В этой книге нет ничего, кроме правды:
ничего оголенней ее, больней ее, горше ее.
Ибо Танах – история еврейского народа,
или, как принято в русской традиции, Библия, –
пишется и по сегодня каждый день.
К нашей радости – каждый день,
ибо до сих пор пишется.
К нашему горю – каждый день,
ибо до сих пор пишется кровью.
Григорий (Гершон) Трестман
Сегодня, как никогда, важно знать правду об арабо-израильском конфликте и его корнях. Международная общественность, не вникая в суть этого конфликта, абсолютно неверно трактует его первоосновы, ставит ложный диагноз, а потом удивляется, что никакие планы и решения не работают. Прежде всего, это касается Западной Европы, где считают, что поводом конфронтации является «оккупация», поселения и поселенцы. Поэтому все попытки разрешить в этом ключе проблему ни к чему не приводят.
13 лет назад были подписаны Соглашения Осло. За эти годы террор и насилие со стороны палестинцев многократно увеличились. Недавно закончилась война на севере нашей страны. Израиль отражал атаки боевиков террористической организации Хизбалла, за которой стоят Иран и Сирия. Почему арабские страны снова и снова нападают на нашу страну? В чем подлинная, а не мнимая причина затяжного противостояния между евреями и арабами, между Израилем и палестинцами? На эти и многие другие вопросы отвечает книга Григория (Гершона) Трестмана.
Григорий (Гершон) Трестман известен в Израиле и далеко за его пределами как поэт и эссеист. В качестве историка-документалиста он выступает впервые, он взялся за эту нелегкую работу, понимая, насколько она важна и нужна. Автор назвал свою книгу документальной… и в предисловии пишет, что в ней нет ничего, «кроме свидетельств», которые он скрупулезно отобрал, логически «выстроил» и представил читателям. Позволю себе не согласиться с ним. Книга увлекает, читается на одном дыхании. И это потому, что каждое слово в его книге – правда. Ничего, кроме правды.
Авигдор Либерман,
Председатель партии «Наш дом Израиль»,
депутат Кнессета
Раздобыл карту Ближнего Востока…
Я взглянул и ужаснулся.
Микроскопическая синяя точка.
Слово «Израиль» не умещается.
Конец – на территории Иордании, начало в Египте.
А кругом внушительные красные пятна…
Есть такая расплывчатая юридическая формулировка –
предел необходимой самообороны.
Где лежит этот злополучный предел?
Нужно ли дожидаться пока тебя изувечит шайка бандитов?
Или стоит заранее лягнуть одного ногой в мошонку?
Казалось бы, так просто.
Тем не менее, прогрессивное человечество
с дурацким единодушием осуждает Израиль.
Прогрессивное человечество
требует от Израиля благородного самоубийства.
Сергей Довлатов
Если бы лет тридцать назад ныне легендарный российский юродивый Ким Хадеев (благословенна память его) не напророчил мне нашествия басурман на иудео-христианскую цивилизацию;
если бы Авигдор Либерман, а вслед за ним директор благотворительного фонда «Дор ле дор» Володя Ягубец (благословенна память его) не озаботили меня составлением нижеприведенного текста;
если бы израильский историк Ян Гальперин не наполнил текст историческим дыханием;
если бы раввин Ишая Гиссер не взвалил на себя заботу снабжать меня необходимой литературой и работать над ошибками, допущенными и мной, и используемыми мною источниками;
если бы этот текст уже не был написан десятками и десятками других авторов;
если бы я не собрал у них уже выстраданные ими истины;
если бы московский профессор Сергей Политыко не взял на себя труд редактора;
если бы при всех «если» Всевышний не усадил меня за письменный стол, –
эта книжка никогда бы не сложилась.
Великое спасибо каждому из них!
Григорий (Гершон) Трестман
С какого момента истории начать рассказ об Израиле? С самого начала? С Танаха? С рождения Авраама, нашего праотца, первого еврея? Но ведь об этом столько написано! С середины? А почему, собственно, с середины? И кто знает, где эта середина?
Тогда я спросил себя: «Для чего ты хочешь создать этот текст?»
А вот для чего.
В наше время миллионы людей со святою простотой уверены, что видят как покончить с проблемой Ближнего Востока, и, не задумываясь, вслед за популярной политической демагогией, выдадут рецепт разрешения арабо-израильского конфликта: отдать оккупированные территории в обмен на мир, и проч., и проч. И при этом почти никто не знает ни истории этого конфликта, ни откуда взялись эти «оккупированные территории», ни того, куда могут завести подобного рода рецепты.
Попробуйте спросить у случайных прохожих: с чего, собственно, все там у них началось? И что, собственно, происходит?
Уверяю вас: из ста опрошенных вряд ли найдутся двое, которые сказали бы нечто вразумительное.
Я хочу познакомить людей с частью истории, которая касается этой тяжбы.
Я не автор этих страниц. Я их собиратель. Я их собирал и продолжаю собирать. Честная история зависит от автора меньше, чем автор от нее, – он, в качестве летописца, может заниматься только осторожным плагиатом, чтобы не повредить прошлого, не модифицировать историю, не превращать ее в очередную версификацию. Я собирал эти страницы – иногда по фразам, иногда по главам, иногда (случается и такое везение) по целым книгам. Как говорил Шекспир: «У кого нахожу свое – у того и беру».
Я старался не править тексты, дабы не нарушать принципов историографического плагиата, не менять ангажированного голоса очевидцев, даже не лишать их права на молчание. Я позволял себе лишь определить порядок вызова свидетелей и отбор их показаний. Но занятия историческими компиляциями подобны постройке корабля: обшивку следует накладывать тщательно, не то корабль потонет. Час от часу приходится проникать в чужие тексты и редактировать их на авторских правах: доски-то чужие, а на корабле плыть тебе. После этого нелегко определить: где цитата, где авторский текст… Да и читателю, наверное, груз ссылок, сносок и примечаний не добавит ровным счетом ничего. Тем не менее, я бы определил жанр этой книги как хрестоматия свидетельств.
В конце книги приведен список работ, которые послужили созданию текста. Мне казалось, что чем большее количество материала мне удастся переработать и представить в виде фактов, мнений, оценок и выводов, тем объективнее будет картина, тем убедительнее станет то, чем мне хочется поделиться с читателем.
Однако, не будучи профессиональным историком, я не знал, что когда «чужих» в рукописи собирается больше одного, то все остальные, включая и меня, становятся «лишними гостями».
Я чувствовал себя героем Борхеса – Пьером Менаром, сидящим над рукописью собственного «Дон Кихота».
И только к концу работы я понял, почему эта книжка, сплошь построенная на заимствованиях чужих текстов, оказалась для меня такой личной, почему хору чужих голосов случилось исполнить мою песню. Дело в том, что все они рассказывали мне именно мою судьбу, историю моей жизни, где я сам мог и должен был выбрать свое будущее.
История – та река, в которую следует войти дважды: один раз в историческое событие, и второй – в исторический текст.
Два ощущения правды должно совпасть в тебе.
Правды события. И правды текста.
И когда ты увидишь, что между двумя правдами не хватает мостика,
и когда ты уверишься, что этого мостика никто до тебя не построил,
и когда ты поймешь, что без него нельзя обойтись –
только тогда ты получишь право взять в руки перо.
В 1869 году путешествовал по Святой Земле американец Сэмюэл Клеменс. Ему еще лишь предстояло прославиться под псевдонимом Марк Твен, но, может быть, именно поэтому молодому литератору удается фиксировать свои наблюдения «без гнева и пристрастия». Вот некоторые из его впечатлений: «Мне пришлось прилежно и честно стараться забыть о множестве сведений, когда-то усвоенных относительно Палестины… Я себе представлял все в Палестине гораздо большим. Некоторые из моих представлений были просто дикими. Палестинский мир всегда оставлял у меня неясное впечатление такой же большой страны, как Соединенные Штаты… Мне кажется, причина была в том, что я не мог себе представить, чтобы у такой крохотной страны была такая огромная история».
Это говорил Марк Твен, прекрасный знаток Библии. Похоже, он был одним из последних, кто признавался в незнании и непонимании Страны Израильской.
Представляю себе, как усталый и потный Марк Твен тащился по скудной земле Иудеи – и перед его глазами возникали видения еще не разоренного Иерусалима, процветающего Хеврона, картины иудейской войны…
Вон кто-то в запыленном бурнусе едет на осле… ну-ка… точно Иисус Христос, а вон запоздалый римский легион спешит засветло попасть на север. Да-да, американец, у нас все близко, все рядом, просто рукой подать. Вот север, вот юг, вот небеса, а вот геенна огненная, втяни ноздрями запах – чуешь? – сера. То-то! А это катятся по горам выжженные, гремящие шары перекати-поле, это вечность.
А это кто? Где? А это аравийские племена, которым еще предстоит стать народом.
Кто-кто, а Марк Твен помнил историю. Арабы Передней Азии прозябали в неизвестности тысячу двести лет. Вершина их взлета, их слава – это Багдадский халифат. Седьмой-восьмой век нашей эры. В те годы за сто двадцать лет они создали огромную империю, западные границы которой доходили до Франции, восточные – упирались в современный Китай и Индию, южные – тонули в Африке, а северные – прихватывали нынешнюю Ростовскую область.
Ислам вырос из иудаизма, но весьма отличен от своего источника. Несмотря на то что Коран, по словам Мохаммеда, призван подтвердить все, «что было до него», он не только не содержит подтверждения, но, по сути, ниспровергает Священное писание.
В 1649 г. в послесловии к английской версии французского перевода Корана Александр Росс писал:
«Добрый читатель! Великий арабский самозванец сейчас, спустя тысячу лет, через Францию прибыл в Англию, и его Алькоран, или мешанина заблуждений (отродье, столь отличное от Родителя и столь полное ересей, сколь ошпаренная голова может быть полна перхоти), теперь говорит на английском языке.
Если вы кинете беглый взгляд на Алькоран, то обнаружите, что это всякая всячина, составленная из четырех основных ингредиентов: 1) из противоречий; 2) из богохульства; 3) из невероятных басен; 4) изо лжи».
Такая вот нелестная характеристика…
Но, полагаю, у нас еще появится возможность познакомиться с «великим арабским самозванцем» поближе.
Арабы помнят времена своей славы. Багдад – бывшая столица Багдадского халифата – для многих из них светоч будущего торжества.
Любопытно: Марк Твен мог ли предвидеть, глядя на вечные камни Святой Земли, как в 1990 году иракские танки входят в Кувейт?
Если да, он понимал, что арабы не осудят Саддама за захват соседней страны: ведь когда-то именно Багдад был столицей той территории, которая сейчас называется Кувейтом. Для араба достаточно, чтобы копыто его коня коснулось чужой земли, и эта земля считается навек завоеванной. А может быть, Марк Твен всмотрелся еще на десяток-полтора лет вперед и увидел, как Саддам из великого тирана превратился в презренного узника, и понимал, что этого арабы не прощают. Почему Саддам не застрелился, как обещал? Почему посрамил арабскую нацию?
За период Багдадского халифата арабы потерпели всего три крупных военных поражения. В октябре 732 г. (в трудах ряда историков указывается 733 г.), когда франкский король Карл Мартелл разгромил арабскую конницу в битве при Пуатье, остановив арабское продвижение в Европу. Еще одно через полвека, когда арабы проиграли вторжение в Китай. И решающий удар по самолюбию они получили в девятом веке, когда проиграли столкновение с воинами Хазарского каганата. В то время (вероятно, Марк Твен улыбнулся) хазары уже приняли иудаизм.
Объединение всех арабов в один кулак – мечта нации, и эта мечта будет столетиями греть арабов. Почему же они не объединятся? Потому что каждый из правителей жаждет стать первым и, главное, единственным.
Конечно, если Марк Твен смотрел через «магический кристалл» будущего, он, возможно, видел иную причину, из-за которой арабы не могут объединиться.
Во всяком случае, сами они часто объясняют это наличием еврейского государства, нашего крохотного Израиля…
Вспомним наиболее распространенные модели названий войн. Вот, скажем, франко-прусская война. Или русско-японская война. Или франко-прусская война. Либо оба слова – это народы, либо это государства. А вот арабо-израильский конфликт. Не израильско-египетский. Не ирако-израильский.
Стало быть, Израиль противостоит всему арабскому миру.
Вернее, наоборот: весь арабский мир противостоит Израилю.
Положение евреев в арабских государствах во все времена отличалось от положения евреев в христианских, в особенности, в европейских государствах. Положение евреев на Западе (во всяком случае, до начала ХХ века) всегда зависело от той или иной личности, от того или иного монарха. Надо признать, что массовые избиения, кровавые погромы и замуровывания в гетто, в отличие от Европы, в мусульманских странах не практиковались. Но такой системы изощренного унижения евреев, как на Востоке, в Европе не было.
Еврею было запрещено ездить на осле, верблюде и лошади: он не должен возвышаться над мусульманами. Еврею было запрещено носить местную одежду. (А поскольку любая одежда есть производное от климата, можно понять, как им было неуютно.) Еврею было запрещено строить дома выше мусульманских.
Обратите внимание на клятву свидетеля в мусульманском суде: «Клянусь не лгать, и если я солгу, буду я презренным евреем!»
В то же время христианский свидетель клялся таким образом: «Клянусь не лгать, и если я солгу, буду я презренной собакой!»
Как известно, мусульманским женщинам запрещено снимать чадру при постороннем мужчине. Но поскольку евреи не считались людьми, женщины раздевались при них свободно.
– Впрочем, – мог улыбнуться Марк Твен, – это унижение я бы, пожалуй, вынес…
При дворе правителей Йемена была традиция солить головы казненных. На эту работу ставили только евреев.
Часто евреям запрещали вслух молиться.
Надо отметить, что в реалиях Востока арабы находились на самой низшей ступени социальной лестницы. Скажем, турки или персы, в свою очередь, относились к арабам с презрением. Арабов считали низшими существами. Многие почитаемые арабами персонажи национальной истории и даже герои арабского эпоса не были арабами по крови. Скажем, Салах-Ад-дин был курдом.
Марк Твен мог представить себе удивление арабов, если бы предвидел, что уже через несколько лет на этих землях появятся нормальные люди, одетые в нормальную европейскую одежду, – высокие, крепкие, бородатые, с винтовками, на лошадях. И эти люди окажутся евреями – первыми репатриантами из царской России и Польши, которые приедут в Палестину возрождать Еврейское государство.
А если всмотреться немного дальше, – какой завертится сюжет, когда после первой мировой войны союзные государства подпишут Версальский договор!
Продолжение следует
