Из внимательного просмотра первых нескольких материалов выяснилось, что:
- Инкубационный период – 29-31 день;
- Температура – 98 -99 градусов по Фаренгейту;
- Влажность – 86 -94 %
Интересно, что даже самые совершенные инкубаторы обеспечивают вероятность успеха всего в 65-75 %, в то время как незнакомая ни с Фаренгейтом, ни с Цельсием обычная добросовестная гусыня в благоприятных условиях гарантирует более 95 %.
Большие инкубаторы на несколько сотен яиц я отбросил сразу, подумав, что нашим двум яйцам было бы слишком неуютно в таком большом пространстве, и остановился на совершенно замечательном Hova-Bator инкубаторе с прозрачным окошком сверху для наблюдения, электронным термостатом, термометром, гигрометром и турбовентилятором для обеспечения равномерного нагрева примерно до двадцати гусиных яиц. Эта пропорция в точности соответствовала нашей с женой привычке проживания вдвоём в доме, в котором при необходимости могли бы устроиться человек двадцать.
Должен признаться, что, несмотря на всякого рода сомнения и стремление к совершенству, как только решение принято, я действую решительно и быстро. Так и в этот раз, уже через несколько минут я разговаривал со специалистом-инкубаторщиком, уточняя последние детали и оформляя заказ на срочную доставку. «Сегодня мы уже пропустили UPS,- сказал он,- поэтому я сейчас запакую Ваш инкубатор и завтра отправлю его overnight, что означает, что Вы его получите послезавтра после ланча.» Высоко оценивая это предложение, я, тем не менее, предложил свой план. «Пожалуйста,- вежливо ответил я,- хорошо запакуйте инкубатор и по дороге домой с работы заедьте в UPS и отправьте его не просто overnight, а с так называемой «morning delivery» – утренней доставкой, чтобы я получил его завтра утром.» Мой план был принят, скорее всего от удивления, и уже вечером я получил по электронной почте уведомление об отправке с UPS tracking number, по которому я мог наблюдать через Интернет за перемещениями нашего инкубатора в воздушном и наземном пространстве Соединённых Штатов.
Утром следующего дня, выйдя из лифта на этаже, где находится наш офис, я ещё издалека увидел работника UPS в фирменном обмундировании. «Сэр,- обрадовался он,- я уже не знал, что делать. Тут Вам срочная посылка, Ваш офис закрыт, офисы соседей тоже, а мне не хотелось возвращать посылку на станцию, где бы она пролежала до следующей доставки после ланча.» Я поблагодарил его и совсем кратко рассказал, что находится внутри посылки и зачем. Работники UPS вечно торопятся. Раньше я не понимал, к чему такая спешка, но теперь я знаю, что они волнуются, что внутри доставляемых посылок может быть инкубатор, которого с нетерпением ждут чьи-то яйца. Во всяком случае, несмотря на то что эта история случилась несколько лет назад, до сих пор работники UPS, приносящие нам посылки, любезно спрашивают: «Как Ваши яйца, сэр?»
Мы с Макарычем тут же испытали инкубатор и убедились, что все его компоненты работают нормально. Теперь нужно было продумать запасные планы, на случай отключения электроэнергии. Хотя до сих пор этого и не случалось, и мы с Макарычем не слышали, чтобы в Америке были такие лихие пацаны, как в Медведовке, способные украсть провода, я решил не рисковать. «Можно купить в Home Depot небольшой дизель-генератор»,- предложил я Макарычу, но он благоразумно заметил, что в этом нет необходимости. «Смотрите,- сказал он,- самому инкубатору нужно всего 12 вольт. А раз так, то при отключении электричества в доме, мы сможем подсоединить его к аккумулятору одной из Ваших машин и, если это почему-то затянется, перевезти его вместе с яйцами ко мне домой. Если же отключение электричества будет таким масштабным, как это случилось в Нью Йорке пару лет назад, и мой дом тоже будет обесточен, мы всего за два дня, сменяя друг друга и поддерживая инкубатор включённым в бортовую сеть машины, доберёмся до Вашей тёщи в Колорадо. Там, как известно, находится NORAD – североамериканский Центр противовоздушной обороны, и следовательно, электрическое обеспечение должно быть надёжным.» Так мы и порешили.
Сразу по возвращении с работы, первого февраля ровно в 6 часов 30 минут вечера по местному времени, оба яйца были уложены, налита вода для увлажнения окружающего воздуха, и инкубатор был включён в сеть. Надо ли говорить, что первое время я подходил к инкубатору каждые несколько минут, чтобы проверить температуру и влажность. Помимо этого, необходимо, как сказано во всех руководствах по инкубации, периодически, примерно каждые шесть часов поворачивать яйца. Очевидно гусыни, руководствуясь внутренними биологическими часами, так и делают своим широким клювом или перепончатой лапой, я об этом не читал и тем более не видел. Но мне пришлось тоже включить свой внутренний биологический будильник, поскольку обычный мог бы будить жену, и я вставал ночью к инкубатору повернуть яйца примерно так же, как тридцать лет до того, я просыпался, чтобы проверить укрыт ли наш маленький сыночек.
Потянулись однообразные с точки зрения инкубационного процесса дни, во время которых для очередного поворачивания яиц мы приезжали на ланч домой, вместо того чтобы пойти в какой-то ресторанчик поблизости от офиса. Я, кажется, ещё не рассказывал, что яйца были заметно разные. Одно – почти белое – было крупнее, а второе, поменьше, было более тёмным и даже как-то грязноватым по цвету. Итак они мирно лежали под тихим жужжанием вентилятора. Время от времени, когда я их поворачивал, мне приходилось доливать воду в специальный поддон для поддержания требуемой влажности. Все, кто был в курсе происходящего, неизменно проявляли сочувственный интерес и, так же как и я, надеялись на благополучное завершение инкубационного процесса. Приходя на работу, я читал немой вопрос коллег на их лицах и однообразно рапортовал: «Яйца – без перемен».
Мы все любим общаться с детьми и родителями, друзьями и родственниками, коллегами и просто случайно встреченными прохожими. При этом слова, которыми мы обмениваемся, зачастую не несут в себе никакого информационного смысла, но он нам и не нужен. Важно просто услышать голос и по интонации убедиться, что всё в порядке, а в случае встречи с посторонними – получить и, соответственно, отдать заряд искреннего дружелюбия. Но иногда это приводит к курьёзам, особенно заметным со стороны. Например, мы с женой как-то проходили по корридору и встретили работника соседней компании, только что зашедшего в здание с улицы, где лил проливной дождь с ветром, и потому бедняга был весь мокрый, несмотря на большой зонт, который он пытался сложить. Увидев друг друга, мы обменялись улыбками и обычными приветствиями, которые на английском языке по своей сути являются вопросом – “How are you?” Никто не ожидает подробного рассказа, и ответ обычно состоит из короткого “Fine” или даже “O’ Key”, либо встречного вопроса-приветствия, на который можно также одобрительно отреагировать какой-то короткой фразой. И в этот раз, по словам жены, наш краткий приветственный диалог происходил следующим образом:
Я: «How are you?» («Как Вы?»)
Он: «O’ Key! Just wet to the skin.» («Хорошо, только промок»)
Я: «Great!» («Великолепно!»)
Самое смешное, что не только я, но и он не обратили на слова никакого внимания, и только моя замечательная жена, внимающая каждому моему слову, не смогла удержаться от смеха.
Вообще, интересна реакция разных людей, когда они слышат правду, не закрашенную условностями так называемого приличного поведения. В инкубационный период мы, как обычно, перезванивались с близкими нам людьми, обмениваясь новостями. Как-то звонит одна наша приятельница – исключительно симпатичная и интеллигентная дама, работающая врачом-терапевтом. «Ира, привет! – сказал я, услышав в трубке её голос. – Как ваши дела?» «Всё в порядке, – отвечает, а затем со своей стороны спрашивает меня, – a ваши как?» Конечно, я захотел поделиться с ней наиболее интересными и необычными новостями, случившимися у нас с момента нашего предыдущего разговора. А поскольку мы – близкие друзья, то я и ответил без всякого искусственного приукрашивания, возможно и необходимого, когда разговариваешь с чужим человеком. «Греем яйца», – сказал я и удивился тому, что в трубке наступило гробовое молчание. Как Ира впоследствии призналась, в её врачебной голове вихрем проносились имена знакомых психиаторов и их узкая специализация, из которых она пыталась выбрать наиболее опытного, чтобы я не попал к первому, случайно пришедшему ей на ум специалисту. К счастью, я почувствовал, что она в затруднении, и добавил: «Гусиные», после чего мы мило обсудили инкубационные проблемы и перспективы, поскольку, как сказала Ира, у неё «камень с души упал». Я её хорошо понимаю, так как уже много лет назад и сам оказался примерно в таком же неловком, как мне тогда казалось, положении.
(Продолжение следует)