РЕГУЛИРОВАНИЕ РЫНКА – АФЕРА ИЛИ УТОПИЯ?

Валентина Бакмастер

b1Человечество жаждет перемен. Несколько веков оно искало, искало истину, спорило, что лучше – капитализм или социализм. Последним оплотoм консерватизма на земле оставались США, и вот они вступили на путь саморазрушения… Какова конструктивная идея мира? Есть ли она?

В каком обществе мы живем?

В конце 50-х идеологи СССР провозгласили, что наступила эпоха развитого социализма, что сформировалась новая общность людей – советский народ. Они уверяли, что курс на коммунизм верен, а успехи настолько велики, что страна может перейти к долгосрочному 7-летнему планированию экономики. Но при этом с полок исчезали то молоко, то хлеб, то мясо, то стиральные порошки…

В настоящее время идеологи России даже не пытаются дать научное определение тому, что получилось после горбачевской перестройки, ельцинской приватизации и путинской национализации. Однозначно только, что Россия выступает против «американского капитализма». Все чаще в работах экономистов звучит мысль, что глобальный рынок взорвался, потому что в «американском капитализме» произошло «перепроизводство продукта по Марксу». Дружно требовали ввести меры регулирования финансового рынка и главы государств на саммите G8 в июле 2009 г. в Италии.

Глава правительства ФРГ Ангела Меркель на съезде Христианско-социального союза в Нюрнберге выступила с острой критикой в адрес США и Великобритании: «Необходимо сделать все возможное, чтобы в будущем исключить «злоупотребление свободой» на финансовом рынке. Мировая экономика должна быть организована так, чтобы она служила интересам людей. Мы никогда не допустим такой ситуации, чтобы Уолл-стрит или лондонский Сити сначала навязывали свои представления о том, как нужно зарабатывать деньги, а затем предъявляли другим счет за свои ошибки». Президент Саркози идет еще дальше, он настоятельно требует «единого мирового финансового регулятора».

Недовольны Америкой не только страны Западной Европы, недовольна Япония, Китай, Иран, Венесуэла. Все эти страны находятся на разных дистанциях между точками на прямой Социализм – Капитализм, но всех их объединяют основополагающие принципы социального устройства: контроль над экономикой и перераспределение прибыли.

Все это показывает, что мир намерен идти по пути регулирования и перераспределения, то есть как можно дальше от капитализма с его самонастраивающейся системой рыночных отношений. Мировое сообщество настоятельно требует от Америки: «Делай с нами, делай, как мы…» Зачем миру необходимо регулирование рынка в США? Насколько в действительности консервативна Америка?

Мифы о свободном рынке Америки

220 лет назад отцы Америки даровали ее жителям свободы, в том числе свободу самонастраивающегося капиталистического рынка. Однако просуществовали эти свободы в первозданном виде недолго, потому что в конце 19 века американская земля породила либеральные идеи социализма и национализма, которые сильные мира того привносили в законы отдельных штатов и всей страны. Так сенатор от штата Висконсин Robert M. La Follette (1855-1925), за которым закрепилось прозвище Fighting Bob, прогрессивист, посвятил всю свою политическую жизнь борьбе с крупным бизнесом. William Simon U’Ren (1856-1949), конгрессмен Палаты представителей штата Орегон, представлял People’s Party, объединил профсоюзы и союз фермеров, работал над законом Initiative & Referendum. Теодор Рузвельт, президент США с 1901 по1909 гг., основал Progressive Party, философия которой базировалась вокруг нового национализма и т.д.

Эти различные либеральные идеи сходны в одном: они провозглашают насилие одних, «несущих великую идею», над другими, которые должны работать на ее претворение в жизнь. Либеральные идеи перекроили Восток и Европу, но не смогли справиться с наследием отцов-основателей в Америке. Страна превратилась в маятник: с приходом консерваторов США отклонялись вправо, с приходом либералов – влево. К сожалению, движение было не только из одной стороны в другую. С каждым приходом к власти либералов изменялись законы страны, экономика национализировалась, а социальная жизнь все больше зависела от государственных чиновников.

В результате работы такого маятника с остаточным резонансом до прихода Барака Обамы правительство регулировало третью часть всей экономики США. Через месяц после прихода реформатора в руках правительства оказалось уже 40%. Сейчас команда Белого дома отчаянно борется за реформу здравоохранения, в которой нет механизмов улучшения медицинского обслуживания, но зато правительство положит в свою копилку еще 1/6 часть народных свобод. Аферы с недвижимостью Fannie Mae и Freddie Mac незаметно перераспределили большой кусок пирога Америки: после кризиса 2007 г. 56% недвижимости перешло в собственность государства. Сколько процентов экономики получит государство в случае принятия закона Cap & Trade? Об этом экономисты стараются даже не думать, потому что уже сейчас США обогнали Европу: в Германии 47% экономики находится под контролем государства, во Франции – 49%. Можно ли после этого называть США капиталистической страной с самонастраивающимся рынком?

Удивляет, как вообще этот рынок, который когда-то был свободным, может функционировать в условиях спекуляций на всех уровнях. Ведь игроки этого рынка – не только средний бизнес Америки, это крупные корпорации, в том числе и государственные, крупные капиталы, в том числе и FED. На биржах Америки ставят ставки государственные компании тоталитарных иностранных государств с огромными капиталами, которые играют и на понижение, и на повышение. Эти «линчеватели рынка» создают пузыри, взрывают их, а потом провозглашают, что рынок Америки загнивает, что идет процесс «разрушения капитализма по Марксу». На самом деле рынок Америки разрушают его «регулировщики».

Главный регулировщик Америки – правительство. Именно правительство в период правления либеральных президентов построило пирамиду Social Security (1935) и пирамиду Medicare (1965). Сейчас эти пирамиды «приказывают долго жить», но совесть не мучает их строителей. Почему-то либералы считают, что Бернард Мэйдоф должен понести суровое наказание за частную конструкцию, а «государственным строителям» можно идти дальше: возводить пирамиды в недвижимости, в здравоохранении, в охране окружающей среды.

Именно либералам принадлежит идея построения государства в государстве – FED. В 1913 году Вудроу Вилсон создал Федеральную резервную систему, которая по обещаниям должна была защитить страну от финансовых стрессов и кризисов. Идея не удалась, кризисы стали регулярными, а FED превратился в регулировщика экономики страны, неподвластного ни конгрессу, ни президенту. Сейчас Б.Бернанке предлагает новую идею, которая по его убеждению если и не исключит все кризисы из истории развития экономики, то от крупных избавит навсегда: «У нас должны быть совет или группа регуляторов, которые смогут контролировать всю финансовую систему в целом».

То есть Бернанке замахнулся на всю финансовую систему страны – ни больше, ни меньше. Однако он категорически отвергает все попытки конгресса провести бухгалтерскую проверку своей совершенно закрытой надгосударственной вотчины: «Политики не должны вмешиваться в работу FED, это является гарантом финансовой стабильности страны. Независимость FED невероятно важна для стабильности экономики». Глава Федерального Резерва отчаянно защищает секреты своих частных банков, находящихся в тесном содружестве с государством, но совершенно уверен, что обязан вмешиваться в бизнес других. Типичные двойные стандарты либералов.

Великие идеи и маленькие судьбы

«Зрелищем смерти, печали детское сердце грешно возмущать»… Именно поэтому, а также чтобы не ломать будущее детей, в российский период жизни история нашей семьи «хранилась за семью печатями» – родители никогда не обнаруживали свои политические взгляды. Семейные секреты дети или подслушивали, или узнавали от бабушки. А скрывать было что…

Мой прадед – уроженец Великобритании. Он был судовладельцем, капитаном торгового судна. Много колесил по свету, пока, наконец, ни осел в предместье Варшавы – влюбился в польскую аристократку, с которой они свили гнездо и вырастили детей. Польшу многие века делили и переделивали между собой соседи: то Наполеон, то Александр 1, то Австрия… Страна находилась в перманентном состоянии борьбы за независимость. Основными борцами были шляхта и студенчество. Мой дед, учившийся в Варшавском университете, также принимал участие в студенческих волнениях. Император Николай II подавлял непорядки жесткой рукой, отправлял молодежь освежить горячие головы в ссылке… Так мой дед оказался в Сибири.

Ссыльные в Сибири находились под надзором жандармов, но в остальном жили почти нормальной повседневной жизнью, работали, влюблялись. Там мой дед женился на местной девушке из простой семьи. Она не только родила ему детей, но и стала политическим соратником. Политссыльные Сибири жили активной общественной жизнью: объединялись в различные кружки, постоянно встречались, обменивались идеями, спорили, шили красные флаги, готовили демонстрации. Все для светлого будущего униженного и угнетенного народа… В ссылке дед вступил в социал-демократическую партию.

Когда началась революция, его назначили комиссаром, вместе со своими друзьями по подполью он руководил борьбой за справедливость… В результате победили большевики… А дед был социал-демократом. Деталь вроде бы небольшая, но судьбоносная. Большевики начали проявлять суровый нрав, пустили в расход бывших соратников, с которыми готовили и совершали Октябрьскую революцию. Семья постоянно находилась в бегах: то белые, то красные…

Приехала прабабка из Польши, пыталась убедить сына вернуться домой, пыталась прельстить невестку деньгами: оказалось, что в ее тяжелой-притяжелой жилетке зашито золото. Протяни руку и возьми… Но сын решил остаться в России. Все еще верил в мировую справедливость. Прабабке тоже не удалось вернуться в Польшу. На золото, которое было зашито в ее жилетку, в Сибири построили детский приют. Как в воду смотрели…

Когда к власти пришел Сталин, деда опять отправили в Сибирь, как когда-то Николай II, но на сей раз в лагеря, откуда живыми не возвращались. Бабушке удалось выжить, но… Вернулась она к разбитому корыту: дочь застрелилась, старший сын пропал без вести в блокадном Ленинграде. Из трех детей в живых остался только один – мой отец. Отец был беспризорным, затем попал в детский дом, подобный тому, что был построен на золото прабабки. Там его отыскали и взяли в свою семью друзья.
Жизнь продолжается в любой ситуации. Мой отец встал на ноги, поступил учиться в университет. Но через три года его выкинули оттуда: общее собрание студентов постановило, что «он скрыл свою принадлежность к аристократии, а значит не вправе претендовать на руководящие позиции в социалистическом обществе». На то, что семья этого «аристократа» сложила свои головы за светлое будущее человечества, представителям этого самого человечества было глубоко наплевать.

Когда на свет появилась я, тирания Сталина ушла в далекое прошлое, наступили долгие годы «брежневского болота». Я поступила в университет, но не с первого раза, хотя и была одним из самых сильных учеников школы. В те годы процесс зачисления студентов жестко «регулировался сверху»: живешь в городе или деревне, парень или девушка, из какой семьи… Так что в конечном итоге оценки в моем дипломе мало что значили на фоне декларируемого равенства. Это была очень «качественная демократия», не поддающаяся количественной оценке.

Мои университеты

Какое образование я получила в России? Разное. Одни преподаватели учили думать, другие – приобщали к «массовой культуре». Глубоко благодарна тем, кто преподавал специальность. Во время вручения дипломов нам сказали, что главной задачей было «научить нас учиться». В то же время, как кошмарный сон, вспоминаю курс Истории социализма. Вместе с преподавательницей истории в перерыве между парами лекций мы пели Марсельезу. Мы ее так и называли – Марсельеза Никольская. Оценивала она наши ответы в соответствии со степенью приверженности идеям социализма. То есть все было непредсказуемо.

Как водится, студенческие годы – самые светлые в жизни, как утро – все еще впереди. Мне особенно повезло, группа, в которую я попала, была не только дружная, но по-настоящему демократичная: мы принимали и уважали весь разброс индивидуальностей. Впоследствии я поняла, как много это значит, какое это, по сути, счастье, и как редко в действительной жизни такое случается.

В то время в России существовало правило, которое сейчас собирается принять реформаторское правительство США: после окончания университета необходимо «отработать» два года в деревне. Бюрократическая машина создает правила, для того чтобы их нарушать, чтобы «избранные» могли «навластвоваться всласть». В действительности мало кто отправлялся в сельские школы, большинство откупалось различными способами. Мне откупаться не пришлось, потому что хорошо зарекомендовала себя еще со студенческой практики в научно-исследовательском институте, и оттуда мне прислали именной вызов на работу.

Вызов оформлял мой непосредственный руководитель, который по достоинству оценил мои трудовые порывы, но официальные печати ставил отдел кадров – бюрократы от науки. Прежде чем поставить эти самые заветные печати, глава отдела кадров вызвал меня на собеседование. Потом выяснилось, что ему надо было посмотреть на меня… Фамилия у меня не русская, может быть я еврейка… Евреев не брали на работу в институт… До сих пор помню, как я плакала на плече у подружки после этой унизительной процедуры. Я вступала во взрослую жизнь. Это только в школе нам говорили, что мы все равны, в реальной жизни – нет. Бюрократов поразило необычное звучание моей фамилии, и уже проверки. А что, если бы я была еврейкой?

Ненаучные открытия

В самостоятельную жизнь вступила с удовольствием. Горела на работе, руководство ценило мое горение… Но до поры, до времени. Как и всякая диктаторская система, социализм и все его переходные варианты жестко определены рамками дозволенного, а сразу же за ними начинается «низя-я-я-я».

Учителя учили учиться. Читать книжки, в том числе исторические. Но не все можно было найти в этой «самой читающей стране». Трудно поверить, что библию я смогла взять в руки только во времена перестройки, когда посланцы Америки начали раздавать ее на улицах городов России. Стала читать и удивилась: оказывается 10 заповедей – не что иное, как правила хорошего тона, которым меня учили в семье. Это обычные нормы поведения, зачем же правительство столько лет запрещало нам читать их? Второе поразительное открытие – что Иисус был евреем. За все 15 лет обучения никто из учителей не сказал мне об этом, а родители о религии со мной вообще не говорили. Только много лет спустя я узнала, что в глубине шкафа секретно проживала старинная икона предков. От притока новой информации мои друзья начали кидаться из одной крайности в другую: сегодня христиане, завтра мусульмане, буддисты… Затем наметилась концентрация вокруг идеи «единого создателя» с разными богами в соответствии с персональными предпочтениями.

Плановая экономика

Один из моих учителей говорил: «Меня не любят коллеги, потому что я знаю математику». Цифры, действительно, упрямая вещь… Это понимало и советское правительство, поэтому оно старалось облегчать жизнь ученых, сократить всю статистическую информацию: «Товарищи ученые, доценты с кандидатами. Замучились вы с иксами, запутались в нулях». Это не веселая шутка, это горькая историческая правда…

Когда я стала собирать многолетнюю базу данных для проведения многофакторного статистического анализа, оказалось, что несмотря на бесперебойную работу многих государственных служб наблюдения за состоянием окружающей среды, собрать достоверные ряды наблюдений можно лишь по немногим показателям. Остальное – засекречено. Изменен даже контур береговой линии водоемов в официальных картах. Когда к нам в институт с докладом приехали американские ученые, то они демонстрировали спутниковые карты, которые мало напоминали те, что мы использовали в своих расчетах. А ведь на основании этих «откорректированных» бюрократами карт мы делали свои «сверхсложные и сверхточные модели»… Работа ученых напоминает анекдот: «Строгай, сынка, строгай, батька придет, топором подправит».

Именно тогда я впервые усомнилась в преимуществах плановой экономики. Плановая экономика невозможна, потому что бюрократическая система ленива, тупа и наплевательски безразлична. Потому что политиканы от правительства подправляют статистику своей целеуказующей рукой. Плановая экономика невозможна, потому что модель экономического функционирования государства крайне сложна. Сложные математические модели, даже самые лучшие, не работают. Между учеными идет борьба не на жизнь, а на смерть, чтобы доказать, чья модель лучше. На самом деле таковых в принципе не существует. Потому что человеческий мозг не в силах оценить и оцифровать все великое множество переменчивых факторов, воздействующих на систему! Именно поэтому в бывшем Советском Союзе постоянно чего-нибудь не было: то сахара, то муки, то мыла, то обуви. А ведь лидеры постулировали, что «время хотеть, действовать и мочь» уже пришло.

Финансовый рынок отзывается непредсказуемыми колебаниями на малейшие внешние воздействия: на выборы президента, на испытания ядерного оружия, на ураган, на чих заболевших свиным гриппом. Поэтому сторонники регулируемого мирового финансового рынка или сами заблуждаются, или намеренно вводят в заблуждение народы. Регулирование рынка – это политическая и экономическая диктатура той или иной группировки. Другого не дано. Это подтверждается грустной историей развития социалистических государств, это подтверждается опытом ученых, работающих над созданием сложных моделей, это подтверждается последними событиями на глобальном финансовом рынке.

Оставим в стороне Россию, про Россию мы все всё знаем. Посмотрим на другие примеры. Китай сейчас прочат в мировые лидеры, но при всей индустриальной мощи и величине золотовалютных резервов государства уровень жизни его населения по-прежнему остается ниже среднего в мире. По средним доходам населения – 3180 USD в 2008 г. – Китай занимает 104 место в мире из 178 стран-членов ООН. По данным ООН 2007 года, около 130 млн. китайцев все еще нищенствуют – их доходы составляют менее 1 USD в день. Около 35% населения живут на 2 USD в день. И это при том, что 30 лет назад Китай отказался от планового хозяйства и перешел к регулированию. Главной составляющей экономической модели «китайского чуда» является дешевая рабочая сила, то есть безмерная эксплуатация народа во имя мощи государства, во имя власти его правителей.

У этой вековой всемирной истории с великими идеями регулирования всеобщего счастья один конец – лидер продуцирующий идеи превращается в диктатора, а народ, которому объясняют, что не в деньгах счастье, что надо жить проще, влачит полунищее существование в строго лимитируемом информационном пространстве.

Продолжение следует