после чего вызвал к себе вице-губернатора. Узнав о растрате, тот стал требовать, чтобы с секретарем поступили по всей строгости закона. Тогда Державин выложил на стол бумагу. Увидев свое имя в списке игроков, вице-губернатор сильно сконфузился и немедленно убыл домой. То же самое повторилось и с председателем уголовной палаты. Зато губернский прокурор оказался твердым орешком. Заявил, что даст делу ход, и тут же уехал.
Ранним утром Державин отправился в приказ общественного призрения и внес тысячу, которую проиграл Грибовский. Возвращается домой, а к нему опять прокурор пожаловал. Бурно протестует из-за ночного вызова, грозит написать жалобу в Петербург. И тут Державин проявил себя во всей красе, видимо, вспомнив урок лучших московских шулеров – уж они-то умеют блефовать. Гавриил Романович решительно объявил, что никого он ночью не вызывал, деньги не пропадали, и все это почтенному прокурору просто приснилось. Если же он сомневается, то может немедленно отправиться в приказ общественного призрения и убедиться сам. Прокурор помчался в приказ – и точно, недостачи нет. Так Державин спас незадачливого секретаря от Сибири.
* * *
В старости Державин очень любил играть в карты с Михаилом Ивановичем Веревкиным – знаменитым гадателем, бывшим директором казанской гимназии. Читаю у Пыляева в книге «Замечательные чудаки и оригиналы»: «Веревкин любил гадать на картах. Кто-то донес Петру III о мастерстве его: послали за ним. Взяв в руки колоду карт, выбросил он на пол четыре короля.
– Что это значит? – спросил государь.
– Так фальшивые короли падают перед истинным царем, – отвечал он».
Петр пришел в такой восторг, что немедленно подарил Веревкину сорок тысяч рублей. Когда Веревкин приезжал из деревни в Петербург, уже с шести утра его прихожая наполнялась всевозможными приглашениями на завтраки, обеды и вечера – конечно, ведь с ним любой вельможа сочтет за честь познакомиться.
Михаил Иванович Веревкин был директором казанской гимназии, когда Державин там учился.
– Помнишь ли, как ты называл меня болваном и тупицей? – ласково спрашивал своего бывшего наставника знаменитый поэт – он же министр, статс-секретарь, очень богатый человек, особа, приближенная ко двору.
Надо отдать должное Державину: свои юношеские грехи он никогда не скрывал. И даже в 1811 году не побоялся напечатать крамольные «Записки», в которых безжалостно и очень подробно описал историю своего шулерства. Он никого не обвинял, а только был «благодарен людям и обстоятельствам, доведшим бедного, неопытного молодого человека до такого падения».