ЛЮБИМАЯ ФЕНЕЧКА КУПЦА ЕЛИСЕЕВА

Михаил Болотовский

fМолодой купец первой гильдии Александр Елисеев, красавец, миллионщик, наследник знаменитой торговой империи, увидев эту изящную девочку-официантку, был сражен наповал. А ей в ту пору было четырнадцать лет.

Непроходной бал

В петербургском пансионе баронессы Ноде на Лиговском, 86 воспитывались бедные девушки благородного происхождения. Ни на минуту они не оставались без присмотра: спали в общем дортуаре, гулять выходили строем, как солдатики, все в одинаковых серых платьях. Несколько раз в году баронесса устраивала в своем пансионе званые вечера, на которых у ее воспитанниц появлялся шанс найти себе достойного мужа. А наша героиня, Фенечка, в кружевной наколке подавала гостям чай, пирожные и мороженое «Тутти-Фрутти». Вообще-то она работала в швейной мастерской баронессы, где стегала одеяла. Причем была очень талантливым дизайнером: многие изделия мастерской баронессы выполнялись по ее рисункам. А заказы поступали от очень богатых людей – и даже членов императорской фамилии. К примеру, для великой княгини Екатерины Михайловны и ее мужа герцога Мекленбург-Стрелецкого, владельцев Ораниенбаума, она вручную стегала два легких бордовых пледа. Для княгини – с широкими воланами, а для ее мужа – украшенный атласным шнуром и кистями. Высокопоставленные покупатели были очень довольны.

И вот на один из приемов баронессы Ноде заехал миллионщик Александр Елисеев. И увидев четырнадцатилетнюю официантку, потерял дар речи – так она была красива! Недолго думая, молодой повеса решил ущипнуть красавицу в укромном уголке, но получил по рукам. На следующий день он дожидался ее возле мастерской с подарками: новомодными чулками без шва и пудрой «Райская». (Все вместе – на один рубль семьдесят копеек). Подарков Фенечка не взяла, а над ухажером просто весело посмеялась.
Но Елисеев и не думал сдаваться. Однажды в воскресный день он увидел, как Фенечка вместе с соседскими мальчишками дразнит на набережной колченогого мужика и задорно кричит: кто хромой, того поймаю! Купец понял, что имеет дело фактически с настоящим ребенком. И отправившись в лавку Циммермана, которая располагалась в Гостином дворе, купил кукольный зеркальный шкафчик. После чего пошел свататься. Ничего подобного Фенечка, разумеется, до сих пор в руках не держала. Изящная игрушка поразила ее воображение, и юная красавица немедленно сдалась.

Наряд вне очереди

Отец Фенечки был потрясен, узнав, какой важный господин сватается к его дочери. Ведь Елисеевы – известные всем миллионщики, по всему городу имеют магазины и распивочные. На Биржевой линии – водочный завод, конфетная и пряничная фабрика. У пристани – четыре корабля. А доходных домов и вовсе не сосчитать!

А что его Феня? Велика барыня! Скоблила полы к Пасхе, выносила помойные ведра, ругалась с хулиганами-братьями. Но посоветовавшись с женой, Редин решил: пусть будет как будет, а уж их дочка поживет по-человечески. И справили юной невесте красные высокие сапожки на шнуровке. А она сама смастерила себе свадебный наряд: отрез марли, выкрашенный стрептоцидом, превратился в платье с воланами, вышитыми катушечной ниткой.

В семье будущего мужа тем временем происходили нешуточные баталии. Когда Саша Елисеев объявил, что собирается немедленно жениться на дочери рабочего с Невской заставы, ему просто не поверили: подумали, что это неудачный розыгрыш. Потом начались крики, слезы и истерики матери, долгие увещевания. Конечно, род Елисеевых не от Рюриковичей идет, а от Елисея Семенова, казенного поселянина деревни Новодворки Ярославской губернии. Но это ведь было так давно! А еще покойному дедушке, Степану Петровичу, было высочайше пожаловано потомственное дворянство. Дядюшка Петр Степанович – почетный гражданин, женат на дочери известного миллионера Полежаева. И тут – какая-то Фенька Редина.

Поскольку Александр Елисеев упрямо стоял на своем, на семейном совете было решено: выделить его долю семейного капитала – и пусть творит, что хочет. Елисеевы уже тогда были чудовищно богаты. Общий оборот фирмы достиг четырехсот миллионов рублей, только одних налогов за десятилетие они заплатили 11 миллионов. Но поскольку семья была очень многочисленной, доля Александра оказалось невелика: несколько магазинов, участие в доходах водочного завода, три распивочных заведения на Лиговке и небольшой капитал в ценных бумагах. Но младший Елисеев был очень умен и чертовски работоспособен. За несколько лет после раздела он серьезно расширил торговлю и открыл в центре города два мануфактурных магазина – на Гороховой и Большой Конюшенной. Торговал чаем, рисом, ост-индским сахаром, прованским маслом и сырами.

Дела шли в гору, доходы росли. От своей юной жены Елисеев был без ума. Став важной госпожой, Феодосия – так ее теперь называли – полюбила наряжаться. Понятное дело, оранжевое марлевое платье с воланами так никогда и не надевалось. К венчанью муж заказал для нее фантастическое красивое платье с крупными жемчугами, атласные туфельки и длинную роскошную фату. А потом подарки посыпались как из рога изобилия. Без счета покупались новые и новые наряды, шпильки для волос, украшенные бриллиантами, модные ожерелья из японского жемчуга, гребни из светлой черепахи с розами и драгоценными камнями.

Фенечка так и светилась от счастья и расцветала на глазах. Куда бы она не появлялась с мужем, все присутствующие буквально не могли на нее насмотреться. И увы: Елисеев начал сильно ревновать. Когда он отлучался из дому, не находил себе места: ему казалось, что в этот время юная жена ему изменяет. Начались ссоры, а вскоре, когда Елисеев стал сильно пить, еще и безобразные сцены. Порой Феня неделями не выходила из дому, стесняясь огромных синяков. А муж, протрезвев, плакал, ползал на коленях, выпрашивая прощения. И через какое-то время снова избивал Феню.

Когда в 1910 году у них родилась дочь Клавдия, все пошло еще хуже. Однажды в пьяном бреду у Елисеева появилась мысль, что девочка не его. Войдя в раж, несколько дней и ночей крушил подряд все, что попадалось под руку, а Феня с крохотной дочерью пряталась в комнате горничной Глаши. Потом опять – слезы, поцелуи, дорогие подарки.
Не в свою тарелку не садись

Многочисленные запои привели к тому, что частенько Елисеев по нескольку недель подряд пил-гулял с цыганами, не вспоминая о жене и дочке. И тратил яростно, без удержу, все, что было заработано долгими месяцами. Однажды пропился до того, что ранней весной вернулся под утро домой в одних подштанниках фисташкового цвета и чьих-то старых тапочках – спустив 35 тысяч рублей, золотой брегет и даже нательную рубаху.

Потом несколько дней купец лежал в полутемной спальне с зашторенными окнами, глядя в потолок, стоная от головной боли и подсчитывая убытки. Перед женой было нестерпимо стыдно, он клялся, что это было в последний раз и больше никогда не повторится. Феня прощала, целовала непутевого мужа. Месяц-другой Елисеев активно занимался делами и зарабатывал очень много, поскольку был оборотист и очень удачлив. А потом – очередной многодневный запой.

Один раз в год, на масляной неделе, Александр с женой и дочерью бывал в доме своей матери на Мойке, 59. И мероприятие это было тягостным для всех. Мария Степановна люто ненавидела и презирала невестку, а Фенечка отчаянно боялась родни мужа. Кроме того, она стеснялась своего отменного аппетита и, боясь, что ее засмеют за обжорство, всегда вставала из-за стола полуголодной. А еда у Елисеевых подавалась знатная: и огромные вестфальские окорока, нарезанные тончайшими ломтиками, и осетровые балыки на огромных блюдах, изящно переложенные веточками свежей зелени, и черная икра, которая подавалась в серебряных ведрах, и фазаньи яйца из знаменитого фазаньего хозяйства графа Вяземского. Бедная Фенечка говорила, что она, дескать, сыта и пропускала вкуснейшие кушанья. После чего следовало наказание еще хуже: мужчины удалялись в курительную комнату, чтобы побеседовать о новостях политики и коммерции, а Фенечка с суровой свекровью садились у камина в гостиной и напряженно молчали. Говорить было абсолютно не о чем – даже внучку Клаву свекровь не любила и ни разу по головке не погладила. Зато придя домой, Фенечка наедалась до отвала – о высокомерных родственниках мужа можно было забыть до следующей Масленицы.

Обмылок империи

В 1913 году было торжественно отмечено столетие торгового дела Елисеевых. Торжества были шикарные: с молебствием, возложением серебряных венков на могилы основателей торгового дома, роскошным балом на Мойке, 59, где появились практически все известные лица империи. Непомерная роскошь так и била в глаза: к примеру, одна дама, жена высокопоставленного чиновника, появилась на балу в уникальном платье с лифом, отделанным крупными бриллиантами. Газетчики утверждали, что цена этого платья равняется стоимости едва ли не всей Поволжской губернии. После бала гостям раздавались подарки: дамам – золотые, усыпанные рубинами и сапфирами браслеты, а мужчинам – элегантные брелки с бриллиантами.

Но хотя торговая империя Елисеевых процветала, дела Александра, мужа Фенечки, медленно катились под гору. Он стал по-настоящему спиваться, закупки велись кое-как, работники в отсутствие крепкой руки хозяина воровали по-черному. И даже всегдашняя удача стала отворачиваться от него. Елисеев пытался ввести в обиход новые товары, но неизменно терпел неудачу. Закупил в акционерном обществе «Кнорр» огромную партию кубиков для супа – так она вся сгнила на складе. Богатые предпочитали стерляжью уху, а бедные не понимали, что такое бульонные кубики. Новое бразильское мыло «Де Коста» раскисало на складах, пылились в мануфактурных магазинах шикарные отрезы на диагоналевые брюки.

Елисеев решил эмигрировать и даже отправил по железной дороге багаж – так он в военной смуте растворился без следа. Решил для увеличения оборотного капитала продать пару трактиров на Лиговке, а деньги тут же прокутил с яровскими певичками и подцепил нехорошую болезнь, от которой потом долго лечился.

К 1916 году дела стали совсем плохи. Фенечка рассчитала кухарку с горничной и наняла недорогую «прислугу на все». А летом 1917 года Елисеев вложил большую часть капитала в ценные бумаги. Опасаясь грабителей, Фенечка зашила их в специальный пояс, который носила и днем и ночью. Но произошла революция, и капитал обратился в ничто.

Дошли до отколотой ручки

Семье пришлось переехать в небольшую трехкомнатную квартиру на втором этаже дома номер 1 по Общественному переулку. Елисеев пил по-черному, а Фенечка относила оставшиеся вещи к знакомому скупщику, на Гороховую, 55. Были проданы роскошные мужские часы фирмы «Павел Буре», колье из жемчуга, бриллианты…

С помощью тестя бывший миллионщик Елисеев устроился на Обуховский завод счетоводом-кассиром. Репрессии его не коснулись, и умер он в 1932 году. Вернувшись с очередного загула, лег перед дверью квартиры, умоляя жену впустить, но Фенечка той ночью не открыла. А ранним утром увидела в коридоре уже бездыханное тело.

До самого погребения Фенечке казалось, что ее муж жив – на его щеках застыл яркий румянец. Во время отпевания в Троицкой церкви многие пришедшие возбужденно шептали: живого, мол, хоронят! Ему даже несколько раз прикладывали к губам маленькое зеркальце, чтобы убедиться, что он не дышит.

После смерти Елисеева Фенечка выходила замуж еще два раза. Перед самой войной из-за нее даже пытался застрелиться известный военачальник, но это уже совсем другая история.