Владимир Винокур как-то признался мне в порыве откровенности: знаешь, Лева Лещенко очень добрый. Ну просто очень. И многие этим пользуются. Он это и сам понимает, но ничего поделать с собой не может. Однажды даже сказал мне: Володя, я такой добрый, такой покладистый. Никому отказать не могу. Знаешь, если бы я был женщиной, наверное, все время беременной бы ходил.
ххх
Лещенко – человек богатый, у него целых два дня рождения. Один – обычный, вполне банальный – 1 февраля 1942 года. А другой – 18 мая 1972 года. Тогда он должен был лететь в Харьков с музыкантами «Москонцерта». Но не отпустил Лев Ошанин – на его вечере было запланировано выступление Лещенко. Во время репетиции в клубе МВД к певцу подошел милиционер и тихо спросил: вы тоже собирались лететь в Харьков? Да, а что? – удивился Лещенко. Самолет разбился при посадке. В этом самолете, кстати, летел и известнейший пародист Виктор Чистяков.
И еще один мистический случай. Закончились гастроли в Новороссийске, на следующий день Лещенко улетал в Москву, а Винокур собрался в Сочи. Лещенко стал его отговаривать: какой смысл ехать в Сочи на огромном пароходе, когда утром можно доехать на речном трамвайчике. А ночью сообщили, что тот пароход затонул…
ххх
Загадка для любителей эстрады на каждый военный праздник: кто будет петь «День победы», Кобзон или Лещенко? В свое время, как вы знаете, общество делилось на поклонников Козловского и Лемешева – примерно в равной пропорции. Теперь времена иные, опера не в моде, а в моде эстрада. Так вы за кого – за Кобзона или за Лещенко?
Лично я – решительно за последнего. Хотя бы потому, что, обладая замечательным голосом, связями, популярностью, до сих пор ни в чем постыдном категорически не замечен. Добрый, талантливый и честный человек. А с Иосифом Давыдовичем – дай Бог ему здоровья! – все не очень просто. Ну, то, что его не пускают в Америку, подозревая в связях с мафией – возможно, просто козни врагов России. Но ведь же говорил мне Кобзон, говорил, в давнишнем интервью: мол, больше всего боится, чтобы его вместе с машиной не взорвали. Тогда по-человечески не похоронить. Я сочувствовал певцу, но про себя думал: черт возьми, что за странная мысль, если ты не связан с бандитами и большим бизнесом – чтобы только тебя не взорвали?
Впрочем, я не про Кобзона, а про Лещенко. Когда он выступает, любой зал мгновенно взрывается – аплодисментами.
ххх
Мама Лещенко, Клавдия Петровна, работала на заводе бухгалтером. Она умерла от туберкулеза, когда мальчику не было и двух лет. Отец – замначальника штаба полка, и согласно армейским традициям, воспитанием Левы занялся «дядька» – адъютант, старшина Фисенко. В три года Леве справили солдатскую форму, он важно поскрипывал хромовыми сапожками. Дежурный на вахте каждый раз отдавал ему честь. Он садился за общий стол с солдатами, ел кашу с борщом, а потом отправлялся со всеми на стрельбище. Иногда его, как сына полка, брали на просмотр трофейных фильмов. Леве особенно нравился маленький смешной человечек в котелке с черными усиками, которого все обижали – это был Чарли Чаплин. Когда бы отец ни приходил со службы, Леву непременно будили, и они долго разговаривали обо всем.
Потом отец снова женился, и в 1954 году семья переехала на Войковскую, в многоэтажный сталинский дом с лифтом и лепными потолками. Посреди дворика стояли столики для домино, на окошках вечно играла радиола: «Бэсамэмучо» или «Парень в кепке и зуб золотой». И все мальчишки тоже мечтали иметь золотой зуб. Брали медную монетку, натирали ее о камень – и она становилась такой, как фольга. Если обернуть потом ей зуб – настоящая фикса!
Лева рано начал петь – во втором классе у него прорезался чистый дискант. И уже через год его приняли в пионерский хор в Сокольниках. Но когда стал ломаться голос, Лещенко бросил хор и активно занялся спортом: баскетбол, волейбол, настольный теннис, футбол, гандбол, лыжи – всего не перечислить!
Особенно Лещенко нравился баскетбол. Он даже соорудил кольцо из школьного стула и часами мог бросать по нему мячом. Но стать великим баскетболистом помешал несчастный случай: в десятом классе на уроке физкультуры, перекрутив сальто, со всего маха врезался головой в мат – и защемил позвоночный нерв. Отнялись руки и ноги, и врачи сначала предположили перелом позвоночника. Но скоро подвижность ног восстановилась. Через две недели Лещенко смог и руками двигать – правда, испытывая при этом адскую боль. После больницы выяснилось, что заниматься спортом категорически запрещено.
ххх
По счастью, у юноши прорезался красивый баритон. Вечерами в пустом классе он пел репертуар Марио дель Монако, который списал на слух с пластинок. Друзья как-то услышали – и пришли в восторг! Уговорили Лещенко спеть на праздничном школьном вечере, тот выбрал песню Утесова «У черного моря». Стал петь – и, разволновавшись, взял чересчур низкую ноту. Остановился на середине песни. Не могу петь! – трагически прошептал он в притихший зал и убежал со сцены.
После школы Лещенко последовательно проваливался во все театральные вузы. И это продолжалось два года подряд! Устроился рабочим бутафорского цеха в Большой театр. Днем таскал на сцену столы и стулья, а вечером с галерки смотрел спектакли. Не зная нот, выучил наизусть все арии из оперы «Война и мир». А параллельно начал потихоньку снова заниматься спортом. В балетном зале натягивали сетку, и работники Большого с увлечением резались в волейбол. Часто к этим играм присоединялись и солисты – например, с Владимиром Васильевым рабочий бутафорного цеха Лещенко играл за команду Большого.
Лещенко очень нравился многим актрисам театра. Однажды он закрутил бешеный роман с очень популярной балериной – имени, понятное дело, до сих пор не называет. Но как-то пошел ее провожать, их кто-то увидел и настучал куда следует. Разразился скандал, и роман закончился. Балерина рыдала и говорила сквозь слезы: знаешь, я больше не могу. Извини, так получилось.
ххх
Наконец с третьей попытки Лещенко поступил в ГИТИС. А на третьем курсе женился – на студентке Алле Абдаловой, которая уже заканчивала институт. Все ей прочили блестящее будущее, она мечтала петь в Большом – но в итоге пришлось довольствоваться Театром оперетты. А Лещенко, еще будучи второкурсником, подрабатывал в нем стажером – играл парня с гитарой в оперетте Долуханяна «Конкурс красоты». Его дебютный выход вообще был незабываемым. Когда весть о том, что их студент дебютирует на сцене Театра оперетты, разнеслась по институту, однокурсники поспешили занять места на галерке. Среди них, кстати, оказался и Винокур. Роль была очень серьезная: произнести фразу находящегося в аду героя-грешника «Пустите погреться!» После чего галерка бешено зааплодировала.
Лещенко проработал в этом театре три года, но в итоге ушел – выяснилось, что его бас-баритон для оперетты низковат. Но зато он прекрасно бил чечетку, танцевал танго и умел делать пируэт. Гонцы из периферийных театров – из Молдавии, Ташкента – периодически пытались его заманить к себе. Но он уже понимал, что оперетта – не тот жанр, который ему интересен.
ххх
Одновременно Лещенко подрабатывал и на эстраде. Платили ему чудовищно мало, но бывало, что известные композиторы приглашали на свои творческие вечера. В конце пятого курса Лещенко стал думать: а не пойти ли работать в ресторан?
И тут ему повезло: Леонид Утесов, услышав три песни в исполнении Лещенко, сразу предложил ему фантастический оклад в 250 рублей! Лещенко был счастлив и уговорил жену тоже устроиться к Утесову. Но тут вышла неувязка: Аллу взяли, а Лещенко из театра не отпустили, объяснив, что он связан договором. Так он с женой оказался в разных коллективах, с очень разными гастрольными графиками. Они все больше отдалялись друг от друга – и географически, и душевно. Алла считала себя великой певицей, не хотела иметь детей, чтобы они не помешали карьере. А однажды, когда Лещенко вернулся домой после победы в Сопоте, бросила в сердцах: не обольщайся, Лева! Ты всего лишь талантливый артист и хороший аранжировщик, а голос у тебя вовсе не такой хороший!
ххх
Первый раз Лещенко должен был ехать в Сопот еще в 1971 году, с песней Оскара Фельцмана «Баллада о красках». Но за неделю до поездки его вызвали в Министерство культуры и говорят: извините, но поляки просят прислать на конкурс не мужчину, а женщину. И поехала Мария Кодряну из Молдавии – с песней Лещенко! Видимо, кто-то хотел сделать приятное Брежневу, который когда-то был главным партийным начальником Молдавии. Лещенко, конечно, очень расстроился – ведь уже были выпущены буклеты с его портретами, сшит первоклассный темновишневый костюм…
Зато на следующий год Лещенко поехал в Сопот с песней Марка Фрадкина «За того парня», на стихи Роберта Рождественского. Перед поездкой предстояли очень серьезные собеседования с матерыми коммунистами из райкома. Нужно было знать много интереснейших вещей: и как выполняет страна план по стали, и кто генеральный секретарь компартии Болгарии, и еще много всего. Перед поездкой Лещенко день и ночь штудировал всевозможные справочники – поскольку был реальный шанс отказа. К примеру, Юрий Визбор перед поездкой на фестиваль во Францию срезался на простейшем вопросе: сколько в Москве районов? Визбор ответил, что тридцать один, а надо было – тридцать три. Как же вы можете ехать во Францию, не зная, сколько районов в Москве? – очень удивились старые большевики. И поездку зарубили.
ххх
Поскольку Лещенко подготовился на отлично, из страны его выпустили. И – как по Высоцкому: «там блондинки с крепким телом, ты их в дверь, они в окно». После оглушительной победы к Лещенко подходили невероятно красивые «импортные» девушки и говорили: вы же такой талантливый, зачем вам возвращаться в Советский Союз? Поехали – хоть в Америку, хоть в Австралию! Но он, разумеется, отказался.
С триумфом вернувшись из Сопота, Лещенко в один момент стал очень знаменит. Его начали приглашать в Кремлевский дворец, именитые композиторы наперебой предлагали песни, плюс множество записей на радио, пластинки на фирме «Мелодия»…
ххх
В 1976 году, полетев на гастроли в Сочи, Лещенко встретил там новую любовь. Все началось с того, что к Лещенко подбежал Фима, администратор Валерия Ободзинского: мол, старик, я познакомился с двумя потрясающими девочками! Прошу тебя, составь компанию! Лещенко долго отнекивался, но потом согласился. Звали девушек Галя и Ирина, на первую глаз положил Фима, поэтому Лещенко ничего не оставалось, как ухаживать за Ирой. А она, представьте, даже не знала, кто он такой – хотя весь Сочи был обклеен афишами! Очень удивлялась: а что это на тебя так почтительно смотрят? Лещенко отвечает, делая серьезное лицо: да я местный мафиози, вот меня и боятся! Ирина была очень модно одета и, вообще, похожа на иностранку – оказалось, она училась на четвертом курсе Будапештского университета. Проводив ее через два дня в Москву, Лещенко понял, что натурально пропал. И когда приехал с гастролей, отправился не к жене, а к Ирине – прямо с чемоданом. Поселились у ее подруги. Скоро Ире нужно было вернуться в Будапешт. С тяжелым сердцем Лещенко поплелся домой, позвонил в дверь. А, это ты! – сказала Алла. – Подожди секундочку. Вынесла два чемодана, сказала «до свидания». И дверь захлопнулась.
Лещенко пришлось вернуться к своим родным. По вечерам он названивал в будапештское общежитие, где жила Ира. Говорили по полтора-два часа – и все никак не могли наговориться. Когда за месяц пришли телефонные счета, Лещенко схватился за голову: шесть тысяч рублей, цена «Жигулей»! Два года Лещенко с Ирой скитались по Москве: то у его родителей жили, то у ее подруг, то на съемных квартирах. А потом поженились.
ххх
Первую брачную ночь Лещенко запомнил навсегда. Отпраздновали свадьбу, остались одни в новенькой двухкомнатной квартире. Поскольку спальни не было, легли на диване в комнате с балкончиком. А рано утром Лещенко видит: на балконе шевелится чья-то тень! Отодвигает занавеску – какой-то мужик с ноги на ногу переминается. А это девятый этаж! Мужик так деликатно говорит: извините, я друг вашей соседки Марины. У нее неожиданно муж приехал, а у нас с ним натянутые отношения. Можно через вас пройти?
Лещенко, понятное дело, разрешил. А через неделю в четыре утра слышит знакомый стук в балконную дверь. Это тебе что – проходной двор? – возмутился Лещенко. – Учти: выпускаю последний раз! Лазай наверх или вниз – тут всего два метра по карнизу! Мужик согласился и только попросил у Лещенко автограф.
ххх
Лещенко пел дуэтом со многими замечательными певицами – Толкуновой, Сенчиной, Ротару. После каждого исполнения ему непременно приписывали с ними роман. Особенно долго говорили о тайном браке с Толкуновой.
Конечно, Лещенко во все времена пользовался огромным успехом у дам. Бывало, поклонницы пробивались к нему и со слезами на глазах дарили, скажем, золотой перстень или часы. Лещенко начинал отнекиваться: не надо, ну что вы! Нет, возьмите! По молодости он часто брал – чтобы не обижать. А через какое-то время звонок с предложением встретиться. Как только дарительница понимала, что ей ничего не светит, требовала вернуть дорогой подарок. И скоро Лещенко решил больше никогда подарков не принимать.
Пришлось пережить и несколько случаев настоящей психической атаки. Разумеется, многие фанатки дежурили у дома, более смелые звонили в дверь. А если им не открывали, то они укладывались на лестничной площадке у дверей. Однажды раздался очередной звонок в дверь, и Ирина открыла. Незнакомая женщина с порога заявила: я жена Лещенко и буду здесь жить! И тут же улеглась в прихожей, сунув под голову рюкзак. Пришлось милицию вызывать…
ххх
В конце восьмидесятых артисты часто выступали по бартеру. С ними расплачивались дефицитными товарами. Например, с мясокомбината Лещенко как-то уходил, перевязанный, как пулеметными лентами, сосисками и колбасой. В Тольятти бесплатно работал, чтобы получить без очереди машину. На ликеро-водочных заводах платили водкой и коньяком. Кстати, в свое время великая русская актриса Александра Яблочкина на концерте, где ей вручили почетную грамоту, сказала: как же нас, артистов, унижали при царе! Дома давали, лошадей дарили. И все куда-то улетучилось. А это – она подняла высоко грамоту – уже на всю жизнь!
Однажды на сцену клуба в Подмосковье Лещенко в качестве презента выкатили новенький холодильник. Тот попятился: ну что вы, зачем? А организаторы говорят: это еще не все! И вывели очень симпатичную корову. Лещенко еле-еле уговорил забрать назад подарок, пообещав регулярно навещать буренку. Дарили и лошадей, и гусей, и даже канареек. Мог бы частный зоопарк организовать!
ххх
А после того трагического рейса на Харьков, на который Лещенко чудом не попал, он стал совершенным фаталистом. И самолетами летает совершенно спокойно: судьба так судьба, никуда от нее не денешься! Бывали случаи, когда он, опаздывая, оказывался на перроне вокзала в тот момент, когда поезд уже трогался. Но Лещенко никогда не делал попыток заскочить на подножку, сразу разворачивался и уходил. Раз так надо, значит надо!
И в судьбу он, конечно, верит – ведь не стал же знаменитым баскетболистом!