И вот мы приехали в Дижон.. Перед нами, как пишут в туристских справочниках, расстилаются необъятные виноградники Бургундии.
Мы с мужем прожили неделю в деревеньке Морей-Сент-Денис, в самом сердце бургундских виноградников. Остановились в Аббатстве Тре Жирард, монастыре XV века, превращённом в скромный, непретенциозный деревенский отель.
Надо признаться, что в то время мы совершенно не разбирались во французских винах. Мы не могли отличить бургундские вина от вин Бордо, не говоря уже о таких тонкостях, как бургундское из виноградников Ля Кот де Бон и бургундское из виноградников Ля Кот де Нюи. Мы тайно подозревали, что все красные вина налиты из одной бочки, а все белые — из другой. А то, что осталось на дне этих двух бочек, сливается воедино и называется “розе”.
Деревушка Морей-Сент- Денис расположена между прекрасными, холёными виноградниками. По обе стороны главной (и единственной) улицы тянутся чугунные заборы с узорными воротами, на которых позолоченные таблички возвещают имена знаменитых виноделов — “Кло де Тарт”, “Кло де Ламбрей”, винодел Юбер Линье и т.д.
Обедают в Бургундии поздно. В половине десятого вечера мы вошли в ресторан аббатства Тре Жирард, и вот какой это был ужин.. Ресторан находится в бывшей трапезной со сводчатыми потолками, закопчёнными балками и камином, сложенным из тём¬ного базальта. Слева от входа стояла настоящая телега, на которой французские крестьяне когда-то ездили на базар. На телеге высилась пёстрая гора свежих овощей – артишоки, размером с ананасы, янтарные кабачки, лохматый лук-порей, перцы всех расцветок и размеров, розовый чеснок и пучки божественно пахнущих трав. Выглядело, как ожившая голландская живопись XVII века.
Столы в ресторане были круглые с золотистыми кружевными скатертями и салфетками, сложенными наподобие испанских вееров. На каждом столе сияла узкая хрустальная ваза с ирисами. Ресторан был почти полон, но как-то странно тих. Гости разговаривали шепотом, будто в предвкушении торжественного события. Такая атмосфера царит обычно в соборе перед началом службы.
Хозяйка отеля, мадам Жерло, дама 70-ти лет, в черном вечернем платье с низким декольте проводила нас до нашего стола. Официант принёс меню на четырёх страницах и книгу вин в сафьяновом переплёте, толщиной с Библию.
– Нам бы хотелось попробовать типичные бургундские блюда и местные вина, – – сказал Виктор, — Что бы вы посоветовали?
– Начните с аперитива.. — голос мадам Жерло звучал как приказ. – Вам следует отведать наш “кир”. Это традиционный бургундский напиток — одна пятая черносмородинного ликёра “крем де кассис” и четыре пятых белого в”алиготэ”. Или “королевский кир” – малиновый ликёр “шамбор” и шампанское в той же пропорции. Хорош также “кир кардинал” — малиновый ликёр с красным бургундским.
Виктор заказал мне “кир королевский”, а себе — просто “кир”.
-Теперь еда, — задумчиво сказала мадам Жерло. – Начнём с заливной ветчины с фисташками и петрушкой – “Жамбон персиль”. Затем освежим её улитками по-бургундски — “Эскарго де Бургонь” и маринованными лягушачьими лапками — “Фрог Комтуаз”. Это лёгкие, возбуждающие аппетит закуски.. Что касается главного блюда, то вы должны отведать три наших самых популярных блюда. Это мясо по-бургундски — “Бёф Бургиньон”, петух в вине — “Кок о’Шамбертэн” и звезда нашего меню – утка “Нотр Канар”. Когда генерал де Голль посетил в 1961 году Бургундию, он сказал, что наша утка несравненно лучше знаменитых уток из парижского ресторана “Ля Тур д’Аржант.”
В 1977 году, когда я впервые была в Париже, мамин брат пригласил меня в этот ресторан и посоветовал заказать эту знаменитую утку. Она была вкусна, но не до потери сознания. А, может, я — примитивная натура – не знаю своего уточного счастья? Вместе с уткой подали блюдо, на котором лежала открытка с портретом основателя ресторана “Ля Тур д’Аржант”, а также сертификат с порядковым номером моей утки — 512011. Сертификат гласил, что они начали считать подаваемых уток с 1890 года. Я опоздала лишь на двенадцать тысяч одиннадцать уток, чтобы получить “ситроен”, приз для посетителя, заказавшего полумиллионную утку. ..
– Наш ресторан, — продолжала мадам Жерло, — также известен лучшей в Бургундии кислой капустой со свининой и сосисками — “Шаркютери файн де Момонт”.
Лицо мадам Жерло было таким торжественным, что у меня язык не поворачивался сообщить ей дурную весть. Но я решилась.
– Мадам Жерло, — прошептала я. — Мне страшно неловко… Мой муж, видите ли, вегетарианец.
Наступила долгая, долгая пауза. Мадам Жерло смотрела на Виктора с таким состраданием, как будто ей сообщили о его смертельной болезни. Наконец профессионализм победил, и мадам улыбнулась:
– Вовсе не обязательно есть мясо. А как насчёт омаров и печёных лангустов?
– У него аллергия к панцирным животным.
Всё это время Витя безмятежно улыбался, предоставив мне выкручиваться из кошмарной этой ситуации.
Мадам Жерло отступила на шаг, опустила очки на кончик носа и стала поверх них разглядывать Витю, как диковинное насекомое.
“Зачем вы приехали в нашу прекрасную Бургундию, — говорил её взгляд. – Почему не отправились в Сыктывкар, или Барнаул? Там никто не побеспокоит вас омарами, лангустами и куропатками. А выбор между щами и борщом не так уж труден.”
– Он ест рыбу, — сказала я кротко.
Мадам Жерло не могла поверить своему счастью.
Чудесно! — Она хлопнула в ладоши, — Мы приготовим “Пошуз”. Это блюдо состоит из разных речных рыб — щуки, форели и судака. А ещё я настоятельно рекомендую яйца, тушённые в горчично-винном соусе? И, надеюсь, мы порадуем вас нашими салатами и сырами.
Мадам Жерло повернулась ко мне:
– А вы, мадам, вы тоже… – отвратительное слово “вегетарианка” она физически не могла произнести.
– Нет, мадам Жерло, я вполне нормальная, и хотела бы заказать эскарго и вашу знаменитую утку.
– Прекрасный выбор, мадам, вы не будете разочарованы.
Затем последовало “винное” представление. Начали, нарушая этикет, с Виктора, потому что в глазах мадам Жерло он был человеком, которому трудно угодить.
— Полагаю, что вы захотите к рыбе белое вино, не правда ли? И мой совет “Кло де Бужон Блан”. Это единственное в наших краях выдающееся белое вино.
Конечно, “Кортон-Шарлемань” или “Пули-Монтрашет” тоже замечательные вина, но не из местных виноградников. Их производят в 18 километрах к югу.
Её лицо выражало сомнение, что кто-нибудь в здравом уме захочет пить вино из таких глухих закоулков.
— А вы, мадам, — обратилась она ко мне, — вероятно, выберете “Шамболь-Мюзини” к вашей утке. Это местное вино из виноградника, который называется “Влюблённые.” Виноградник этот крошечный, всего 13 акров, но вино фантастическое, незабываемое.
Я взглянула на цену и едва удержалась от стона. Она была права — я не забуду этого вина до конца моей жизни.
И вот прибыли аперитивы. Мы чувствовали себя столь подавленными всем этим великолепием, что разом осушили свои бокалы, будто это был не “Кир Королевский”, а кружка кваса. Мы попросили повторить и повторили. И потом ещё раз. “Кир” был превосходный.
Моё вино “Шамболь-Мюзини” прибыло в корзине, выложенной тончайшей стружкой. Корзину сопровождали два официанта. Очевидно, для одного человека задача была непосильной. Первый официант нёс на вытянутых руках корзину с вином, второй — штопор на серебряном блюде.
Корзину установили на маленьком столике таким образом, чтобы бутылка лежала в ней под углом 30 градусов. Нам объяснили, что бутылку ни в коем случае нельзя ставить вертикально, — иначе вино утратит вкус, свойственный только этому вину. Под горлышко бутылки подложили деревянную подставку с ручкой, напоминающую гильотину. Подставка позволяла наливать вино в бокал, не тревожа бутылку. После ритуальных танцев с участием мадам Жерло и двух официантов, бутылку, наконец, открыли и протянули Вите пробку для обнюхивания. Виктор понюхал и одобрительно кивнул. Вино разлили в бокалы, все раскланялись и оставили, наконец, нас в покое. Мы получили возможность оглядеться вокруг себя.
Гости сидели торжественно и чинно. Никто не дурачился, не хихикал, не произносил тостов. Словно молясь, с благоговейными лицами, гурманы наслаждались бургундской кухней, стараясь навеки запечатлеть в памяти особенности аббатской кулинарии. Казалось, они прислушиваются к божественной музыке небесных сфер.
“Кир” действовал, но недостаточно быстро. Мы взялись за “Шамболь-Мюзини”. Вино было вполне на уровне. Стали пробовать Витино белое вино. Оно нам тоже понравилось. К тому времени, когда мне принесли улиток, а Вите – щуку, мы успели расправиться с “киром”, двумя бутылками вина и очень развеселились. Честно говоря, я ничего не помню ни про улиток, ни про уток.
Но Виктор, который пьянеет не так стремительно, утверждает, что его щука была нечеловеческой вкусноты… Ну что ж, я привыкла ему доверять.
