Эта история случилась в те суровые, застойные догорбачевские времена xолодной войны, когда отношения между СССР и США варьировали от прохладных до заморозков. Тем не менее, игра с Западом продолжалась – иначе где бы стали покупать зерно и новые технологии. Так в один из непродуманных моментов были подписаны Хельсинские соглашения. Они подхлестнули строго дозированную еврейскую эмиграцию и диссидентское движение. Но КГБ не дремало и быстро охлаждало горячие головы в местах отдалённых и не очень. Меня же это коснулось иной стороной – был разрешен обмен студентами и аспирантами. Не подумайте, что меня отправили за рубеж по обмену. Кого отправляли с российской стороны по обмену не знаю, не встречал. Думаю, ведомству Андропова-Путина это было лучше известно. А вот первую американку я повстречал именно таким образом.
ЗНАКОМСТВО
В то время я работал в нефтяном НИИ, где большинство сотрудников, не исключая и меня, имели секретную форму и обязывались не общаться с иностранцами «без ведома». А вот мой приятель работал в более либеральном НИИ археологии, где таких ограничений не было. Поскольку же он был редким специалистом, свободно говорившим на 3-х европейских языках, его нередко призывали к «общению» с зарубежными коллегами. Короче, к ним в институт прислали по обмену американскую леди, с которой он быстро подружился и развлекал её, хотя и не в том смысле, как вы предполагаете. Как-то пригласил он её к себе домой на какую-то вечеринку и меня не забыл. Она и оказалась моей первой американской знакомой. Наше общение было чисто дружеским.
Однако у этой леди оказалась подруга помоложе, аспирантка, изучавшая русскую культуру и историю, с которой мой приятель и леди сговорились познакомить меня, имея далеко идущие намерения. Для знакомства была выбрана лыжная прогулка. У моей новой знакомой Эми это был первый опыт общения не только со мной, но и с лыжами. Я же в то время довольно уверенно обращался и с горными лыжами. Поэтому мне не составило труда произвести впечатление на мою новую знакомую. Были однако и другие более весомые факторы, говорившие в мою пользу. Подруга разъяснила Эми, что, будучи нефтяником, я cмогу сделать блестящую карьеру в Штатах, и ей потекут дивиденды. Так или иначе, моя новая знакомая явно нацелилась «импортировать» меня в США.
Я же колебался – Эми была не совсем моего типа женщиной, хотя далеко не дурнушка, а риск был велик, и многое в моей жизни ставилось на карту. Но мой приятель-археолог, который сам мечтал «свалить», быстро вразумил меня: «Не будь дураком, счастье плывёт тебе в руки – Эми явно втюрилась в тебя. Куй железо пока горячо!» И я сдался – кто не рискует, не пьёт шампанское на собственной свадьбе. Начал я ковать осторожно: предложил Эми фиктивный брак. Но ей это не подходило. Эми нужен был муж настоящий, не эрзац. Ладно, вздохнул я, в конце концов, любой брак – это риск; и мы пошли в ЗАГС подавать заявление.
В Петербурге (тогда Ленинграде) был единственный ЗАГС, где регистрировали браки с иностранцами. Хмурая чиновница глянула на нас подозрительно и черным фломастером начертала жирно на заявлении США, как печать «Измена Родине». Потом сказала, что брак мы сможем зарегистрировать только через 3 месяца. Для нас это было практически невозможно. У Эми через пару недель заканчивался срок её визы, и она должна покинуть страну. Ясно было, что обратно её вероятно не пустят. Я же через полмесяца должен был уехать в командировку на полевые работы сроком на 3 с лишним месяца в места отдаленные, на север. Мы спросили у суровой чиновницы, нельзя ли сократить срок – ждать столько мы не можем. Она послала нас (не туда, куда обычно посылают в России) к заведующей. Та не менее сурово взглянула на заявление и, увидев жирную надпись «США», сказала «Нет», таковы правила и нарушать их она не может.
Я понял, что дальше идти некуда и скорее всего нам ничего не светит. Но Эми была из другого теста. Она не привыкла опускать руки, полагая по-американски, что всего можно добиться, а чиновники должны помогать людям. В консульстве ей подсказали, что в горкоме партии есть человек, ведающий браками с иностранцами – вот он может помочь, даже имя назвали.
И вот мы в горкоме. После длительной проверки документов и расспросов нас пропустили. Мы долго бродили по пустынным коридорам: такое впечатление, что все ушли на фронт. Наконец нашли нужного начальника. Он придирчиво рассмотрел наши документы, интересовался биографией и взглядами. Потом спросил, где мы собираемся жить после брака. Мы, конечно, сказали, что нам Америка ни к чему, мы хотим жить в Союзе, если только нам помогут с жильём. Начальник на минуту задумался, а потом предложил позвонить ему через 3-4 дня – надо кое-что выяснить. Когда я позвонил в указанный срок, он мне сказал открытым текстом: «КГБ против вашего брака».
Я решил, что на нашей затее можно поставить крест. Но Эми не собиралась сдаваться. Посоветовавшись с подругами и в консульстве, она затеяла приехать накануне регистрации из Хельсинки вместе с финской группой – им на 3 дня дают групповую визу, чтобы они могли утолить жажду в русских винных магазинах. Я же должен встречать её у гостиницы, хотя как это устроить, мне было пока не ясно.
В это же время произошла одна знаменательная встреча, повлиявшая на нашу дальнейшую судьбу. У Эми была близкая подруга – тоже американка, с которой они вместе жили в общежитии для иностранных студентов и аспирантов. Мне вход туда был заказан. А у подруги был жених, некий Вася, ходивший к ним, как к себе домой. Конечно, Эми сразу похвасталась подруге, что она теперь тоже при женихе. Вася, услышав об этой новости, всполошился и захотел немедленно встретиться со мной с целью, как он выразился, помочь в наших планах.
Встреча состоялась на нейтральной почве у станции метро. Вася пришел один без невесты. Он казался рубахой-парнем такого рабоче-крестьянского покроя. Вася тут же предложил познакомить меня прямо сейчас с одним нужным человеком, который может нам помочь, поскольку у него есть связи в американском консульстве. Я почуял подвох: зачем нам связи в консульстве, если Эми сама туда вхожа. Меня явно ловили на крючок – завербовать. Я вежливо, но твердо дал понять, что ну никак не могу. Вася сразу помрачнел – это нарушало его планы и, видимо, не только его. Он предположил, что у меня могут быть проблемы с выездом. И ведь как в воду глядел, а может и поглубже – он знал, что говорил. Но и моя догадка подтвердилась. Позднее Эми сообщила, что Васина невеста, её подруга была дочерью американского военно-морского атташе. Вася метил высоко и не без наводки.
БРАК
Оставалось всего 3 дня до судьбоносной регистрации, а я всё еще работал в Заполярье. Однако, пользуясь свободой полевых работ, я известил своих коллег, что беру несколько дней отгулов по семейным обстоятельствам (разве не так?), а сам сел на поезд и махнул в Питер на собственное бракосочетание. На другой день после приезда я уже ждал автобуса c Эми у интуристовской гостиницы.
Прошел час, затем полтора, автобус не показывался. На мои попытки выяснить никто не мог сказать ничего вразумительного – то ли рейс отменили, то ли он отложен на неопределенный срок. Наконец-таки автобус появился и Эми бросилась мне на шею. Оказалось, что отчасти она и была причиной задержки. Ушлая Эми недаром прожила около года в России, изучая русскую культуру – опасаясь, что её имя может быть в черном списке у пограничников, она пошла на трюк, изменив одну букву в написании своей фамилии. И этим сбила с толку стража границы. Понимая по-русски, она слышала, как офицер звонил кому-то в центр, прося уточнить сомнительную фамилию. Ему ответили в том смысле, что пошел ты, не до тебя тут, решай сам! Офицер посмотрел на ожидавшую группу интуристов, автобус уже выбившийся из графика, подумал, разве ему больше всех надо? Он выматерился и шлепнул печать на групповую визу. Так Эми и проскочила.
На другой день я взял такси, чтобы отвезти Эми во Дворец бракосочетания, где нас уже ждали. Она выбежала из гостиницы взъерошенная – её паспорт никак не могут найти! Дело в том, что у всех интуристов паспорта отбирают на хранение, мало ли куда они захотят зайти. Но Эми обещали утром отдать паспорт, она объяснила, что он ей нужен (нет, не для бракосочетания, упаси Бог), а для прохода в общежитие к подруге. И вот её паспорт исчез, как в воду провалился. А без паспорта какой может быть брак? И что тут делать, непонятно – то ли это подстроило КГБ, которое против нашего брака, то ли это типично русское разгильдяйство. К счастью, оказалось последнее. После получасовой нервотрепки паспорт Эми нашли засунутым в английскую группу. Мы схватили такси и помчались во Дворец, даже не слишком опоздали.
Во Дворце нас уже ждали не только общие друзья, но и американское консульство почти в полном составе. Эми их всех пригласила. А такой спектакль они еще кажется не видели. Мы и наши свидетели отдали паспорта чиновнице. Кстати, свидетельницей Эми была та самая леди, которая нас и познакомила, а у меня был свидетелем мой приятель-археолог.
Мы все в вестибюле ждем в предвкушении брачной церемонии. Но тут к нам спускается с высот главная распорядительница с криком «Я не могу зарегистрировать ваш брак!» Как так, почему? Новая бомба под наши брачные планы? «У вашей невесты вчера истекла виза проживания», – поясняет дама. Я говорю, как это возможно, моя невеста только вчера прибыла в нашу страну совершенно легально. «А вот смотрите сами!», – говорит дама, показывая паспорт. Я всматриваюсь и вижу, что это паспорт не моей невесты, а её свидетельницы. «Так что же вы меня путаете!», – взрывается на меня чиновница. То есть я же и виноват в том, что она перепутала. К счастью, просроченная виза свидетельницы не послужила причиной отказа в нашем браке.
И вот под марш Мендельсона мы все вступаем в тронный зал, где нас собираются (нет, не короновать) обручать. Тут нам было торжественно прочитано напутствие, полное типичных советских клише: «Высоко несите знамя, не роняйте честь, сближайте народы» и пр. галиматью. Жаль, присутствующие американцы плохо понимали по-русски, они бы повеселились. После этого нас обручили, позволили поцеловаться и вернули наши паспорта со штампами. Ура! Радости не было предела, мы-таки стали мужем и женой вопреки всем козням судьбы и неудовольствию КГБ.
Затем наступила наиболее приятная часть – празднование бракосочетания в ресторане. С этим тоже не всё было гладко. В паре ресторанов, где я накануне пытался заказать отдельный зал, меня отвергли – надо, мол, заказывать заранее, тем более что ожидаются иностранцы. Тогда я обратился в ресторан Дома ученых, куда был вхож. Наученный горьким опытом, там я обошелся без упоминания, что будут иностранцы – просто празднование бракосочетания. То ли мне повезло, то ли помогли щедрые чаевые, но на этот раз всё обошлось удачно – я был в ударе.
Не буду описывать ресторанный кутёж, оставляя это вашему воображению. Скажу лишь, что американцы выбирались из ресторана не без труда под воздействием спиртного. Русские были привычнее, но без машины некоторые тоже вряд ли бы добрались до дому. Я не хотел светиться у Эми в интуристовской гостинице, и мы переночевали у друзей. Не скажу, что Эми вкусила все прелести первой брачной ночи, поскольку после всей дневной нервотрёпки и обильных возлияний она вырубилась не дойдя до постели – пришлось отнести её туда.
А на следующий день финская группа Эми уже отправлялась обратно в Хельсинки. Я провожал её с цветами, как и положено любящему мужу. И мы оба очень надеялись, что вскоре она будет встречать меня в Штатах. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться, а наша первая брачная ночь оказалась и последней, по крайней мере, на два с лишним года.
РАСПЛАТА
Пару дней спустя после моего авантюрного бракосочетания я уже возвращался на поезде к месту полевых работ в Заполярье. Кажется никто не заметил моего краткосрочного отсутствия, а я почел за лучшее не извещать коллег и друзей о своих приключениях. В конце концов, они ни в какие официальные рамки не укладывались, а от разглашения ничего хорошего ждать было нельзя. Вскоре мы завершили свои работы и уже через месяц вернулись обратно в Питер. В НИИ всё было тихо, никто не подозревал, какая бомба замедленного действия тикает. Тем не менее, спустя полтора месяца она таки взорвалась – начальство известили о моём антипатриотичном поступке. То есть прошло чуть не полгода со времени подачи нашего заявления на брак и свыше двух месяцев с момента официальной регистрации пока эта информация кочевала из одних отделов КГБ в другие. И слава Богу, что у них порой правая рука не знает, что делает левая, а то могли бы и помешать.
Меня вызвали на ковёр к директору института. Он был в ярости: незадолго до этих событий ему влепили выговор по партийной линии, так как двое сотрудников нашего института евреи подали заявления на выезд. От меня он такой подлости не ожидал. И вот те на! «Как вы посмели, – закричал он, заключить брак с иностранкой, не известив его и не получив на то разрешения». Набравшись наглости, я отвечал будто не предполагал, что следует извещать начальство о столь личной церемонии. «Но вы же подписывали обязательство!», – выбросил он свой главный козырь.
Оргвыводы последовали: меня лишили допуска к закрытым документам. А это означало, что я не могу продолжать исследования в своей области. В связи с этим меня понизили в должности, переведя из старших научных сотрудников в младшие. То есть я немало терял в зарплате. Грозило и увольнение из института, директор терпеть меня не мог. Но уволить за брак, хотя бы и с иностранкой, законы не позволяли. Однако начальство всегда найдет причину. Зная мою склонность к мелким опозданиям на работу (на 5-10мин), директор стал лично по утрам караулить меня у входа, чтобы влепить выговор и уволить на законных основаниях.
Я решил не ждать пассивно увольнения, а что-то предпринять. Вспомнил про того горкомовца, который ведал браками с иностранцами, и позвонил ему. Сказал, что вот наше правительство подписало международные Соглашения не препятствовать бракам с иностранцами, а на меня такие гонения после заключения брака. Он ответил «Вас не уволят». Так удалось разрядить еще одну мину.
Поскольку теперь мне было запрещено заниматься научными исследованиями в своей области, начальство решило, что я вполне могу заниматься переводами иностранной научной литературы, благо мой английский был вполне хорош по советским стандартам. Мне это было на руку – подготовило меня к мировому уровню исследований в области нефти и газа. Как говорят американцы, если вам подбрасывают лимон, сделайте из него лимонад.
Но с выездом дела не двигались. Я, правда, вскоре получил американскую визу с приглашением. С этими документами я отправился в ОВИР подавать заявление на выезд. Спустя 2 или 3 месяца получил отказ. Причина отказа не указывалась, но мне намекнули, что дело в моей предшествующей работе с закрытыми документами. Сказали, можно попробовать еще раз через полгода. Но спустя полгода, а затем год, полтора и два ответ не изменился. Окольными путями я узнал, что руководство Института заняло твёрдую позицию не выпускать меня никогда, поскольку я занимался оценкой ресурсов нефти и газа СССР. А это считалось стратегическими сведениями.
Со своей стороны моя молодая супруга без супружества тоже пыталась мне помочь и даже приехать увидеться с, так сказать, супружеским визитом. Но в советском консульстве ей напрочь отказали, заявив, что якобы я владею материалами, составляющими государственную тайну, и меня никогда не выпустят. Мол, и не мечтай! А ей по той же причине не дадут визу на въезд – вдруг я вздумаю передать ей какие-то секреты. Наш брак явно проверяли на разрыв, может жена устанет от ожиданий и найдет кого-то поближе.
Эми, которая жила неподалеку от Вашингтона, обратилась к своему сенатору, чтобы меня внесли в список лиц, представляемых советскому правительству для выезда в соответствии с международными соглашениями. Но в Союзе с этими списками мало считались. По крайней мере, на мне это никак не отразилось. Так мы и жили два с лишним года в счастливом браке в двух разных полушариях, каждый своей жизнью. Во всяком случае у нас не было повода для семейных ссор. Но надо отдать должное Эми, она не теряла надежды. И в конце концов её надежды оправдались. В Союзе сменилось правительство – умер один старый генсек, его сменил другой. Новая-старая метла чище метёт. И я попал под эту чистку – получил очень-очень долгожданное разрешение на выезд. Спустя 2 года и 4 месяца после нашего брака Эми наконец-таки встречала меня в Америке.
Вы вероятно думаете, что после всех злоключений и препятствий на пути к браку дальнейшая жизнь героев была, как в сказке: «они жили вместе долго и счастливо, и умерли в один день». Увы, жизнь редко бывает похожа на сказку. Надежды Эми на дивиденды оказались несколько преувеличены, хотя главный дивиденд она получила – новорожденного бэби, о чем мечтала всю жизнь. Но тут радости обернулись иной стороной – мать Эми, моя тёща, приехав к нам, решила взять бразды правления семьи в свои руки и опрокинула брачную лодку. Так вот тёща смогла то, что не удалось КГБ. Но это уже другая история.