Наш гость – Андрей Михайлович Шемякин. Кинокритик, режиссер, продюсер и теоретик документального кино, а также автор и ведущий телепередачи “Документальная камера”.
– Андрей, Ваше участие в фестивалях российского документального кино в Техасе становится, похоже, доброй традицией. Вы приезжали в прошлом году, собираетесь приехать и в октябре этого года. Не могли бы вы рассказать в преддверии фестиваля, каково положение в российском документальном кино сегодня? Какие тенденции прослеживаются?
– Я полагаю, что российское документальное кино со времен перестройки прошло через несколько фаз развития. Первую, постперестроечную фазу я бы определил как инерцию перестройки. Авторы торопились договорить то, что не успели в бурные восьмидесятые годы. И темы фильмов были соответствующие: Афганистан, умирание российской деревни. Для этой фазы было характерным преодоление всех и всяческих табу. Продолжалась инерция перестройки довольно долго – до середины, а пожалуй, даже до конца девяностых. Я бы сказал, что завершилась эта фаза фильмом Расторгуева “Дикий, дикий пляж. Жар нежных”, где впервые на документальном экране был показан половой акт. Все табу оказались преодолены, и нужно было двигаться дальше.
– По каким же дорогам и тропинкам двинулось российское документальное кино?
– С конца девяностых – начала двухтысячных в российской документалистике стали отчетливо прослеживаться несколько различных линий. Пожалуй, самая сильная линия – это артхаусное документальное кино. Это фильмы Дворцевого, Косаковского, Осипова, Лозницы.
– Артхаусное кино – это по определению “кино не для всех”. Призы на фестивалях эти ленты, конечно, берут, но до зрителя доходят редко. Если и доходят, то редко задевают за душу – скорее, шокируют, бьют наотмашь.
– В современной России документальное кино вообще редко доходит к зрителю – просто потому, что его практически нигде, кроме фестивалей, не показывают. Если не считать телевидения. На телевидении же процветает квази-документальное кино, где господствует эстетика Первого канала: желтизна, картины типа “Тайная жизнь Наталии Гундаревой”, ну и всякие псевдо-исторические киноленты.
– Неужели совсем не осталось возможностей смотреть документальные фильмы у обычных зрителей, не вхожих на фестивали?
– Кто действительно интересуется, тот находит и возможности. Например, есть кабельный телевизионный канал Док 24. Просто хотелось бы, чтобы зрительских возможностей стало больше. Тем более что в современной Российской документалистике есть и направления, рассчитанные на широкую зрительскую аудиторию.
– Какие?
– Одним из весьма интересных направлений – кстати, довольно импонирующем публике – стал «Плач на развалинах».
– Ваше определение?
– Мое. Это своеобразное долгое прощание со всеми атрибутами прошлой советской жизни, лишенными идеологии. В чем-то это и прощание с молодостью, и прощание с надеждами… Ощущение некоей эстетической пустоты мучает современное общество. Вот люди боролись, боролись. А потом то, с чем боролись, взяло и исчезло. Цензура стала блуждающей, партийность не в чести.
– Что же, и знаменитого госзаказа не стало?
– Госзаказ стал государственнический, а не партийный. Появилось так называемое новое социальное кино. Одним из ярчайших представителей коего является режиссер Сергей Мирошниченко. С его картиной “21 и старше” техасские зрители познакомились год назад, на фестивальном показе, устроенном Русским культурным центром “Наш Техас”. Трехчасовый документальный фильм публика смотрела на одном дыхании, а потом еще и горячо обсуждала. Народ после просмотра просто отказывался расходиться. Все закончилось тем, что группа самых стойких поклонников документального кино перебазировалась в ресторан неподалеку, и творческая встреча с режиссером продолжалась глубоко за полночь.
– Почему новое социальное кино вызывает столь горячий интерес публики?
– Потому что она исследует жизнь в новых поворотах, оно про нас с Вами. Мы можем спорить с героями, можем соглашаться, но настоящее социальное кино никого не оставляет равнодушным.
– Человеку всегда хочется знать, как сложилась жизнь у представителей его поколения. Оценить, так сказать, насколько его судьба типична, или нетипична – это уж кому как нравится. Фильм Мирошниченко был о двадцатилетних, о тех, кто только выходит из подросткового возраста и становится взрослым. Как вы помните, в романе “Подросток” у Достоевского герою – двадцать один год, он ровесник героев фильма Мирошниченко. Судя по публике, собравшейся на просмотре в Хьюстоне, герои были скорее представители поколения их детей. Но заглянуть в лицо поколению, которое со временем нас сменит, вдвойне интересно.
– В этом году техасской публике предстоит увидеть фильм Виталия Манского “Наша Родина”, который никого не оставит равнодушным. Манский – гениальный мастер провокации. И “Наша Родина” – это как раз таки фильм о представителях того поколения, которое героям Мирошниченко в отцы годится.
– К тому же фильм касается актуальных для техасской русскоязычной публики вопросов эмиграции, так что, я полагаю, народ после просмотра и в этот раз не захочет расходиться. Но разговоры об интересе зрителя к новому социальному кино наводят на один банальный вопрос: почему российское телевидение так редко и так дозированно выпускает эти фильмы к зрителю? Насколько я знаю, фильм Мирошниченко по телевидению показывали, а вот Манского?
– Прежде всего потому, что телевидение – штука сиюминутная. На нем процветает актуальная социалка. Случился, скажем, Беслан или Цхинвал – и вот вам фильм про это событие. Обычно это весьма ангажированное кино, снятое к определенным датам. К сожалению, современное телевидение порождает ощущение какого-то длящегося безвременья. Почему, к примеру, не появилось ни одного настоящего аналитического фильма про Норд-Ост?
– М-да, затрудняюсь ответить. Материал-то великолепный. Остается надеяться, что, может, еще объявятся кинематографисты, готовые к глубокому анализу современности как части истории. А скажите, Андрей – Вы ведь много смотрите документального кино на фестивалях, да и в процессе отборов к фестивалям – куда движется молодое поколение Российских документалистов? Каковы тенденции?
– О тенденциях говорить пока сложно. Количество присылаемых на Екатеринбургский фестиваль картин из года в год сокращается. Дебютов довольно много. Кстати, где-то девяносто процентов дебютов – женские. Вообще, для молодого поколения характерна попытка заговорить своим собственным языком. И это вдохновляет. Одна из самых многообещающих режиссеров молодого документального кино России – Алена Полунина – приедет на Техасский фестиваль в этом году со своим нашумевшим фильмом “Революция, которой не было”. У техасской публики будет шанс пообщаться с автором, задать вопросы.
– И напоследок, Андрей: Вы приезжаете в Техас на наш фестиваль уже второй раз. Вам что – понравилось?
– Мне очень понравилось. Яркая, интересующаяся публика. Неординарные вопросы. Радушные люди. И очень дружеская, творческая атмосфера. Мы надеемся, что с каждым годом фестиваль будет расти, расширяться, будут приезжать все больше режиссеров и, возможно, кто-то их них снимет документальное кино о наших соотечественниках в Техасе. Кстати, великолепный материал.
Третий кинофестиваль документального кино в Техасе «Образы России» пройдёт с 19 по 24 октября.
Остин:
19 октября, 7:00 вечера – University of Texas
Даллас
20 октября, 5:00 вечера – UT Arlington
21 октября, 3:00 дня – Omni Care Center “Shalom”; 2:00 дня и 6:00 вечера – Southern Methodist University
Колледж-Стэйшн:
22 октября, 7:00 вечера, Texas A&M
Хьюстон:
22 октября, 8:00 вечера; 23 октября, 8:00 вечера; 24 октября, 6:00 вечера – Houston Baptist University.
Билеты в Хьюстоне: $10; для пенсионеров и студентов – $7; абонемент на 3 дня – $25
Спешите! Билеты уже в продаже.
Информация на сайте Русского культурного центра «Наш Техас»: http://www.ourtx.org/russian_film.html и по тел. 713-395-3301
