Начало в ##239, 240
Некоторые слушатели оперных спектаклей могут сказать: «Зачем нужны все эти детали? Цветок в петлице или количество роз в руке. Пусть поют правильно». Но все дело в том, что без этих деталей правильно не спеть! Шаляпин, Станиславский и другие великие оперные артисты и режиссеры настаивали на том, что кроме правильной ноты, не менее важна и правильная интонация! А она возникает только тогда, когда в действии, происходящем на сцене, имеется определенный смысл и логика поведения героев. Без этого Виолетта и Татьяна, Онегин и Скарпия будут звучать одинаково скучно даже в исполнении хороших певцов.
Невозможно перечислить количество спектаклей, поставленных в Большом с участием Могилевской. Современные и старые классические оперы, множество концертов по всей стране и в Москве с певцами Большого театра. Она подготовила выдающихся исполнителей, многие из которых стали мировыми знаменитостями. Такие известные певцы как Маквала Касрашвили, Елена Образцова, Алексей Масленников или Тамара Синявская говорили, что попасть на урок к Могилевской – большая удача. Касрашвили считает себя ученицей Могилевской, с тех пор как они встретились в Большом на репетиции. И не одна Касрашвили.
Постоянно работая в Большом, Могилевская с 1982 года регулярно приглашалась в европейские и американские оперные театры. Она выезжала на гастроли за границу с Большим театром, участвовала в постановках опер с западными режиссерами и дирижерами, регулярно работала с певцами на музыкальных фестивалях и конкурсах международного класса, таких как Гляйнборнский. Постоянно работала с зарубежными певцами и на конкурсе имени Чайковского. Словом, она была счастлива и успешна. Всю жизнь Могилевская посвятила только музыке и добилась в этом деле выдающихся успехов. Ее имя как «ведущего концертмейстера» упоминается в огромном юбилейном томе, посвященном истории Большого театра, изданном в 1977 году в СССР с предисловием самого Брежнева. Тридцатилетию работы Могилевской в Большом театре был посвящен грандиозный концерт с участием ее самой и выдающихся исполнителей театра. Сцена была завалена цветами!
Но вернувшись в 1996 году с очередного вокального конкурса «Мадам Баттерфляй» в Токио, где она работала уже в четвертый раз, Лия обнаружила большие перемены в театре. Перестройка шла полным ходом, и театр не хотел отставать. Назначенный директором и художественным руководителем Большого, в прошлом выдающийся артист балета этого театра Владимир Васильев повел себя не так, как требовала 250-летняя традиция театра.
Мне хочется сделать небольшое отступление и рассказать о том, как ответил на мой вопрос о том, что и как ставят теперь в московских театрах мой друг, один из самых знаменитых российских драматических актеров. Я, по понятным причинам, не называю его имени. «В Москве сорок театров, – ответил он, – все они полны, но ты ни в один из них не пошел бы». Мы друзья вот уже более сорока пяти лет, и он прекрасно знает мои классические вкусы. Другая моя старинная приятельница, знаменитая оперная певица сказала то же самое. И я убедился в этом, побывав на трех спектаклях Московских театров осенью 2005 года. К замыслу авторов и к высокому искусству эти спектакли относились нарочито по касательной. Главное – поразить зрителя! Либо дикими костюмами или отсутствием оных, либо цирковыми трюками, а то и нецензурными выражениями.
И вот, вернувшись из Японии, Могилевская узнает, что Васильев не только отказался поставить к 100-летию со дня рождения Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», предложенную Ростроповичем и Покровским, но даже не ответил великому режиссеру и гениальному музыканту. А впоследствии сказал, что эта опера Большому театру не нужна. И это в то время, когда в 2006 году весь музыкальный мир готовился отмечать столетие со дня рождения русского гения!
Впору было насторожиться. Ростроповича и Покровского не удостоили ответом! При прежней дирекции такого даже представить никто не мог. Что же будет с менее великими ?
А тут еще в присутствии Могилевской идет репетиция «Травиаты». Как известно, Верди писал эту оперу в расцвете своего таланта и, будучи вообще очень требовательным к мельчайшим деталям постановки, отсебятины не допускал даже в пении, что было тогда нередким явлением. Танцев во время увертюры Верди не предлагал! Танцы есть во втором акте, на балу у Флоры. Васильев блистательно танцевал на этом балу с Максимовой в знаменитом фильме-опере Дзефирелли и, может быть, поэтому решил сопроводить и увертюру к этой опере танцами. Что думал по этому поводу Верди, его не интересовало. В этой увертюре, прекрасной, исключительно драматической и требующей внимания слушателей, танцы особенно неуместны. Итак, идет репетиция! Начинаются танцы, звучит знаменитая музыка, Могилевская встает и молча идет из ложи к выходу. На вопрос Васильева: «Ты куда?», коротко, как когда-то на экзамене в школе, отвечает: «Домой». С этими словами она решила покинуть Большой театр навсегда, поняв, что и она более не нужна там так же, как и опера Шостаковича с Покровским и Ростроповичем вместе. «Если уж они не нужны театру, – сказала она, – так чего же я-то жду от Васильева!»
Лия рассказывала мне о своем решении уехать из России. «Я уже в пенсионном возрасте. Работать я могу не хуже и не меньше, чем тридцать лет назад, знаю гораздо больше, но театр стал другим, требования к искусству меняются, и мне там стало неуютно. Многих ветеранов, кроме того, уже заставили уйти на пенсию. Театр делает ставку на молодежь. А в Нью-Йорке у меня сестра Женя с мужем скрипачом, их дочкой – моей любимой племянницей, и ее дочкой». Лия, посвятив всю жизнь искусству и не имея своей семьи, очень привязана к семейству Жени, а уж племяннице с детства уделяла внимания не менее, чем ее родители. Не было зарубежных гастролей, из которых бы она не привезла этой семье множество подарков.
Устроив 10 ноября 1996 года в Большом театре банкет по случаю 50-летия своей деятельности в опере «для всех, кто хотел прийти», Лия решила уехать в США, но только после окончания сезона в Большом. Работа для нее – прежде всего! Среди многих друзей, «захотевших прийти», были Галина Вишневская, Слава Ростропович, Борис Покровский и Маквала Касрашвили.
12 июля 1997 года она прилетела в Нью-Йорк навсегда. Начиналась вторая творческая жизнь знаменитой деятельницы оперы, хотя улетая, она об этом даже и не думала. Как я уже упоминал, Лия бывала и работала в Америке не раз, задолго до отъезда. Выступала с певцами Большого театра в концертах в Сиэтле, Бостоне и Хьюстоне. В Сиэтле ставила «Войну и мир» с Франческой Замбелло, в лондонском Ковент Гарден – со Светлановым «Хованщину». Ее хорошо знали на Западе, и скоро весь музыкальный Нью-Йорк узнал, что Могилевская здесь!
Уже 3 августа она аккомпанировала в концерте русской певице-эмигрантке Марии Бухиной, а 23 сентября – в Карнеги Холл на концерте, посвященном 850-летию Москвы. Вскоре ее музыкальная деятельность сделалась столь же напряженной, как и в России. Здесь она была нужна всем! Музыкальный критик «Нового русского слова» Майя Прицкер, работавшая до отъезда из СССР в журнале «Музыкальная жизнь», сказала постановщикам концертного варианта «Орлеанской Девы» в Коннектикуте на знаменитом Бэрдском фестивале о том, что Могилевская живет теперь в Нью-Йорке. Леон Бодстэйн, дирижер и руководитель фестиваля попросил Лию сыграть клавир, послушал рассказ о постановке этой оперы в Большом театре и немедленно назначил ее руководителем постановки. Лия вызвала из Большого театра пятерых исполнителей, и опера прошла с грандиозным успехом. На этом же фестивале она устроила концерт солиста Большого театра замечательного баса Михаила Светлова, которому и аккомпанировала, а затем в Эллис Таллис Холл в Нью-Йорке с успехом прошел концерт произведений Чайковского и Рахманинова, которые пела Маквала Касрашвили. Пресса реагировала восторженно! Последовало интервью на Русском радио Нью-Йорка, и теперь все русскоязычное население этого города тоже узнало о том, что Могилевская здесь.
В этом же году ею подготовлен и с успехом исполнен в малом зале Карнеги Холл «Еврейский цикл» Шостаковича с участием Марии Бухиной, Симы Горецкой и певца-любителя высокого класса профессора Бостонского университета Джери Коэна. Присутствуя на этом прекрасном концерте, я с удовольствием думал о том, что никаких разрешений на исполнение этой «крамольной еврейской музыки» от Государственного Департамента США не требовалось. Вспомнил я и скандал, разразившийся в СССР после публикации стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий яр», на текст которого Шостакович написал первую часть опять же скандальной, много раз запрещавшейся к исполнению и особенно им любимой 13-й симфонии. Под давлением и прямыми угрозами властей ее отказывались исполнять даже такие знаменитости как дирижер Евгений Мравинский, исполнитель почти всех премьер композитора или выдающийся бас Борис Гмыря! Знаменитый поэт и гениальный композитор без разрешения посмели выразить сострадание гонимому и уничтожаемому 2000 лет народу! Евтушенко буквально затравили, а редактора «Литературной газеты», где было напечатано стихотворение, немедленно выгнали с работы и исключили из партии. Что при этом досталось на долю Шостаковича, вы можете себе представить. Травили его все, кому хотелось или полагалось по службе, с удовольствием – давно уже привыкли, деньги за это получали еще с 30-х годов.
Вспомнились мне даже гнусные стихи какого-то партийного поэта-графомана в газете «Советская культура», начинавшиеся словами «Какой ты настоящий русский, когда забыл про свой народ?! Душа, как брючки, стала узкой, пустой, как лестницы пролет…» В понятиях этого поэта и редакции газеты быть «настоящим русским» значило быть антисемитом, а для молодого читателя следует пояснить, что ношение узких брюк в те годы считалось почти преступлением и «проникновением чуждой идеологии в сознание передовой советской молодежи». Бывало затаскивали в милицию и резали эти несчастные, и часто единственные штаны ножницами. А заодно и стригли машинкой длинные волосы у мужчин. И все это при восторженном одобрении советского народа.
Но вернемся к рассказу о Могилевской. 28 марта1998 года с успехом прошел концерт, в котором Михаил Светлов и Сима Горецкая пели сцены из оперы «Дуэнья» Прокофьева. Успеху способствовало и то, что хорошие певцы были еще и хорошими артистами. Снова следует напомнить, что концерт, не менее чем опера, требует многих дней серьезной работы с певцами и режиссером. Роль концертмейстера в этой подготовке решающая. Он один слышит все правильно и добивается полной гармонии исполнения.
Продолжение следует
